Али-паша требовал своей доли трофеев, но Ушаков категорически отказал ему, как не участвовавшему в штурме крепостей, а скорее срывавшему его.
«Взятые из крепости Корфу суда французские к разделу следуют между двумя эскадрами. Али-паша и Албанцы не должны в том участвовать и от Порта сказанному паше в требованиях его по сему давно отказано», — подтверждал Томара правильную линию Ушакова[355].
Али-паша попробовал было угрожать, но Ушакова испугать было трудно, и янинский паша отступил.
Он не дерзнул выступить против Ушакова. В марте Ушаков выпроводил с о. Корфу отряды наместника Эпира, занимавшиеся только разбоем и грабежом населения. Али-паша начал вымещать свою злобу за неудачу на других пашах, добросовестнее его служивших Ушакову, и на греках.
Весть о взятии Корфу молнией облетела всю Европу и Азию. Событие это было поразительным, и в Европе долго говорили о флотоводческом таланте Ушакова и исключительной храбрости русских моряков. С падением корфинских крепостей Ушаков блестяще завершил свой план изгнания французов с Ионических островов.
Адмирал И. С. Исаков даёт высокую оценку всей корфинской операции Ушакова. «Взятие морской крепости Корфу адмиралом Ушаковым является классической для своего времени комбинированной операцией, продемонстрировавшей исключительно высокий уровень русского военно-морского искусства»[356].
Перед отъездом в Анкону французские генералы выразили Ушакову своё мнение о его военном мастерстве и боевых качествах русских моряков.
«Французские генералы, — рассказывает Метакса, — выхваляя благоразумные распоряжения и храбрость русских войск, признавались, что никогда не воображали себе, чтобы с одними кораблями могли приступить к страшным батареям Корфу и острова Видо, что таковая смелость едва ли была когда-нибудь видна…». Но ещё больше они были «поражены великодушием и человеколюбием русских воинов», им одним обязаны были «сотни французов сохранением своей жизни, исторгнутой силою от рук лютых мусульман…»[357].
Так судили и оценивали корфинскую победу Ушакова и его славных моряков побеждённые враги.
Но самую выразительную и сильную оценку успехов Ушакова и его эскадры дал А. В. Суворов в присланном ему поздравлении по случаю взятия Корфу: «Великий Пётр наш жив. Что он, по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах, произнёс, а именно: природа произвела Россию только одну: она соперницы не имеет, то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу, хотя мичманом!»[358].
Один только русский император не оценил должным образом заслуг своего адмирала и моряков. Павел I, разгневанный за побег французского корабля «Женерос», отказался наградить участников штурма Корфу. Он ограничился производством в следующие чины только высших начальников флота.
Ф. Ф. Ушаков был произведён в полные адмиралы, а П. В. Пустошкин — в вице-адмиралы.
С окончанием военных действий Ушаков в первую очередь занялся устройством в городе Корфу госпиталей, куда немедленно перевёл всех раненых из Гуино. В госпиталях он ввёл дежурство капитанов всех рангов и завёл строгий порядок. «Постели содержимы были с крайней чистотою, — пишет Метакса, — и больные, при необыкновенном присмотре, снабжены были, как нужными лекарствами, так и лучшею пищею… Адмирал почти ежедневно посещал госпитали, входил во все подробности продовольствия и пользования». Под заботливым наблюдением Ушакова раненые и больные быстро залечивали раны и выздоравливали.
Затем неотложно требовалось организовать ремонт судов, которые, находясь беспрерывно под парусами, в условиях штормовой погоды, сильно износились и нуждались в немедленной починке и килевании. Ушаков принял срочные меры к доставке из Албании и Дурацо корабельного леса и других материалов, необходимых для ремонта судов. В Корфу была организована продовольственная база и депо «разных флотских надобностей». Делать всё это было очень трудно. Всё нужное, в том числе и продовольствие, посылаемое из России, неимоверно запаздывало из-за огромного расстояния, а Порта по-прежнему не выполняла своих обязательств.
С занятием Ионических островов задачи экспедиции в Средиземном море не окончились. Наоборот, предстояли активные действия флота у берегов Италии. Поэтому Ушаков должен был готовить суда и людей к новым боевым делам. Трудности же не уменьшились, а скорее увеличились.
В письме от 31 марта 1799 г. Ушаков, доведённый до крайности, откровенно написал Томаре о состоянии эскадры.
«Из всей древней истории не знаю и не нахожу я примеров, чтобы когда, какой флот мог находиться в отдаленности без всяких снабжений, и в такой крайности, о какой мы теперь находимся. Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только по крайней мере довольствовали нас провиантом, порционами и жалованьем как следует, и служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду и чтобы притом корабли наши было чем исправить и мы не могли бы иметь уныния от напрасной стоянки и невозможности действовать. Вот, милостивый государь, до каких объяснении приводит меня крайность»[359].
4. Ф. Ф. Ушаков и политическое устройство Ионических островов
Среди многочисленных забот о флоте Ушаков уделял много внимания и политическому устройству Ионических островов. Ещё в начале экспедиции, во время пребывания Ушакова в Константинополе, Порта согласилась на объявление бывших венецианских островов самостоятельными, но под покровительством России и Турции.
Теперь предстояло решить вопрос о центральном управлении островами. И Ушаков решил его умно и смело. Прежде всего он объявил Ионические острова «Республикой семи освобождённых островов».
12 апреля 1799 г. Ушаков предложил депутациям островов «избрать выбором и балатирациею (баллотировкой. — А. А.) между первейшими жителями искусных, честных, справедливых, достойных и с лучшими дарованиями особ»[360].
Делегации собрались в городе Корфу, который был назначен местом пребывания правительства республики. Из них составилось ядро будущего сената.
Ушаков сам написал присягу для депутатов, которые выбирали разных чиновников для присутственных мест. По предложению Ушакова сенат приступил к выработке проекта «постановлений и надлежащих правил новому правлению», т. е. проекта конституции островов[361].
17 мая 1799 г. депутаты представили Ушакову на утверждение «План о учреждении Правления на освобождённых от французов прежде бывших венецианских островах и о установлении во оных порядка»[362].
Согласно «Плану» верховная власть находилась в руках выборного сената, который считался главным правительством республики. Он составлялся из делегатов, избранных главными советами всех семи островов из «достойнейших особ».
Например, о. Корфу выбирал троих делегатов — двоих из «старых дворян», а третий из «второго класса». Таким же порядком и в той же пропорции избирались делегаты на островах Кефалонии и Занте. На о. Св. Мавра выбирались два делегата по одному от дворян и «второго класса». На малых островах — Итаке, Цериго и Паксо — делегаты выбирались из тех, «кто достойным окажется»[363].
Главные советы на островах выбирались дворянами «в полном союзе со вторым классом». Ко «второму классу» относились лица, «кои ведут себя благочинно» и имеют определённый годовой доход, т. е. буржуазия. Размер чистого годового дохода для отдельных островов был не одинаковым. Например, на о. Корфу к выборам допускались представители «второго класса», имевшие чистого дохода в год не менее ста червонцев, в Кефалонии, Св. Мавра — шестьдесят, в Цериго и Паксо — сорок, в Итаке — тридцать червонцев.
В «Плане» совершенно четко указывалось, что, помимо имущественного ценза, представители «второго класса» не должны были «упражняться в простых художествах», т. е. заниматься ремеслом. Следовательно, выборное право получало поголовно всё дворянство, крупная и средняя буржуазия. Ремесленники и другие слои мелкой буржуазии, а также крестьянство избирательного права не имели.
Для определения принадлежности ко «второму классу» создавалась особая комиссия. В отдельных случаях допускались исключения. Разночинцы, не имевшие нужного имущественного ценза, но «по какому ни есть случаю» имевшие «благородное воспитание» и одарённые «прирождёнными дарованиями», могли быть включены пожизненно «в число избираемых дворян» и получить должность в «судебных местах».
Во главе сената стоял председатель, или голова, избиравшийся на полтора года. Сенат решал большинством голосов политические, военные и экономические вопросы, касавшиеся всех островов. Он контролировал работу суда и органов самоуправления (малые советы, или конклавы, и др.).
Судьи выбирались и увольнялись сенатом. Половина членов сената ежегодно переизбиралась.
На всех островах были созданы полицейские органы — «судилища», или «верхняя полиция». Главными обязанностями «верхней полиции» было рассмотрение дел о «спокойствии всего острова», оберегание его «ото всяких раздоров… могущих произвести междоусобие». Другими словами, полиция обязана была подавлять классовые выступления трудящихся, которые имели место на островах и часто принимали острый характер.
«Известно мне, — писал Ушаков 20 апреля 1799 г. на о. Кефалонию, — что правление в острове Кефалонии и по сие время ещё не учреждено. Народ негодует на депутации и просит скорейшего учреждения, а между тем чернь дошла до дерзости и ослушания, собираются во множестве людей и почти бунт заводят».