Турецкий адмирал повел показывать сам. Его вели под руки два офицера. Пестрая свита двинулась за ними.
Корабль оказался очень хорошей постройки, прекрасно отделан и обшит медью. Артиллерия была дорогая — из меди. Понравилась Ушакову и чистота на корабле.
Федор Федорович тотчас же похвалил:
— Прекрасный корабль!
— Да, по милости аллаха — хорош!
— Кем он построен?
— Не знаю…
— Он оказывает честь вашему превосходительству.
— Дай бог!
— Не очень-то они чтят своих благодетелей-французов! — шепнул Ушакову Веленбаков.
Реал-бей и его офицеры были весьма польщены похвалой такого великого адмирала.
Но от Ушакова не могло укрыться полное отсутствие порядка и воинской дисциплины. Какие-то разнообразно одетые и полуодетые люди сидели на портовых косяках, свесив ноги за борт, и меланхолично курили, сплевывая. На баке лежали и сидели матросы. Одни играли в шахматы, другие пили кофе, третьи просто спали. Разобрать, кто из них старший, было невозможно.
Ушаков обратил внимание на то, что на корабле мало матросов и что все они одеты в свое платье, и только артиллеристы — в форме.
— Мы набираем галионджи перед самым уходом в плавание, потому их сейчас мало, а кумбараджи и топчи — постоянные. Они на особом положении: получают обмундирование, больше жалованья, но зато их обучают стрельбе.
— А разве матросов не обучают строю и стрельбе из ружья? — удивился Ушаков.
— Нет, — улыбнулся драгоман, — турки презирают это, считают насмешкой над собой, говоря: учить можно только медведей, собак или обезьян!
Турецкому контр-адмиралу понравилось, что Ушаков отметил его артиллеристов. Он приказал дать несколько выстрелов из пушки, чтобы показать, как ловко они работают.
После осмотра корабля реал-бей пригласил гостей к себе в каюту.
Вся каюта утопала в коврах. В ней стояли софа, два стола и полдюжины стульев, на спинках которых был изображен полумесяц. На стене висели дамасские сабли, ятаганы, французские пистолеты. На большом столе лежали карта Черного моря, циркуль, линейка и французская зрительная труба. На маленьком столике — Коран и книга Сунны в роскошных переплетах. У портов навалены для запаха груды лимонов.
Реал-бей сел на софу и усадил рядом с собой Ушакова. Остальные сели поодаль.
Подали трубки, кофе — густой, как деготь, и шербет.
Адмирал курил из фарфорового кальяна. Змеистый чубук оканчивался янтарем. Хотя Ушаков не курил, но услыхал: табак не такой противный, как курят его офицеры.
«Наверно, это тот, македонский, о котором говорил Томара».
Слуги опахалами отгоняли мух.
Тут же среди свиты толкался шут адмирала — карлик. Он был в алом кафтане и желтой феске, окаймленной серебряным галуном.
Шут вдруг перекувырнулся на ковре и сел перед Ушаковым. Он что-то сказал по-турецки, а потом задрыгал ногой, точно лягал кого-то.
Реал-бей засмеялся, свита улыбалась. Драгоман поспешил перевести гостям слова шута:
— Вот как перевернется французский адмирал перед твоим победоносным громом, а я вот чем буду его приветствовать — ударом ноги.
Ушаков тоже улыбнулся и, достав из кармана рубль, протянул шуту.
Шут щелкал языком, плясал от радости.
Довольный реал-бей подозвал шута к себе, взял его за ухо и что-то сказал. Шут ответил.
Драгоман перевел:
— «Русский великий адмирал пригвоздит твое ухо к дверям своей каюты!» — сказал шуту турецкий адмирал. «Тогда дурак будет слышать тайны мудрецов!» — ответил шут.
«Хорошо подготовились», — насмешливо подумал Ушаков.
Он хотел осмотреть еще другие суда и адмиралтейство и потому сидел недолго.
Ушаков раздал подарки и деньги офицерам и артиллеристам и уехал. Реал-бей провожал его с большим почетом.
Когда шлюпка Ушакова отваливала от флагманского корабля, реал-бей приказал дать залп холостыми из пушек левого борта.
Воздух потряс мощный салют в честь непобедимого Ушак-паши.
IV
Вернувшись вечером после осмотра турецкого флота и адмиралтейства на «Св. Павел», Ушаков отправил в Севастополь судно «Ирина» с донесением Павлу обо всех соглашениях с турками и о плане совместных военных действий.
В этот же вечер Ушаков послал первое письмо Нельсону. Он поздравил английского адмирала с победой при Абукире и сообщил, что постарается с помощью турок освободить от французов Ионические острова, принадлежавшие Венеции.
Несколько следующих дней ушло на приготовления к отходу.
Из Терсаны82 привезли легкие пушки для будущих десантных операций и два новых руля, взамен поврежденных во время перехода из Севастополя в Константинополь. Потом сам капитан порта привез к Ушакову опытных лоцманов, а султан прислал шесть тысяч рублей нижним чинам русского флота.
Матросы остались довольны султанским подарком: как-никак по восьми гривен на человека!
Можно было отправляться в путь, но Ушаков ожидал бури.
И он оказался прав.
В Буюкдере пришел из Синопа новый 74-пушечный турецкий корабль. Он выдержал на Черном море сильную бурю, потерял бушприт и все стеньги.
К вечеру подул сильный северо-восточный ветер. Он превратился в шторм. Даже здесь, в тихом проливе, трещали и ломались стеньги. Шторм продолжался двое суток и окончился страшной грозой. Наутро 8 сентября от него остался легкий северо-восточный ветерок.
Русский флот, простоявший в Буюкдере две недели, наконец снялся с якоря и при попутном ветре начал спускаться по проливу.
Привыкнув за две недели к красотам Босфора, русские не ожидали, что их поразит Константинополь. Но перед ними открылся чудесный город, раскинувшийся на семи холмах.
Среди зелени садов, окруженных кипарисами, ослепительно белели стены султанского сераля. А дальше шло живописное нагромождение разноцветных домов, горевших красными черепичными крышами, султанских, мечетей с огромными куполами и высокими минаретами, облепленными ажурными балкончиками и сверкающими на солнце золотыми полумесяцами.
Голубое море внизу, и голубое небо вверху.
Все снова высыпали на палубу, прильнули к портам:
— Царьград!
— Вот красота-а!
Замолчали, пораженные.
И вдруг кок-москвич, словно очнувшись, радостно сказал:
— Братцы, а ведь наша-то Москва лучше, ей-богу!
— Ну, конечно, лучше!
— Кто же с ней сравнивает? — посыпалось со всех сторон.
У Бешикташа турецкая эскадра салютовала русскому адмиралу. Ушаков отвечал тем же. Дальше показался дворец султана.
Томара предупредил Ушакова, что султан будет смотреть на прохождение русского флота. Ушаков приказал эскадре, шедшей в линию, поставить команду по вантам. Караул матросов, одетых во все новое, отдавал честь ружьями, барабаны били поход, трубачи трубили. С корабля «Св. Павел» салютовали из тридцати одной пушки и шесть раз прокричали «ура».
Видно было, как толпы народа бежали по кривым уличкам к проливу, торопясь посмотреть на русских.
10 сентября приплыли в Галлиполи, где стояла турецкая эскадра, назначенная в помощь Ушакову.
11 сентября на «Св. Павел» прибыл начальник турецкой эскадры, высокий, с длинной седой бородой и мохнатыми черными бровями, адмирал Кадыр-Абдул-бей. Это был старый морской волк, участник многих походов и сражений. С первых его слов Ушаков увидал, что имеет дело со сведущим и неглупым человеком.
С ним приехал его советник, Махмут-эфенди, человек себе на уме. Его кофейного цвета острые глазки так и бегали… Адмирала сопровождали грек-драгоман и несколько богато одетых офицеров свиты.
Ушаков уже знал, что свита у турецких адмиралов обычно состоит из невежественных и не сведущих в морском деле людей. Впрочем, для того чтобы водить Кадыр-бея под руки или подавать ему трубку, больших познаний и не требовалось.
Ушаков и Кадыр-бей с советником, пользуясь помощью Метаксы и драгомана, сели обсуждать детали совместного плавания. Чтобы адмиральская свита не мешала работе, Ушаков, с согласия Кадыр-бея, поручил ее капитанам Сарандинаки и Веленбакову, командовавшему на «Св. Павле» артиллерией нижнего дека.
— Займите их, угостите кофеем! — сказал Ушаков.
— Мы их сейчас, Федор Федорович! — моргнул Веленбаков и увел гостей в кают-компанию.
Сарандинаки хотел кликнуть адмиральского повара, по Веленбаков остановил его.
— Евстафий Павлович, что им кофей? Они дуют его ежечасно. Видал, у турок на корабле на каждом деке по две кофейни! А угостим-ка мы их лучше водочкой. Посмотри на этого капитана, — указал он на толстого турка с маленькими, заплывшими глазками. — Ему штоф — в самый раз будет.
— Нерон Иванович, да ведь им пить запрещено по закону…
— Э, знаешь, Евстафий Павлович, говорится: закон что дышло… Не откажутся!
— Ну, попробуем! — улыбнулся Сарандинаки и кликнул баталера.
Увидев на столе графины, никто из турок не пришел в негодование и ужас. Только все они вопросительно поглядывали на старшего в чине — толстого капитана, который умильно поглядывал на поставленное угощение.
Веленбаков предложил капитану выпить.
Турок сказал:
— По закону нам пить нельзя, но на христианском корабле, я думаю, греха не будет!
Офицеры охотно согласились с авторитетным мнением капитана и как следует отдали честь русскому вину.
— Ну что, видали этих постников? — смеясь, спрашивал у Сарандинаки Веленбаков, когда турки уезжали к себе.
— Да, теперь не они поддерживают капудана, а он их, — сказал Сарандинаки, глядя, как офицеры ведут под руки Кадыр-бея к трапу.
V
На следующий день Ушаков поехал смотреть свою вспомогательную турецкую эскадру Кадыр-Абдул-бея.
Разумеется, в Бешикташе турки показали товар лицом.
Недаром султан захотел, чтобы русский адмирал побывал на судах, которые стояли на якоре у самого дворца.
А здесь, в Галлиполи, турецкий флот предстал в натуральном виде. Стоя рядом на рейде, русские могли наблюдать повседневную жизнь турецкого корабля.