Я могу пока гадать, но думаю, это четырнадцатый год. Не армия ли Самсонова, что отступает в Восточной Пруссии, и не в его ли солдата я попал? Похоже, что так. Да просто знаки различия у солдат были знакомые. Тридцать пятой пехотной германской дивизии. Помнится, когда я на дирижабле решил автоугонами заняться, прибрал легковой автомобиль, грузовой и два мотоцикла с колясками, плюс пленного полковника с двумя офицерами, они как раз были из штаба Семнадцатого корпуса, куда и входила эта дивизия. Тот полковник ехал её инспектировать. У его охраны были значки этой дивизии. Так что, более-менее разобрался. Что ж, осталось ждать, а время выясню. Думаю, середина августа. Тепло же. В это время армия генерала Самсонова была разбита и бежала. Осталось выяснить, в какой дивизии служил бывший хозяин тела, к сожалению, документов не было, похоже, немцы тут уже были и обыскали его, иначе я бы нашёл «Записную книжку нижнего чина», как она называлась. М-да, без сослуживцев, что меня опознают, будет сложно. А так я вполне желал поучаствовать. А почему бы и нет? Только в историю вмешиваться не буду. Не хочу, и всё тут. В смысле, сообщать, кто я и откуда. А так валить всех вокруг, особенно во вражеской форме, это легко, это не заржавеет. А вообще, долго на дне воронки я не пролежал, для начала холодно, озноб бить начал, несмотря на стоявшее в зените солнце, и потом желудок так тянул, что если срочно не поем, будет худо. «Исцеление» же тоже тянуло силы из организма, и его нужно подкармливать. Омыв лицо и глаза, я стал осторожно выбираться. Те немцы, что подходили к воронке, уже далеко, часов пять прошло, как они рядом мелькали, но я всё равно осторожничал. Тут, похоже, низина, раз три метра глубины и вода выступает, значит, если поискать, то можно найти какой водоём, а то чешусь от этой грязи, да и сапоги хочу снять, ноги опухли, портянки сбиты. Моё новое тело имело пустой желудок, не знаю, для чего хранился сухарь, но тот долго был без еды. Может, лежал без сознания сутки, а желудок работал, поди знай. Да и я сколько в теле пролежал тут же на дне воронки, пока в себя не пришёл? Понятно, почему желудок уже не просит, а матом орёт, требуя материала для дальнейшего существования организма. Поэтому и стало ясно, что до вечера не доживу, хотя «Исцеление» пока отключил, а то слабость навалилась от голода. Слух и голову подлечил, и хватит.
Вот так, добравшись до верха, я осторожно выглянул. Между прочим, впервые огляделся, ранее как-то не до этого было. Поле и поле, с далёким лесом, боковым зрением видел, но не фиксировал зрение. А сейчас уже нормально осмотрелся. Хм, поле с воронками тут и там, иногда виднелись тела убитых, запах уже шёл, а дальше вроде линия укреплений, как раз в сторону далёкой полоски леса. Обернувшись, я даже вздрогнул, в той стороне, куда ушли немцы и отходили русские войска, едва километр, расположилась немецкая гаубичная батарея. Пять орудий выставили стволы в небо, но не стреляли, видимо, недавно прибыли, ещё суета стояла, размещались. Хм, крупный калибр вроде, не от их ли снарядов такие воронки, в одной из которых я очнулся? Вполне может быть. Это не лёгкие гаубицы, а тяжёлые артсистемы. На поле боя было пусто, вороны слетались, немцы вроде на тыл не обращали внимания. Медленно двигаясь, я выбрался из воронки и так же медленно пополз к окопам, до которых было метров четыреста. Думаю, солдат убегал в тыл, когда его накрыло снарядом. Дальше понятно, я вселился. Осколками не зацепило, а вот взрывной и ударной волной вполне могло зашвырнуть в воронку. Как уже сказал, полз медленно, быстро двигающееся привлекает внимание, а тут в минуту выходило метров десять от силы. Да ещё назад в сторону немцев поглядывал, вдруг засекли и тревога, чтобы время было смыться. От пули, конечно, не убежишь, но постараюсь до леса домчаться. Тут до него километра четыре будет. Полз я от тела до тела. С первым голяк, немцы тут вполне тщательно прошли, карманы вообще пусты. Да вывернуты даже. Старшим унтер-офицером оказался, потом трое рядовых, у одного за голенищем сапога нашёл неплохой засапожный нож, прихватил, убрал в хранилище. Пока в общее. Стоит отметить, что к мародёрам я отношусь крайне негативно, но вот тут в этой ситуации я им и был, однако другого выхода нет. Это шанс для моего выживания, так что отбросил свои принципы и снимал с мёртвых всё ценное, не для наживы, а выживания для.
У второго, третьего и четвёртого тела пусто, рядовые, хотя нож – это неплохо, но я о еде, потом тело офицера было, подпоручик. Молодой совсем. Вот его плохо обыскали, видать, унтер или офицер рявкнул, и немцы не стали ничего брать, только ремень и бинокль, их не было. В карманах нашёл спички, складной нож, довольно солидную пачку денег в портмоне, не считал, сколько. Это как не взяли?! Я в шоке. Точно спугнули при обыске, немцы ещё старались казаться цивилизованными в первые дни войны. Ну и мелочовку разную прибрал. Полз дальше и нашёл брошенную винтовку Мосина, не замеченную немцами в густой траве. Сам не видел, локтем больным наткнулся. Ох, и больно. Проверил, целая. В магазине три патрона. Выкинув из личного хранилища земляной камень, убрал туда винтовку и запустил кач дальше. Ещё нашёл фуражку форменную, как раз по размеру, и пополз дальше.
Пока до окопов добрался, три часа прошло. За это время моими находками стали две винтовки Мосина, один карабин той же системы, револьвер, общее количество патронов собрано двадцать восемь. К револьверу десять, включая те, что в барабане. Видать, проблемы были у обороняющихся с боеприпасами. Я тут считаю и то, что в оружие снаряжено. Распотрошённый вещмешок нашёл, прибрал с брошенным рядом имуществом, нательным бельём и портянками. Похоже, унтер-офицеру принадлежали, качественный материал, и пошито неплохо. Для офицера так себе, а для унтера вполне годно. Про фуражку и два ножа говорил, портмоне, ну и три сухаря, два ничего, а третий выкинул, пропитался трупным ядом. Вот посасывая один, смог съесть, потом второй, наконец-то эта чёрная дыра угомонилась. Голод притупил на какое-то время, но снова пить захотелось. Да, две фляжки нашёл, неплохих, целые, прибрал, только пустые они. Ещё одно, когда скатился в окоп, роняя с себя шелуху осыпающейся грязи, то вот уже как час на поле работала немецкая похоронная команда, медленно двигаясь в мою сторону. Недавно прибыли, гоня полусотню пленных русских солдат, что расширили часть окопов, видимо, в качестве могилы. Пятеро на охране, а остальные немцы ходили, собирали всё ценное и оружие. С ними две повозки было, выдали с них пленным лопаты и куски брезента или шинели, я не понял, на них десять солдат покрепче, по двое и носили тела павших к будущей братской могиле. Я так прикинул, с сотню наших тут полегло точно. Хотя позиции примерно для пехотного полка, как вижу. Потом ещё семь повозок подъехало, туда находки убирали трофейщики.
Вот так, пригибаясь, тут прямые окопы, без кривизны, от ударов с воздуха ещё не придумали такую защиту, чтобы немцы и трофейщики не заметили, побежал в другую от них сторону. Приметил пулемётную позицию. Сам пулемёт был изуродован, похоже, прямое попадание снаряда. Тут же расчёт лежал, четверо, часть расчёта, а я обрадовался снаряжённым лентам, убирая их в общее хранилище. Тут с тысячу патронов будет, отличный боезапас. Также изучил, что есть ценного, набрал и дальше побежал. В одном месте хода сообщения не было, видно, что окопы наспех вырыты, даже не везде плетнём стенки укреплены, вот и тут не дорыли, так что чтобы дальше в окоп перебраться, нужно поверху ползти, что невозможно, точно заметят. Как раз двое немцев совсем рядом, уверенно передвигаясь по окопам, сближались. Я воспользовался тем, что те пропадали время от времени из видимости у своих, дождался их, лежа рядом с телом убитого солдата, облепленного крупными зелёными мухами. Когда те сблизились, один наклонился над соседним телом, чтобы обшарить карманы, взметнув рой мух, и не заметил, как я метнул засапожный нож во второго. Балансировка отличная, а метать за столько времени я научился, так что попал в глаз дальнему немцу и ближайшего насадил на штык от винтовки, что держал в руке. Снизу в горло воткнул наклонившемуся – и пережидая, уложил, пока тот бился в агонии, хрипя разорванным горлом. Дальше раздел оба тела, снимал вообще всё, это уже законные трофеи, а то, что со своих снимал, мне было противно в душе. Жаль, к немецким карабинам всего по тридцать патронов. Стандартный боекомплект пехотинца в тылу. Перед боем больше патронов выдают.
А пока выбрался наверх, находясь в форме немецкого солдата, своё я снял, с трудом стянул сапоги и убрал в хранилище. Покачивая карабином в руке, перешёл по открытому месту и спрыгнул в следующий окоп. Лицо закрыто платком, тела уже смердели, и немцы так защищались, это я терпел. Уф, вроде ничего не поняли. Один немец одной со мной комплекции оказался, повезло. Так и побежал дальше, только пару раз останавливался, подобрал целый ящик с патронами, ага, как же, не было их, хотя и пустых тоже было мало, потом подобрал отличную офицерскую шинель у наблюдательного пункта, по погонам – штабс-капитана. Будет чем ночами укрываться. Или дневать. Почему-то у рядовых шинелей я не нашёл.
Чуть позже я выбрался из окопа, их дальше просто не было, крайний левый фланг у болота, и спокойно двинул в сторону леса быстрым шагом. Немцы, они километрах в двух, и поначалу не обратили на меня внимания, а потом заметили. Даже пальнули пару раз, и я побежал, нагнать им меня нечем, успею до леса добраться. Оказалось, у артиллеристов, что раз пять открывали огонь из орудий, были верховые лошади. И сообразив, что происходит, отрядили группу из шести всадников, которые, настёгивая лошадей, рванули следом. А ведь не успею, те просто быстрее. Лошадей не жалели. Охоту себе устроили. Среди всадников двое точно офицеры. Я бежал, иногда поглядывая назад, оценивая расстояние до них и до леса. Те двигались неплотной группой, рассредоточившись, да и двое, имея хороших рысаков, вырвались вперёд. Ни они, ни я не стреляли, немцы видели, что я не успеваю, и не открывали огня, не желая вызвать ответного. Видимо, думали, что сблизятся, наставят стволы, и я сам сдамся. Я бежал неспешно, всё равно не успеть, так зачем дыхание сбивать? А оно мне нужно, чтобы вести точный огонь. Если повезёт, положу всех, а это трофеи и, может быть, транспорт, если поймаю какого коня. Что плохо, кроме двух сухарей, я ничего не нашёл, похоже, полк, что тут стоял, сам был на голодном пайке, схарчили всё, что было, тылы плохо работали, только самые такие умные сделали запасы.