ков, в которых и живёт…
Рассказывать дальше, или сам поймёшь намёк?
– Пойму, не надо рассказывать. Ты имеешь в виду, что без мощной бронированной техники, где можно с комфортом отсиживаться, мы в эти местные джунгли соваться не должны. Но мы бы и не смогли, будь у нас тут хоть танк! Танк-то, вот именно – проедет… А мы бы просто оказались размазаны по его внутреннему пространству – чёртовым полем!
– А вот и нет. Нейтрализовал же его действие цилиндр из сетки! А броня и подавно нейтрализует. Другое дело, что предусмотрительные военные… Ну, или бизнесмены – не озаботились снабдить нас никакой солидной самодвижущейся техникой. Видать, договор это запретил. А с голыми руками не больно-то сунешься в чужеродные заросли.
Эванс, уже клевавший носом под монотонно-успокоительный трёп напарников, вздохнул:
– А давайте завтра, уже с утречка, подумаем над всеми этими проблемами. А сейчас, пока наши гады кормятся, лучше поспим!
– Здравая мысль. – Рикер двинулся обратно к палатке, – Подержишь? А я достану и перетащу наши любимые спальники. Чур, Парк, первым дежуришь ты. Ночь здесь – восемь часов. Стало быть – твои первые два. А потом буди меня.
– Договорились. Я пока спать всё равно не хочу. Осмотрюсь, подумаю…
– Вот и славно. А мы с Эвансом – на боковую. Устал я, если честно, от этого «приваривания» и затаскивания. Зато можно смело дрыхнуть, не опасаясь, как ты и сказал – кусачих насекомых вроде москитов и комаров.
Хоть какая-то польза от хренова поля!
Предположения о том, что «на свежем воздухе» кошмары мучить не будут, подтвердились. К счастью.
Так что когда Эванса растолкал Рикер, он успел и выспаться, и сон посмотреть. Нормальный. И сейчас, ёжась в предрассветной мгле, отошёл к краю крыши, чтоб справить малую нужду уже с чувством, с толком, с расстановкой.
А не впопыхах, как они делали всё в последние дни.
Джунгли стало видно получше – глаза привыкли к темноте. Правда, ничего это не дало: джунгли как джунгли, колыхаются. Ну так и …рен с ними.
Убедившись, что никто ниоткуда на них не налетает, и крыша абсолютно пуста, Эванс подошёл, чтоб рассмотреть получше странные как бы тумбы, которые торчали из крыши примерно ему по пояс. Он уже понял, что на этих придатках, облепляя их со всех сторон плотной монолитной массой, и почивали днём кучи летучих мышей, располагаясь на ночлег. Потрогав ближайшую тумбу, оказавшуюся тоже металлической, он убедился в том, что она горячая. Стало быть – или теплоотвод, или часть системы вентиляции. Правда, вот дырочек не нащупывалось. Да и ладно – плевать, что это такое, лишь бы жить на крыше не мешало…
С другой стороны, как им здесь жить?
Ведь если не спускаться на день, и не залезать снова в форпост, чтоб перестрелять очередную партию монстров из автоклавов, эти наглые и голодные твари очень быстро смекнут, что пища-то – вон она, на крыше! И фактически беззащитна! И если взгромоздиться пирамидой, взбираясь по телам друг друга – очень даже можно до верха достать! Да и никто не поручится, что рано или поздно нападающих на них уродцев не снабдят действующими, а не «декоративными» крылышками.
То есть, получается, что они сейчас как бы живут на два «дома» – форпост для работы, и крыша автозала – для сна. Спокойного. И – в «нормальном» временном потоке. Хм-м… Ну и … с ним – лишь бы не снились кошмары! И твари не сожрали бы.
Эванс, так и ходивший по крыше вдоль её кромки, чтоб не уснуть, не решался отходить от спящих товарищей далеко: мало ли. Вдруг чёртовы мыши надумают вернуться? Ведь могут сделать это в любой момент. Не пропустить бы его.
Не пропустил.
В километре к востоку появилось что-то вроде туманного и разреженного облака: похоже, стая возвращается! А углядеть её на фоне чуть посеревшего предрассветного неба оказалось нетрудно: размеры потрясали: не менее мили в окружности!
Эванс принялся трясти напарников:
– Подъём, вы, лежебоки! Стая возвращается!
– А-а, летучие… – Рикер, сплюнув, и почесав тощий зад, действительно встал, и перебрался со мгновенно свёрнутым спальником к стенке колокола, одну из боковых стенок которого Эванс по указаниям Парка оставил чуть приподнятой, установив на одном из баллонов – «для проветривания!». Парк спальник скатал, и положил у ног Рикера:
– Залезайте внутрь. Я самый тощий. И невкусно пахнущий. Поэтому буду отсюда смотреть, как преодолевается чёртов барьер.
Рикер пожал плечами, Эванс забрался внутрь, и приподнял край колокола:
– Ныряй, когда насмотришься.
– Угу.
Ждать, впрочем, долго не пришлось: не прошло и минуты, как Парк вполз внутрь, буркнув: «опускай!»
– Ну, и?..
– Ну и бараны мы.
– В смысле? Не пролетели, что ли?
– А-а, нет, я не об этом. Никаких сюрпризов со стороны наших маленьких друзей. Стая летела примерно на высоте километра. А потом, оказавшись прямо над крышей, просто стала спускаться вниз – вертикально. То есть – проход имеется прямо над нашими головами. Но я сейчас не об этом.
– Да? Тогда – о чём же?!
– Да о чёртовых кошмарах. Ведь нам здесь ничего такого не снилось?
– Нет.
– Нет.
– Ну, видите? А почему – понимаете?
– Нет.
– Нет. Может, просветишь? – Рикер хмурил выгоревшие за эти дни брови.
– Запросто. Тем более что я сам-то – ничуть не лучше вас. Только во сне понял. Ну, вернее, в утренней полудрёме. Эта мысль появилась как-то сама. А ведь мы с вами всё могли понять и куда раньше. Тем более что всё было у нас под боком, и мы его отлично видели. Но! Как всегда бывает, не придали значения!
– Ты о чём, Парк?
– Да всё о том же. Помните, когда забрались на наш «чердак», осматривали колодцы с выдвижными лафетами, и всё такое прочее, видели всё, что там имеется?
– Ну?
– Баранки гну. Помните, говорю, там, в углу, как бы валялись несколько деревянных ящиков, непонятного вида и назначения? Ты ещё сказал, Эванс, что, наверное, пустая тара от каких-то ценных и дорогих запчастей от оружия? Ну так вот. Не буду вас томить: там, внутри, и находятся чёртовы ретрансляторы! Передающие нам в мозг все эти кошмары! Потому что они должны были быть поблизости, чтоб сигнал был достаточно мощным!
Некоторое время царило гробовое молчание. Стало отлично слышно, как стая снаружи визжит и пищит, очевидно, располагаясь на днёвку. Затем мыши словно расселись наконец, как им было надо – утихли. Эванс, хмурясь, выдавил:
– Похоже на правду. А ведь точно: ну мы и лохи! Даже не подумали, что уж военные-то наши ничего вот так, просто, не бросят! Даже пустой деревянный ящик. Поскольку за каждый придётся отвечать, раз уж положено по распорядку вернуть пустой – на склад!
Рикер покачал головой:
– Не верю. Не может быть всё так вот просто!
Парк криво усмехнулся:
– А почему? Всё самое гениальное – всегда просто! Если захочешь что-то спрятать – прячь на самом видном месте! Ну, во-всяком случае, так пишут во всех дешёвых детективах. И сермяжная правда в этом есть. Мы же и правда – не придали значения этим чёртовым ящикам! Ну стоят себе, и стоят! А ведь – не должны…
– Ладно. Проверить нетрудно. И идти недалеко. Тем более, раз уж мы проснулись, и взбодрились. Ну что – добавим кислорода, да прикончим стандартные завтраки?
– Здравая мысль. Эванс, передашь мой рюкзак?
До форпоста дошли уже в лучах вставшего голубого солнца. Эванс щурился, Рикер морщился: уж слишком резкими и непривычно ослепляющими были его лучи. Жаль, что в боекомплект в большом контейнере не входили простые чёрные очки.
К ящикам на чердаке постарались подобраться осторожно: мало ли!
Однако никаких мин-ловушек, или опасных для жизни сюрпризов не выявилось: груда как стояла себе в углу, так и стояла…
– Ага! Вот почему они не вызвали у нас подозрения! – Парк не без восхищения в голосе ткнул пальцем, – Смотрите: они сделаны так, что кажутся имеющими широкие щели! Но это – не щели. Это – искусная окраска! А сами поверхности монолитны!
Эванс, уже вставший на колени перед штабелем, доходившим ему до пояса, покачал головой:
– Не-ет, тут штука ещё похитрей! Щели имеются! Иначе мы сразу раскусили бы фальшивку. Только вот изнутри всё заделано чем-то чёрным и непрозрачным!
Ладно, я у нас самый толстый и глупый – поэтому начну разбор. А вы отойдите-ка на всякий случай подальше!
Не без некоторой обиды Эванс отметил, что особо возразить ему: что на замечание о габаритах и интеллектуальных возможностях, что на предложение отойти, никто особо не заморочился. Гады! А он-то старается… Для них же!
Он аккуратно взялся за сравнительно небольшой верхний ящик, и почти нежно, словно младенца, приподнял его.
Лёгкий. Похоже, пустой. Размером с небольшой аквариум. Эванс осмотрел дощатую конструкцию со всех сторон. Действительно, внутри – прокладка из чёрного материала, похожего на самую обычную крашенную и провощенную бумагу. Да, в такую заворачивают действительно ценные запчасти или узлы. Правда, их, в-смысле, бумаги, не красят. Но вот крышки – нет. Поэтому сразу понятно, что ящик – просто часть декорации.
Он встал, и отнёс его за ближайший цилиндр, показав Рикеру и Парку, стоявшим за вторым, так, чтоб было видно со всех сторон:
– Первый – пустой! Вон: видите, как сделано?
– Отлично. В-смысле, для маскировки именно так и надо было бы сделать. И, кстати – никакой ты не тупой. А уж бесстрашный – и не говорите!..
– Хватит прикалываться, Парк. Ты ещё скажи, что я не толстый! – но на душе у Эванса потеплело. Значит, они вполне ценят его готовность к самопожертвованию!
– Ну, этого я не могу сказать, не покривив душой, ни при каких обстоятельствах. Правда, ты всё-таки не столько толстый, сколько здоровый. И это хорошо. Ладно, давай следующий! – Парк подошёл к Эвансу и забрал ящик, после чего снова отступил за второй цилиндр. Рикер, стоявший там, показал Эвансу язык.
Нельзя сказать, чтоб это сильно подбодрило, но Эванс заметил, что коленки почему-то перестали выбивать чечётку. А с глаз как бы спала туманно-трепещущая пелена.