Однако император подождал, когда за ней закроется дверь, и вернулся к обсуждению.
— Мануил, — сказал он, — я хочу видеть в тебе своего наследника, и надо сказать, у тебя прекрасные задатки будущего правителя государства. Но в Салониках ты повел себя глупо. Очень глупо, прямо как Андроник. Сейчас спасти себя можешь только ты сам; я, к сожалению, ничем не могу тебе помочь.
Мануил стоял, опустив голову. Он и сам понимал, что пошел на поводу и пытался угодить всем.
— И прошу тебя, — продолжал император, — поменьше слушай свою мать и вообще женщин; совет женщины тебя до добра не доведет.
— Даже такой женщины, как моя тетя Феодора? Иоанн улыбнулся:
— Твоя тетя очень умна, но она исключение. Вряд ли на земле существует еще одна такая женщина. Она дьявольски умна!
Мануил кивнул.
— Что я должен делать, отец?
— Ты должен ехать к султану.
На щеках Мануила выступил румянец.
— Но он убьет меня, — почти шепотом сказал он.
— Нет, он не убьет тебя. Даже если у него появится такое желание, то, обещаю, за тебя заступится Феодора. Она довольно неплохо относится ко мне и знает, что ты — мой любимый сын. Поезжай, сын мой, и попроси у султана Мурада прощение.
— Тебе легко говорить это, отец! Ты играешь моей жизнью, а не своей.
— Мне нелегко это говорить! А играю я жизнью, как ты выразился, своего любимого сына, а она для меня дороже своей! Пойми, Мануил, если я тебя оставлю здесь, то опасность будет грозить не только тебе и мне, но и всему нашему городу. Я слишком долго думал только о себе, но сейчас пришло время подумать и о других людях, чья жизнь зависит от моего решения и твоей исполнительности!
— Наши стены неприступны! Мураду они не по зубам!
— Пока не по зубам! Да и потом, не хочешь же ты спрятать за стенами Константинополя все население Византийской империи!
Мануил опустил голову.
— Я поеду, — сказал он через минуту.
— Прекрасно, сын мой!
Иоанн подошел к Мануилу и обнял его за плечи.
— Езжай, и да будет с тобой Господь! — сказал Иоанн тихим голосом, стараясь хоть как-то ободрить сына.
На следующий день Мануил выехал в Бурсу, ибо ночью пришло сообщение, что Мурад, вопреки ожиданиям, еще на некоторое время останется в старой столице своего государства. По дороге Мануила преследовали неприятные предчувствия. Ему все время вспоминалась печальная участь своего брата Андроника. Однако, несмотря на свои страхи, Мануил не свернул с пути и одним прекрасным утром предстал перед своим дядей. Тот, взглянув на Мануила, приветствовал его сердитым, но не злым голосом.
— Здравствуй, племянничек, — сказал он.
Мануил упал перед султаном на колени.
— Прости меня, мой господин! Я виноват перед тобой, но клянусь, отныне я стану твоим вернейшим слугой!
— За что же ты просишь прощения? — спросил Мурад.
— Мой господин, я…
— Я знаю, что ты сделал, молодой глупец: ты убил моего посланника и собирался поднять против меня восстание. Но я еще знаю, что причиной такого твоего поведения была женщина. Как же это неосторожно с твоей стороны, Мануил, — слушать женщину! Ты же знаешь, что со времен Адама женщина — это источник зла.
Мурад рассмеялся.
— Ладно, я не держу на тебя зла, — сказал он. — Твой отец говорил мне, что из тебя вышел бы неплохой правитель. Так вот, ты вернешься в Константинополь и станешь соправителем Византийской империи вместе со своим отцом. Естественно, что он будет главным, твоя задача — во всем помогать ему и не слушать никаких женщин. Я же постараюсь найти тебе жену. У князя Никейского еще не выдана младшая дочь. Говорят, что она загляденье!
Мануил поднялся с колен.
— Благодарю тебя, мой господин. Я обещаю служить тебе верой и правдой.
Мурад странно посмотрел на него.
— Увидим, — сказал он. — А пока иди и поблагодари свою тетку Феодору. За мое мягкое обращение с тобой ты обязан именно ей.
Мануил поклонился султану и отправился в покои Феодоры. Он застал ее полулежащей на мягких подушках. Она приветливо улыбнулась ему, когда он вошел, поманила к себе, чмокнула в щеку и сказала насмешливым голосом;
— Как, Мануил, ты побывал сейчас в логовище льва и остался жив?!
— Вы совершенно правы, тетя!
Он рассматривал ее с восхищением. Она была прекрасна, и при этом совершенно не похожа на его мать. Просто не верилось, что две сестры могут так сильно отличаться друг от друга.
— Присаживайся, мой дорогой. Какой ты красивый! Мануил сел в мягкое кресло, а Феодора продолжала:
— Теперь, дорогой племянник, расскажи мне о том, как поживает твой отец, ну и, естественно, моя любимая сестра Елена.
— У моего отца все хорошо, а у мамы как обычно. Феодора усмехнулась:
— Понимаю тебя!
— Я пришел поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. Чем я заслужил твое участие в моей судьбе?
— Твоему отцу ты обязан тем, что я позаботилась о тебе, но впредь будь умнее и не выступай больше никогда против султана Мурада!
— Я уже поклялся ему в этом!
— Верю тебе. Скажи, а как обстоит дело с твоей женитьбой? Что ты сам думаешь об этом?
— Я полагаю, что моя будущая жена сможет родить мне нескольких сыновей.
— То есть ты не против женитьбы?
— Разве я могу выбирать? Феодора улыбнулась:
— Нет, не можешь.
— А вы видели мою будущую жену? — спросил Мануил, и в голосе его прозвучал неподдельный интерес.
— Да, она живет в этом дворце. Думаю, родители будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, что их дочь выйдет замуж за византийского принца.
— Она хороша собой?
— Она прекрасна! Блондинка с голубыми глазами! Ее родители греки, поэтому она неплохо образованна; так что ты не сможешь с ней соскучиться ни душой, ни телом.
— Раз она живет здесь, то могу ли я взглянуть на нее?
— Конечно! Подойди к окну и посмотри в сад. Мануил последовал совету Феодоры.
— Видишь, вон там гуляют две женщины. Одна из них — твоя кузина Джанфеда, а другая — Юлия.
— Джанфеда здесь! А я слышал, что она уехала в Багдад.
— Она еще не уехала, но скоро уедет.
Мануил Палеолог зорко осмотрел свою будущую невесту и не отыскал в ней изъянов; девушка была прекрасна. Ему было странно: он считал, что едет в Бурсу проститься с жизнью, а оказалось, что его назначили соправителем империи, да еще наградили красавицей невестой. Мануил осознал, что отец ведет правильную политику, стараясь не портить отношения с Турцией, только при такой политике было возможно сохранить хотя бы остатки величия Византийской империи. Его раздумья прервал голос Феодоры:
— Когда ты так сощуриваешь глаза, ты становишься очень похожим на своего отца, и я спокойно могу прочесть твои тайные помыслы и заветные мечты.
Он улыбнулся.
— Я думаю, что я очень счастливый мужчина. Я остался жив, да еще получил красавицу невесту. Когда мы должны пожениться?
— Завтра. Мурад уже вызвал из Никеи митрополита, и завтра он совершит обряд бракосочетания.
— Невеста-то посвящена в это?
— Ничего она пока еще не знает, но узнает сегодня вечером. Об этом ты не беспокойся. А теперь иди — отдохни с дороги.
Мануил поцеловал свою тетушку в щеку и вышел.
Несколько минут после его ухода Феодора сидела неподвижно, как бы размышляя над их разговором. Феодоре действительно нравился Мануил, и когда она получила письмо от императора Иоанна, то, не раздумывая, решилась помочь принцу. Для этого ей пришлось потратить немало красноречия и энергии. Сначала Мурад даже и слышать не хотел о помиловании бунтовщика, но потом она сумела убедить его.
На следующий день после приезда Мануила к Мураду в комнату вошла Тамара. Мурад вопросительно посмотрел на нее.
— Что случилось, Тамара? — спросил он.
— Твой старший сын, Баязет, женился на Зюбейде, твой племянник Мануил — на Юлии, но ты забыл, что у тебя есть еще один сын — Якуб, или ты покровительствуешь лишь детям Феодоры?
Взгляд Мурада стал жестким. Он не любил Тамару и хотя пытался относиться к ней доброжелательно, но она сама постоянно обостряла их отношения.
— Якуб — мой младший сын, его участь будет решена после его старших братьев. И не вздумай подговаривать его бороться с ними.
— Почему с ними?
— Потому что я постоянно думаю о моих убитых сыновьях. Я сам был младшим сыном султана, хотя я был его любимым сыном. А Якуб, по-моему, только и ждет моей смерти. Помни, если Якуб станет бороться со своим братом, то он умрет! Я не выберу его своим наследником ни при каких обстоятельствах!
— Что ты сказал? — Голос Тамары опустился до нервного шепота.
— Право султана выбирать себе наследника по своему усмотрению, — ответил Мурад, не повышая голоса.
— А вдруг у тебя не останется больше сыновей, кроме Якуба, вдруг Баязет погибнет в какой-нибудь битве?
— Если бы мой младший брат Халил встал между мной и троном, я бы убил его. Сейчас я не стал бы мешать Баязету расправиться со своими соперниками, — как бы не слыша вопроса, сказал Мурад.
— Что?! Ты не стал бы мешать убийству своего родного сына?
— Да! Ты — христианка, Тамара, и никак не можешь понять, что я — мусульманин, и у меня другая философия жизни. Я не знаю, может быть, ты стараешься для своего отца или еще для какого-нибудь европейского короля, ведь им было бы так приятно устроить в моем государстве поножовщину и междоусобную войну! Прошу тебя, не заводи больше разговоров на эту тему. Когда придет время, я женю и Я куба.
— Я знаю, почему ты не убил Халила! — в бешенстве воскликнула Тамара. — Потому, что он не сын султана Орхана, а твой сын!
Сначала он хотел ударить ее, но сдержался и лишь тихо сказал:
— Ты сама знаешь, что говоришь ерунду, Тамара. Халил — сын Орхана, Феодора была верной женой моему отцу, хоть и не была с ним счастлива.
— Как и я с тобой!
— Никто не виноват, что мое сердце занято Феодорой.
— Зачем же ты тогда сделал меня своей женой?
— Потому что об этом просила Феодора. Она всегда относилась к тебе с добротой, а ты всегда ее ненавидела.