В уме он рисовал картины, как получает гранты на исследования, а потом и премию какую-нибудь дадут. Может даже и Нобелевскую. По медицине.
А почему бы и нет? За лоботомию же дали. А Пипеткин чем хуже? Мозги, конечно, так же отключать радикально не может. Но в премии нуждается.
Что им жалко, что ли?
Долго предаваться мечтам доктору не дали. В кабинет влетела пожилая техничка — самый верный сотрудник психбольницы. Раритетный.
Профессор даже не помнил её имени. Обычно ей просто говорили «там надо помыть» и «сходите уже за зарплатой, распишитесь».
Зато она прекрасно помнила все. Техничка работала здесь с самого основания больницы, потому по праву считала себя главной среди «понаехавших докторишек».
От этой уверенности дверь в кабинет доктора уборщица открывала ногой или шваброй. Никогда не стучалась. В руках всё-таки было ведро и прочий инвентарь. Здороваться ещё не хватало.
Профессор, конечно, первые годы тоже кипятился, пока не поумнел и не заметил, что всякий раз после скандала кабинет остается грязным неделю.
Глядя на пыль, он вздыхал и говорил:
— Какие причины врываться без стука? А никаких причин. Санитарка есть, а причин нет.
Если же молчал, и не обращал внимание на бурчание «понасорили тут», то появлялся один побочный эффект — вымытые полы.
— Всё чаи гоняем, — ну этот раз попрекнула главврача санитарка. — А в отделении-то шторм назревает. Разбушевались болезные. Чую, бунт будет. Похоже, погода, меняется. Дадут дроздов. Как пить дать.
— Какой такой бунт? Почему дрозвов, а не перепёлок? — вынырнул из фантазий доктор, вдруг ощутив во рту кипяток, а не сладкий чай с бергамотом.
— А такой! Иди, сам взгляни, — ответила санитарка и забурчала. — Понаполучают себе званий, а сами в упор ничего не видят.
Пипеткин потёр виски пальцами, приводя себя в рабочее состояние. Быстро встав с кресла, он поспешил к палатам пациентов, обогнав даже пожилую санитарку. А ведь ещё недавно казалось, что подопечные у него безобидные, тихие.
И тут на тебе, бунт! Да когда такое было? Ну уж нет, не в его смену!
— Без тренировок и диет съедим медведя на обед, — донеслось до главврача из коридора.
Картина, представшая перед его взором, разительно отличалась от привычного времяпрепровождения сумасшедших в это время суток в отделении. В окружении пациентов стояла девушка. Та самая, что говорила рекламными слоганами. Она выкрикивала рифмованные строки, а прочие обитатели психбольницы повторяли за ней, очевидно заражаясь безумием в лёгкой форме с каждым новым предложением.
Такое часто бывает на эстраде, но лечить людей по ту сторону экрана обычно бывает уже поздно.
Самым странным было то, что телевизор стоял выключенным. А ведь сейчас было самое время смотреть сериал.
Профессор Пипеткин со всей растерянностью наблюдал, как быстро вирус распространился среди пациентов. Даже почти здоровые утратили интерес к сериалу, что означало: либо выборы на носу с раздачей обещаний, либо сезонное обострение по случаю их неисполнения.
Выходило, что вправду бунт близок.
— Передаётся воздушно-капельным путем… — пробормотал доктор, натягивая маску, а затем добавил громко. — Выздоравливающие, разойдитесь по палатам!
— … И каждому вручим стартовый набор дистрибьютора! — сыпала обещаниями Ангелина. — Он поможет справиться с лишним весом и мелким бесом! И куры лесом. И
Гуси с тестом!
— А блондинка-то не настоящая! — прикрикнула седая женщина, перехватывая внимание то ли выздоравливающих, то ли ещё не до конца заболевших. — Чудо безголовое. А где голова? Нету. Тю-тю. Дома забыла.
Никакого внимания на главврача пациенты не обратили.
«Совсем спятили. Сразу видно, что плохи дела», — подумал профессор Пипеткин и спешно покинул отделение.
Ещё немного подумав, он запер этаж на ключ и прижался спиной к дверям. С одной стороны, он и сам боялся подцепить эту инфекцию, а с другой — премия, гранты.
Пусть бунтуют себе внутри потихонечку. А он масочку носить будет. Вирус и не проникнет.
Марля же!
Но навстречу доктору вышла техничка со шваброй, пожелавшая попасть в отделение.
— Там эпидемия. Очень заразно, — предупредил доктор, не разглядев на труженице медицины ни масок, ни перчаток. — Входить без спецсредств нельзя!
— Да что мне эпидемия твоя? Я «стройку» все серии смотрела. Иммунитет на сборища крикливых и плаксивых имею. А перчаток с масками мне уже третий год не выдают. Обещают, но не дают, — отмахнулась старушка. — Полы не мыты во второй и четвертой палате. Вот где непорядок. А всё остальное так, мелочи.
— Да какие полы, голубушка? Вирус Пипеткина же! — заспорил было доктор, но с тоской вспомнил о том, как грязно становится в его кабинете, когда начинает повышать голос.
— Сам ты… Пипеткин! — ответила уборщица, но перед тем, как совсем отмахнутся, задумалась. — А может и вправду заболели этим Пипеткиным?
— Официально он вызывается синдром улицы Садовой. Теперь я уверен, эпицентр там, — ответил совсем тихо главврач и ответственно заявил. — Премия точно будет моей!
Бабка хмыкнула, а доктор понёсся в свой кабинет. Снова звонить в министерство. Напомнить.
Наверняка уже потеряли бумажку или записать забыли.
Затем следовало дозвониться в институт вирусологии, в СанЭпидемСтанцию и на телевидение.
Какая ж слава без телевидения? Всё только начинается!
Глава 32Как два пальца облизать
Нет ничего постоянного. Лекарства, химические и травяные составы и даже магические эликсиры имеют свойство растворяться в организме. Вот и скорость роста шерсти Пукса с каждой новой стрижкой стремительно снижалась. Теперь пудель имел вид вполне благообразного пса. Ну, может, чуть-чуть длинношерстного. Что не критично в условиях приближающейся зимы.
Для Даймона было важно, что он вновь сам бегал, не путаясь в шевелюре. Чем Пукс и занимался, радостно нарезая круги вокруг хозяина. Тогда как сам демонёнок пересчитывал наличность, вырученную за волосы со всех парикмахерских района.
— Отличная сделка, — потирала лапки крыска, сидя на плече у подростка. — Теперь, правда, целый район блондинов появится. Но зато сразу будем знать кто модный, а кто нет.
Даймон подскочил, потряс купюрами:
— Тут же теперь не только на мороженое хватит. Телефон купить можно!
— Сдался тебе этот телефон. Давай лучше возьмём целый морозильник вкусной провизии. И про сыр не забудь, — ответил Оспа и тут же предложил. — В подвал положим, чтобы с плесенью стал.
— Думаешь, Ленке понравится морозильник, полный мороженки? — спросил Даймон, немного поразмыслив.
— А что? Вещь хорошая, в хозяйстве всё при пригодится, — прикинул крысёныш. — Если мы подвалы чиним, мы их и будем использовать. Сыроварением займёмся. Ну или плесенепоглощением. Тоже — бизнес! Люди на чём только деньги не делают.
Но морозильников в ближайшем магазине не продавали. Пришлось обойтись мороженым. Зато сразу набрали полный пакет. Тут тебе и шоколадное, и в стаканчиках, и в упаковках разноцветных.
Обратно во двор демонёнок бежал так, что подошвы едва касались асфальта. В голове у него бурлили мысли, как поинтереснее провести сегодняшний вечер. В планах стояли и мороженое, и пирожные, и морозильник с музыкой. Вот только все идеи выветрилось, как только приблизился к качелям, на которых сидела Ленка. Если б его сейчас спросили о собственном имени, демонёнок и его бы не вспомнил.
Подружки рядом с соседкой след простыл. Одноклассница качалась на качелях в одиночестве. Грустная, одинокая и рыжая, как не посмотри с любого ракурса.
Девочка спрятала волосы под капюшон, ссутулилась.
«По школе, наверное, скучает», — подумал Даймон.
Набравшись смелости, он подошёл сзади и произнес негромко:
— Привет, Лен. Хочешь мороженое? У меня тут самое разное…
Ленка открыла рот для ответа, но тут увидела крысу. Толстую, серую. На плече у Даймона сидела. Мало того, что нахохленная. Так в предвкушении делёжки даже лапки потирала.
— Крыса! — взвизгнула она. — У тебя крыса на плече!
— Серьёзно? — удивился Даймон и посмотрел на плечо. Кивнул. — А, да. Она домашняя… Хочешь подержать?
— Эй, только без рукоприкладства! — попросил Оспа.
— Чего? — Ленка произнесла это тихо-тихо и даже снова почти замолчала. — Она говорит?
— Ну да, говорю. И что? — пробормотал крысёныш, сложив лапки. — Крыс никогда не видели говорящих? Я-то говорю, а вы разве записываете?
— А что, надо записывать? — удивилась девочка.
— Оттого писателей среди крыс и нет, что не записываете. А нам как писать? — спросил Оспа и вздохнул. — Вот и получается, что у одних хвостики и лапки, у других ума не хватает прислушаться. Обе стороны страдают. Вы бы лучше мороженным угостили. Открытым. Не люблю грызть упаковку. Места потом для самого главного не хватает.
— Она что, механическая? Это робот такой? — тут же сообразила Ленка. — Я видела рекламу по телевизору. Сейчас игрушки делают с искусственным интеллектом. Они движутся, на вопросы отвечают. А эта даже мороженное просит? Круто! А пульт управления есть?
Даймон посмотрел на Оспу, не зная, что и сказать.
Решив, что крыса всё-таки не настоящая, ведь настоящие живые крысы не разговаривают, Ленка без лишней робости протянула к Оспе руку.
— Иди ко мне, подержу.
— Эй-эй, полегче, — возмутился крысёныш, извернулся в руках Даймона и вернулась на плечо. — Может, где-то там и делают крыс с искусственным интеллектом, а у меня интеллект самый настоящий. И уровень его выше среднего, хочу заметить. Записываешь? Не вижу блокнота с диктофоном!
Ленка рассмеялась. На её щеках проявились забавные ямочки.
— Какая она у тебя славная. Как настоящая.
— Ну да, Оспа такой. Забавный, — улыбнулся в ответ Даймон и почувствовал, как кровь прилила к лицу.
С температурой что-то неладное творится. Вроде поднимается и до обморока недалеко, в то же время так легко-легко дышится.