Маленькое чёрное платье, наконец, эффектно обтянуло объёмные бока Блоди. При этом произошло небольшое чудо, и оно не порвалось.
Вампирэсса, устав колдовать, ещё не успела переодеться в своё, когда услышала подозрительный шум на этаже. Мать с тёмным прошлым, в чрезмерно обтягивающем платье, сразу же выбежала из примерочной, но тут же выдохнула спокойно.
Никакого пожара, землетрясения или наводнения. Причиной переполоха была всего лишь Мара. А с ней можно иметь дело.
— Ничего страшного. Сами виноваты, — произнесла вампирэсса. — Понастроили столько всего интересного для ребёнка.
На пожарную тревогу всегда дают с десяток минут. Успеет пакеты забрать.
Однако, ожившие игрушки обступили и её. Блоди одёрнула чересчур облегающую ткань, заодно отцепив от неё парочку кукол.
— Мара! Кошмар моей ночи! — пришлось подойти к дочери и строго спросить. — Что ты наделала?
— Создала себе армию порабощения из мёртвых человеков, — спокойно ответила дочь. — Будут жить на балконе, пока не захватим мир и немного расширимся.
— У нас маленький балкон, — напомнила мама.
Она и так не знала куда теперь пакеты с покупками девать. Не на чердак же складывать.
— И что?
— Мы не можем взять их всех к себе. Их слишком много, — пожурила Блоди. — Зачем столько? Ты не могла оживить одну большую куклу? Это гораздо продуктивнее. Могла бы брать пример с доктора Франкенштейна. Он не разменивался на мелочи.
— Но одной жить скучно! — пожала плечами девочка. — А вместе им так весело! Сама посмотри, как задвигались.
Блоди вздохнула.
Ребёнок улыбнулся и хищно добавил:
— Теперь это моя банда! Вместе они столько всего полезного для меня натворят!
Глава 34Это сенсация!
Некогда тихая улица Садовая превратилась в проходной двор. Если раньше баба Нюра знала каждую собаку и могла по звуку шагов определить идущего по лестнице, то теперь пришлось завести специальный блокнот, чтоб ничего не напутать.
Зарубок на трости уже не хватало. Пришлось бы сточить как карандаш. В объёмный блокнот смотрящая записывала приметы посторонних лиц, посещавших подъезд.
Старушка отмечала, кто вышел благополучно, а кто бежал, сломя голову. Бывали и такие, кого на «скорой» увезли. Коэффициент — один к десяти, словно силы тёмные любят ровные числа.
Наблюдения показали, что на каждый десяток тех, кто выходил спокойно, приходилось по одному выбегающему. А на каждую сотню выходящих и десяток выбегающих приходилось по одним носилкам с одним выносимым санитарами.
Суровая статистика подогревалась тем, что прошёл слух — по улицам медведи ходят. Его разносили не прочие бабки, а сам участковый.
Конечно, сам Петрович говорил лишь про рынок. Но, как прекрасно знала Анна Николаевна, с рынка-то всё и начинается.
Поэтому баба Нюра решила устроить охоту на первого попавшегося хищника прямо со своего балкона. Сверху и обзор лучше. И швабры кидать удобнее. А если начнёт лезть как на дерево, то она молчать не будет и быстро подмогу призовёт. Должен же быть в городе какой-никакой спецназ от медведей и прочих напастей.
Когда на улице припарковался незнакомый автомобиль, Нюра записала в блокнот номер и цвет. В марках автомобилей она плохо разбиралась, потому сделала зарисовку. Правда, рисунок мало походил на автопром. Скорее вышел жук на роликах. Но сама карикатуристка осталась довольна творчеством. Для дела старалась, а не для выставки.
«Не всем быть художниками, чтобы им пусто было», — считала бабка.
Понавырастали с умением, а ей, обычному человеку, мучиться с рисунками уровня «человечек-огуречик».
Облокотившись на перила, Нюра пристально смотрела в бинокль. Кто же выйдет из автомобиля? Медведи вряд ли ездят на машинах, но ведь и не такое уже случалось в стране, где колбасу делали из травы, а траву могли выращивать в форме колбасы.
Бинокль у неё имелся не какой-нибудь маленький театральный, а настоящий армейский. С таким хоть в разведку ходить.
Но тяжёлый прибор едва не выскочил из старушечьих пальцев, когда она увидела, как из автомобиля выходит сам Побрей Врунов! А рядом с ним оператор с настоящей телекамерой.
Нюркино сердце затрепетало, как при аритмии. Дыхание перехватило.
— Батюшки-и-и!
Засмотревшись на звезду «тук-тук-кто-там»-шоу, она и забыла, что в её возрасте с данными симптомами следует принимать таблетки, а не томно вздыхать.
Но есть от чего. Ведь попасть в телевизор — это давняя мечта бабы Нюры. А уж о том, чтобы попасть в передачу самого Врунова, она даже и мечтать боялась. А тут такой шанс выпал! Хоть самой с балкона падай.
Позабыв о клюке и медведях, бабка поспешила покинуть жилище. Стоило взять себя в руки и спуститься самой, а не просто выпасть. Впечатлений много. Однако, хватило разума вспомнить, что она всё-таки не десантник. Одного армейского бинокля для десантирования мало. А парашют в военном магазине не продавали.
С этими волнениями бабка проморгала, как у дома остановилась и машина СанЭпидемНадзора. Потому столкновение в подъезде с его представителями стало для старушки большой неожиданностью.
— Где ваша маска, перчатки и пропуск? — раздалось в подъезде от нахальных морд в этом самом облачении.
Никого не слушая, массивная фигура бабы Нюры спускалась с лестницы с такой скоростью, что разметала идущих вверх, как кегли.
От столкновения сама бабуля осталась на ногах, а вот двое тощих людей в белых халатах повалились на лестничной клетке без ответов.
— Ох… — потер затылок человек в медицинской маске. — Куда же вы, бабушка, так спешите? Так ведь и убиться можно!
— Или убить, — произнес второй. — Кругом вирус. А хлеб с макаронами и на дом могут доставить.
Баба Нюра не растерялась, повернулась, упёрла руки в бока и выбрала тактику: «лучшая защита — это нападение».
— Если к цене хлеба ещё и его доставку прибавить, то совсем без хлеба останемся. А вы чего тут шастаете? Без хлеба и булочек! — гаркнула старушка. — Опять, что ли, в нехорошей квартире кого-то замучили? Так вы их потыкайте там уколами успокаивающими! — бабка погрозила кулаком к потолку. — Спуску супостатам не давайте.
— Квартира, говорите, нехорошая? — поинтересовался доктор с ушибленным затылком. — И много там заболевших?
— Да все! Все-е болеют! А все через одного — не здоровы! — уверенно заявила баба Нюра. — Ох, такое я там видела. Девочку по кусочкам разобрали.
Тут она понизила голос до шёпота и призналась:
— А потом гляжу, а она живёхонька бегает. Разобрали. И бегает. Чуете? И так несколько раз.
— Несколько раз? — на всякий случай переспросил первый санитар.
— Вот те крест, — бабка перекрестилась, и показала три, а потом четыре пальца. — Или лучше честное пионерское?
— Думаешь, профессор был прав?– спросил второй санитар коллегу. И люди в масках переглянулись. — Вирусная природа?
— Очевидно, — вторил ему напарник. — Перед нами ещё один случай синдрома улицы Садовой. Вирус Пипеткина ширится. Думаю, что объявление карантина необходимо также, как организовать доставку хлеба населению. А то сами за кордон прорвутся.
— Свежего! — поправила бабка и добавила, прищурившись. — Какой ещё карантин? Вы чего несете? Там сам Врунов приехал! Интервью у меня брать сейчас будет. А вы тут развалились, дорогу перегородили. А ну, посторонись, голытьба!
Санитары снова переглянулись.
— Очевидно, мы имеем дело с инфекционным делирием, — сказал второй и участливо спросил у бабки. — Хотите быть нулевым пациентом?
— Это зачем ещё? — не поняла та. — Хотите сказать, я ноль без палочки?
— Во имя научных целей! — добавил первый в халате.
— Святые делирии, клумбы и катакомбы, да вас самих лечить надо! — возмутилась баба Нюра. — Шастают тут всякие делирии, инфекцию разносят.
Она снова оттолкнула плечом едва вставшего на ноги человека в повязке и поспешила вниз.
— Стойте! — крикнул ей вслед санитар. — Объявлен карантин. Вы заражены.
— Сам зараза! — выкрикнула в ответ старушка, не сбавляя шагу. — Я молоко не по госту давно пью. Я видела, как Спёрбанк работал в воскресенье. Меня никакая зараза не возьмёт!
Медицинская карточка бабы Нюры показывала, что у неё удивительный организм. Он мог впечатлять медицину и без всяких зараз. А если какая-то идея появлялась у неё в голове, то всем хроническим болезням старушки и вовсе приходилось отступать.
Вот и сейчас летела она по лестнице так, будто никогда ни хромотой не страдала, ни одышкой. Поохать и поохотится на медведей со шваброй она всегда успеет. А в телевизор не каждый день попадёшь.
Бабка выскочила из подъезда и замерла, боясь спугнуть шумным дыханием телевизионщиков. Прямо на скамейке, на которой обыкновенно находился её наблюдательный пост, стоял оператор. Перед ним в микрофон вещал сам Врунов.
Старушка схватилась за сердце, запоздало вспомнив об аритмии.
— А с вами, как всегда в это время, ещё и программа «скандальная жиза» и её бессменный ведущий — Побрей Врунов! Слышите? Побрей Врунов снова сегодня с вами, дорогие телезрители. Кто же кроме меня? Только я. Незаменимый, понимающий, всё время кивающий, я всегда несу вам истину.
Он всегда повторял своё имя дважды, чтоб точно запомнили. Хотя такого попробуй забудь. А паузу между предложениями занимал набором дополнительных слов, чтобы не дай бог, не перебили.
— Если вы только что переключились на меня или моргнули и успели соскучиться, то напоминаю — мы находимся на улице Садовой, — продолжил ведущий. — Пока я не заметил ничего странного. Хотя мне сказали, что здесь случилось массовое помешательство. Люди тут ку-ку. А некоторые даже ку-ка-ре-ку. И что может быть важнее, чем взять у них интервью? Клянусь шкуркой скорняка, тут даже карантин обещали дать. Так где же? Где эти местные безумцы и безумихи? О, как я взволнован! Не переключайтесь, не переключайтесь. Сейчас будет жарко. А теперь реклама на Первом Подпольном.
Баба Нюра, слышавшая весь монолог, почувствовала внутренний толчок. Он был такой силы, что она аж подпрыгнула на месте.