— Нет, ну что летает, это хорошо. Но заговор? — прищурился доктор. — Имели ли в нём место кактусы? И могут ли они летать без злого умысла? Может быть не для того Хомо Сапиенсы пешком ходят, чтобы с подоконника под потолок сигать и растворяться?
— Вполне возможно, что всех замыслов природы нам не постичь, — прикинул директор, так как был очень логичным человеком. — Дело в том, что кактусы давно никому не дарят. Они могли обидеться и начать дарить себя сами. А для этого им пришлось бы развиваться, эволюционировать. Ну, чтобы стать привлекательнее.
— Полагаете, они начали летать?
— Почему бы и нет. Сегодня летают нам назло, назавтра — колонизируют другие планеты, — снова предположил директор. — Нам же некогда. Мы утопаем в своих гусененаистнических предрассудках. Помяните моё слово, профессор. Заговор против гусей — заговор против всего человечества.
— Даже против меня? — Пипеткин округлил глаза.
Директор кивнул.
И тут в голове у профессора что-то щёлкнуло. Все кусочки мозаики встали на свои места. Он, наконец, понял, в чём дело.
Это действительно заговор! Заговор против Пипеткина. Заговор с целью не дать профессору получить Нобелевскую премию по медицине. Отсюда и диверсии с ядом. Конкуренты же, ясное дело. А где яд, там — беда.
Когда много яда, больные взрываются в воздухе, прячутся под кровати. С этим нужно что-то срочно делать. Иначе ни медалей, ни грамот, ни премий не будет. И все прозрачными станут. На манке-то.
— Вы знаете, что надо делать? — шёпотом спросил Пипеткин у Фёдора Андреевича, доверяя ему сейчас больше, чем себе вследствие явного отравления ядом.
Метод дедукции никогда не подводил профессора.
— О, я всё знаю, — директор школы подошёл ближе, оглянулся по сторонам и понизил голос. — Сейчас вам всё расскажу. Но сначала наберите побольше воздуха в грудь и начинайте активнее выделять пар.
В свой кабинет профессор Пипеткин вернулся запыхавшийся. Тяжёлая это работа — надышать паром целую палату. Теперь у него перед глазами плавали чёрные точки, складываясь в причудливые узоры. Похоже, яд поразил головной мозг и антидота от этого не существовало.
Всё кончено.
Пипеткин сел в кресло, глубоко вздохнул по привычке, но точки никуда не пропали. Только больше стали. Повзрослели.
Вглядевшись в самую крупную, профессор вдруг догадался, что это никакие не узоры, а буквы! Только надписи очень неразборчивые. Сразу виден врачебный почерк. Но Пипеткин и сам был врачом что надо, потому расшифровка не составила труда. Главное обозначить первые две буквы, а дальше пусть фармацевт разбирается.
Он взял ручку и блокнот, и принялся перерисовывать мельтешащие символы. Но при всех вариантах транскрипции, выходило лишь одно слово «заговор».
— Заговор! — выкрикнул Пипеткин и посмотрел на маленький кактус на подоконнике. — Я понял. Знаки! Мне давали знаки, но я был слеп! Господа, кактусы, вы на меня не обижайтесь. Я же не знал, что вы там мощно эволюционируете, товарищи. Я рад… рад сотрудничать с вашими представителями.
От мельтешения в глазах доктору показалось, что кактус кивнул. На всякий случай Пипеткин протёр очки, кивнул в ответ и сосредоточился на бумажке.
Точки перед глазами стали пропадать, но профессор и без них уже всё понял. Новое ключевое слово — «полёт».
Дедукция не подводила!
К примеру, Пипеткин своими глазами видел исчезнувшую под потолком пациентку. Это же не потолки такие умные, чтобы вместо лифтов работать. К тому же теперь он был обязан не допустить растворения в воздухе остальных больных. Их просто следовало выпустить как птиц на волю.
— Все должны летать! — воскликнул доктор и поклонился представителю в горшочке. — Такова воля кактусов.
Тогда профессор понял своё предназначение. Нужно было срочно увести всех из лечебницы. Спрятать в безопасном месте и посветить в тайны секты имени колючих растений. А то не получит премию за открытие вируса. Приедут нобелевские представители, а у него тут ни одного зараженного.
Спросят: куда дел? А он и ответить не сможет.
Кактусы, вот, знают. Но не скажут. Они умнее. Люди для них кто? Да никто — прах на ножках.
Пипеткин схватился за голову. Конкуренты повсюду!
А, что, если у него из-под носа всех заражённых уведут? А потом доказывай, что это твои пациенты. Клеймить нельзя — не гуманно, даже во имя науки. А крестиком всех не пометишь. Сотрут, слижут, а то и помоются, что уже совсем не допустимо.
Пипеткин резко подскочил, скомкал лист из блокнота и швырнул в урну.
— Вы хотели украсть моё открытие? — прокричал он кактусу в явном осуждении. — А не получится, господа представители! Я буду на шаг впереди! Я поступлю умнее и — сам украдусь!
С этими словами он выбежал из кабинета, едва не столкнувшись с ведром уборщицы.
— Что за дела? — воскликнула техничка. — Куда бежим? Пожар?
— Хуже! — выкрикнул несущийся по коридору Пипеткин. — Заводите «скорую»! Мы будем на шаг впереди!
Профессор подбежал к дверям отделения, которые сам же надёжно запер на швабру. Выдернул запор из дверных ручек и действовал отныне как предводитель горстки спасённых:
— Уходим! — закричал Пипеткин, распахивая каждую дверь в палату. — Спасём вирус Пипеткина! Эпидемия будет нашей! Кактусы не должны захватить мир! Мы — умнее! Мы — прямоходящие!
— Ну вот, сработал телепорт, — ответил Витёк чуть невдалеке.
— Правда, с запозданием, — заметил Толян. — Но когда это у нас что-то вовремя работало? Осколково понять можно. Не всё сразу. Начинаем с малого.
— Ну а что вы хотели от отечественных разработок? — вздохнул Побрей и выстроил психов в линию. — Дамы и господа выздоравливающие. Просьба организоваться для массовой телепортации. Саня, не подводи.
Отдохнувший оператор кивнул и взял подушку для съемок. Психи охотно выстроились в коридоре. А бегающий по отделению профессор заметил, что психи уже сами себя прекрасно организовали. Тем самым порадовался за своих подопечных.
— Молодцы. На волю, птицы мои! Захватим космос раньше этих вредных колючек. Нам Марс нужнее! Мы там… розы посадим.
Почти все пациенты шествовали строем по коридору. Профессору оставалось лишь возглавить процессию и повести людей за собой.
— Съешьте вирус на обед, и не будет больше бед! — первой поддержала профессора Ангелина и заливисто рассмеялась щербатым ртом. — А не будете вы есть, зубов останется лишь шесть.
— Не сметь есть вирус! — прикрикнул на неё Пипеткин и объяснил своей последовательнице. — Он мне нужен живым. Я им кактусы заражу. Пусть тоже страдают.
— Я и не собиралась, — заметила Ангелина. — Я апельсины больше люблю.
— Апельсины нам подходят. Они круглые и символизируют круговую поруку, — охотно добавил бывший директор школы рядом, подхватив метод дедукции профессора. Затем он поднял руку, как будто в ней было знамя и выдал ещё один лозунг. — За мной! Спасём гусей из лап заговора!
— Спасём гусей, спасём гусей, спасём гусей! — радостно подхватили выздоравливающие.
Техничка, увидав процессию психов во главе с врачом, бросила ведро и швабру и пристроилась к маршу.
Лишь спросила по пути:
— Куда идём? Чего дают?
— Апельсины дают, — объяснила Ангелина и мило улыбнулась.
Апельсины она любила.
Глава 38Здравствуйте, я ваша тетя!
В телефоне протяжно выли длинные гудки. Агата Карловна ходила по кабинету и подвывала в такт. Когда она нервничала, всегда начинала завывать, а тут ещё и аккомпанемент подходящий навевал тоску по Тевтобургскому лесу.
О, времена, о нравы!
Телефон пискнул в последний раз, и престарелая банши отшвырнула трубку. Один из лысоголовых близнецов ловко подпрыгнул и поймал дорогую модель смартфона на лету.
— Никогда! — выкрикнула она. — Никогда он ещё не опаздывал!
Близнецы кивнули.
Агата воздела руки к потолку, сокрушаясь:
— О, небо! Что же мне делать? Где мой Побрей? Куда пропал? — она оказалась в непосредственной близости от Правого близнеца и ухватила его за грудки. — Вот скажи мне, где он? Я же ему самую высокую ставку, передовые технологии и страховку с отбеливанием зубов, а он?
— Э-э-э, — протянул помощник. — На Садовую поехал, кажется. За сенсацией.
— Кажется? За сенсацией? — взвыла Агата, бешено вращая глазами. — Точный ответ! Мне нужен точный ответ, а не то, что тебе кажется. Я не плачу за домыслы. От ваших фантазий мне хочется плакать.
Она выпустила лысого помощника. Тот не устоял на ногах и повалился на пол. Так и не вставая, пополз в дальний угол.
Страшна в гневе банши. Сил, что у Геракла в молодости.
Близнецы знали, когда начальница зла, лучше спрятаться где-нибудь подальше. Под столом, например. Вот под небольшой журнальный Правый и попытался залезть. Но немного не рассчитал свои габариты и застрял.
Теперь один из помощников мог передвигаться только вместе со столиком. Благо, у того колесики имелись.
Левый близнец, увидав такую картину, заржал.
— Так, кто там ржёт? Запрягай коней! — приказала Агата.
Левый прекратил и переспросил:
— Эм… заказать коней?
— Каких ещё коней, полоумный? — квадратные очки Карловной блеснули, свет словно отразили сами глаза. — Мотор заводи! Едем за Вруновым. Без него все рейтинги обрушатся. Не вас же потом в телевизор пихать… Вас даже на детском утреннике живьём съедят.
Помощник пулей вылетел из кабинета. А Правый тщетно пытался избавиться от столика. Но вместо того, чтоб выползти, оказался вынужден кататься по кабинету, помогая себе руками и ногами.
Так вместе со столиком он и проехал в дверь в след за братом. Из коридора донесся грохот и крик «Ой-ай». Перед лестницей лысоголовый помощник затормозить не успел.
— Главное в нашем деле — вовремя притормозить, — хмыкнула Агата, накинула плащ и тоже покинула кабинет.
Предиктор Первого Подпольного подошла к лестнице, взглянула вниз, убеждаясь, что помощник жив, а вот столик нет. Огорчилась. Затем нажала кнопку вызова скоростного лифта.