— Там не живут, там работают, — поправила тётка, проходя в комнату.
Она едва не наступила на стремительно бегущего маленького человечка.
— Весело у вас, — заметила банши. — Да и на улице полный порядок. Люди уже готовят факела? Соседи нажаловались?
— Пытались, — ответил чердачный, протягивая гостье чашку чая с блюдцем. — Моё имя Топот. Рад знакомству!
Чашечка тоже посмотрела на банши, скривила губы и сказала:
— О, матриархи рода! Мое почтение, уважаемая.
— Какая ответственная прислуга, — кивнула довольная банши. — Рабов на балконе держите? Или на чердаке?
— Топор не прислуга, он наш единомышленник, — объяснил оборотень, сев рядом с Агатой Карловной. — А ты совсем не изменилась за последнюю сотню лет.
— Характер совсем скверный стал, — смущенно улыбнулась Агата. — Это всё особая диета. Только чистые эмоции. Бурные, яркие. Страх, там, ярость, паника. Никакой апатии и скуки. У меня от них изжога, как от проверок. Нервная стала.
Дверь в комнату приоткрылась. В щель просунулся кончик туфли Агаты. А затем вползла и вся туфля целиком. В обуви, словно в лодке, сидел пластмассовый пупс и, отталкиваясь обувной ложкой от пола, медленно «вплывал» в комнату.
— Вот до чего дошёл прогресс, — удивилась Агата. — Самодоставка обуви.
— Это не прогресс дошёл, — ответила Блоди. — Это Мара дошла до магазина с игрушками. И вдохнула в них жизнь. Даже не знаю, что с ними теперь делать. У нас уже и пудель, и крыса, и домовой есть. Теперь ещё и эти чудят. Мы же просто не поместимся все в одной квартире.
— Так заведите новую, попросторнее. Ну или… дом, — посоветовала банши.
— Что-то от этих слов у меня аппетит разыгрался, — засияла Блоди. — Сейчас подам шарлотку!
Банши дождалась, пока хозяйка вышла, а затем едва не подскочила перед братом:
— Шарлотку? Что за шутки, Михаэль? Где кровавая колбаса? Где фарш с опарышами? Когда мы жили в соседних пещерах ты был более разборчивым в еде.
Михаэль открыл было рот, чтобы объяснить, что кровь он с рынка под это дело не донёс. Гостей не ждали. Да и протухнуть ничего теперь не успевает с холодильниками.
Но тут на улице громыхнуло.
— Шумно тут у вас, — заметила сестра, что когда-то была лишь соседкой, а затем приняла его сторону. — Давай призову духов смерти по старой памяти? Разгонят.
— И я призовут! — тут же добавила Мара, усевшись на коленку тётке. — А давай кто сильнее.
— Не надо никого призывать, — обронил Михаэль. — Мы только начали вписываться в общество.
Но банши уже достала из маленькой чёрной сумочки большой смартфон, размером почти как планшет.
— Ало, генерал Дронов? А чего это ты давно войнушек не устраивал? На Садовой вот шумно… Найди какого-нибудь специалиста… Всего лишь майор? Остальные на задании? Ну что ж, тогда ответов на викторину получишь. Хорошо, тогда только половину. И никакого сектора приза… А последнее слово вообще — «выхухоль». Попробуй выговорить!
Она отключила телефон и отпив чая из млеющей кружки, сказала:
— Зачем нам духи, когда люди сами неплохо справляются?
Михаэль вдохнул полной грудью и неожиданно предложил:
— А может, как в старые добрые времена? На охоту всей семьей? И бежать, бежать по оврагам и буреломам?
— О, я уже слишком стара для этого, — отмахнулась банши. — Сейчас мне эмоции приносят люди с доставкой на дом. Сама не охочусь. Да и ты не притворяйся, Михаэль. Когда волки охотились, ты дрых, а потом лез поутру за мёдом.
Медведь криво усмехнулся, отмахнулся. Былое, мол.
— Воевал ты только когда защищался или нападали на наши пещеры, — она оскалилась. — Зато как! Все наши аплодировали!
С балкона вернулся Даймон:
— Мара, можно я возьму ещё человечков? Там закончились, — он поднял взгляд на тётку и спросил. — А это правда, что вы работаете с останками? Я бы тоже не прочь практику пройти. Но что вы там с ними делаете?
— В основном продаю людям по кусочкам, — отпила чай и ответила банши. — Уж очень они падки до чернухи и страхов.
— А можно конкретнее?
— Записывай. Берёшь человека и начинаешь из него всякую гадость доставать. А остальные люди и радуются. Те, кто считают себя целыми.
— А что такое останки? — поинтересовалась Мара, оторвавшись от кукольных боёв за туфлю Агаты.
На полу развернулись эпические бои, где к пупсу наведались куколки, а затем произошла драка между ним и другим пупсом, что приехал в комнату в кроссовке демонёнка с колёсиком и предложил им покататься с ветерком.
— Останки — это то, что осталось, — объяснила Блоди дочке, занося в комнату шарлотку. — Кости, например.
— Как у меня? — Мара задрала футболку и продемонстрировала рёбра и позвоночник. — У меня есть кости!
— Какая всё же интересная у вас девочка, — с любопытством присмотрелась к Маре новоявленная тётушка. — С потенциалом. Сдаётся мне, охотно заменит старую с косой на рубеже тысячелетий.
— Мне выдадут косу? — тут же поинтересовалась Мара. — Это хорошо. Своя плохо растёт. — И она пригладила локоны.
Даймон почесал лоб и спросил:
— А нас можно по телевизору показать? Ну, не только демонов, а монстров вообще.
— Не думаю, что люди к готовы узнать о нашем брате, — ответил отец семейства за тётку.
Хотя не прочь был затянуть песню в караоке-стиле перед публикой.
— О, вы плохо знаете людей! — произнесла Агата. — Их уже трудно чем-либо удивить. Вообще-то, я за тем и приехала.
— Нас заснять? — обрадовался брат.
— Нет, не вас показывать, а то, что во дворе творится, — обломала сестра. — Но, если настаиваете, у меня есть нужные люди, которые могут этим заняться. Надеюсь сегодня одного такого разыскать и вернуть в строй.
С балкона вновь послышался шум.
— Да что там творится? — поинтересовался Михаэль.
— Да я и сама не знаю, — произнесла его двоюродная сестра. — Мне казалось, что причина шума — это ваше семейство.
Оборотень задумчиво пробормотал:
— Стоит прийти им в мою новую пещеру и… я не смогу сдержаться.
Агата кивнула, отпила с чашки:
— Охотно приму участие.
— Ужасный мой, может, не стоит выходить пока? — забеспокоилась Блоди, подкладывая шарлотки в тарелку. — Мы ещё не докушали.
Тарелка скривила белую мордочку и сказала:
— Фу, опять без крови? И чему вас только учили?
— Люди в большом количестве могут навредить, — даже не обратила внимание на возмущение блюдечка Блоди. — А у нас теперь дети. Давай дома останемся, а?
— Дети — это хорошо. Дети — это рейтинги. Особенно хвостатые! — заметила Агата. — Сдаётся мне, не удержусь и всё-таки сниму про вас материал.
Телефон «аве, Мария!».
Агата ответила:
— Алло… Майор значит? От генерала? Это хорошо. Выхухоль ему всегда с трудом давался… Как что случилось? Беспорядки на Садовой… Ну и что, что на рыбалке… Да-да, мирное население в опасности… Надо, очень надо спасать… От кого? Да от всего и сразу… Но это можно и на выходных. А сейчас бы просто всех по домам разогнать… Что значит, можно ли танками? Нужно, голубчик! Не картонными же солдатиками… Тут и так кукол безмозглых на улицах хватает.
Оставшись совсем одни на улице, близнецы растеряно глазели по сторонам. Они прогулялись по округе, пропитываясь атмосферой ненависти и гнева.
Как так получалось, что Врунова видно не было, а эмоции кипели через край?
Вернуться оставалось только к своему автомобилю. Но по пути набрели на знакомое транспортное средство.
— Наш? — произнес один из близнецов.
— Конторский, — пробормотал второй.
Автомобиль действительно походил на тот, на котором разъезжал Побрей Врунов. Вот только у журналиста машина была новенькая, а эта выглядела так, будто бы пробиралась через заросли колючих кустарников. Причем кустарники были из колючей проволоки.
— Похоже, он его к сафари готовил, — сказал Левый.
— Вдруг в Африку поедет? Там новый сезон «Пытай звёзд» снимать собираются.
— Я тоже хочу туристом по миру покататься, — заметил левый. — Чего мы у этой Карловны застряли? Мира не видим!
— Мы и раньше на мир через решётку смотрели! — напомнил Правый. — Говорил тебе, не стоило тот «лайк» ставить.
Приглядевшись к служебной машине, они обнаружили, что это вовсе не случайные царапины. Весь автомобиль был исписан лозунгами. Только почерк был мелким. Маленькие ручки трудились.
– «Свободу от коробок», — прочитал Правый.
— И «никаких упаковок», — прочитал Левый.
Тут в боковое стекло начал биться лысый как яйцо пупс. Близнецы от неожиданности отпрянули.
— Господи, куклы внутри! — сказал Правый.
— Да их тут сотни! — воскликнул Левый, заметив в салоне ещё несколько лысых пластмассовых голов.
Ещё несколько пупсов плясали на крыше. Они скатывались по лобовому стеклу как с горки. Близнец оглянулся, сзади ещё с десяток человечков приблизилось.
— Ну, теперь всё ясно, — со знанием дела заявил Правый. — Сожрали они Врунова. Доигрался. Не будет ему ни Африки, ни повышения. Клип снимут, прокрутят на Новый Год и будь здоров.
— Надо Карловне звонить, панихиду заказывать, — Левый достал мобильник, но позвонить не успел.
Одна из кукол спрыгнула сверху с крыши автомобиля, вместе с полиэтиленовым пакетом, который аккуратно наделся прямо на лысую голову.
— Полёт нормальный! — пропищал пупс.
— Какой звонить⁈ — вскрикнул Правый, дергая за пакет второго. — Они сейчас и нас сожрут! Тебя уже душат, брат. Подготавливают!
— Это меня упаковывают, пока тебя сырым есть будут! — поправил Левый.
— Чего это сразу меня?
— Да потому что я вкуснее! А тебя перчить надо.
— Тогда я увольняюсь!
— А я вообще без трудоустройства работал! Сам уйду!
Близнецы что есть силы припустили по улице, забыв и про машину, на которой приехали, и про Карловну, и про Побрея.
Когда стоит вопрос выживания, работа плавно отходит на второй план.