Улица Садовая стала ярким примером такого непотребства. С наступлением темноты здесь тише не стало. Напротив, шума прибавилось. Народу стало не протолкнуться.
Один громкоговоритель призывал сохранять спокойствие, другой уговаривал отдать свой голос за некоего Чепушило. Образ последнего распространялся быстрее чумы по округе с массовым выбросом тетрадных листиков, исписанных от руки.
Как можно отдать свой голос, Михаэль слабо представлял. Знаками жестов потом общаться что ли? Или в приложения, как говорил сын?
— Да и зачем этому Чепушило чужие голоса? — сетовал отец. — Немой он, что ли? Сам пусть кричит!
Семейство Адовых на вечернюю прогулку отправилось всем составом, включая детей, домашних животных, духов, родственников и оживших кукол. Только чердачный оставался следить за домом, как верный страж.
Топот был надёжнее сигнализации хотя бы потому, что в отличие от простого визга, мог треснуть не званных гостей по макушке табуреткой. Или люстру на воров скинуть.
— Может, в другой раз погуляем? — предложил Даймон, разглядывая толпу ещё в окно подъезда. — Что мы делать то с ними всему будем? Ты столько не съешь, па. А ма не выпьет и половины.
— Что они потом откусанные и недопитые будут ходить? — добавила Мара, поддержав брата. — Придётся добивать уцелевших.
— Нет, никого убивать не надо, — заявил демонёнок. — Людей хоть и много, но зря переводить не стоит. Есть всё-таки среди них и рыжие.
— Сын прав. Кровь не смузи, много не выпьешь, — кивнула Блоди и добавила. — Но наша охота сегодня будет другого рода. Ищи главных зачинщиков беспорядков, Даймон. А как найдёшь, изгоняй с нашей территории.
— Точно! Обезглавим змею. Тело смирится! — заявил отец и добавил. — К тому же никто не запрещает мне исполнить для них пару песен.
— Никаких песен, Михаэль. Если мы не наведём порядок, то страх у людей уйдёт. — предупредила Агата Карловна. — Никакого уважения не останется. Ты гляди, чего творят. Солнце за горизонт нырнуло, так эти фонарики вытащили и вернули свет, вместо того, чтобы дрожать за ставнями у свечи. А как же корни? Как же традиции? Ты свечи-то, брат, когда в последний раз видел?
Михаэль задумался, кивнул.
— Убить всех живых! — моментально поддержала Мара. — А мёртвых воскресить, чтобы… убить правильно! — добавила она, немного подумав.
— Племяшка дело говорит, — согласилась банши. — Мало того, что живут неправильно, ещё и умереть нормально не могут. Кто им ещё поможет, если не старое-доброе проклятье?
— Вариант с массовым истреблением, конечно, неплох, — кивнул оборотень. — Но потом нам снова придётся переехать. Представляешь, сколько духов тут станет? Это, наверняка, будут очень шумные духи. В таком разноголосье ни порыбачить, ни телевизор посмотреть, как следует. А там иногда про рыбалку показывают! Мне Лёня рассказывал.
— Что за Лёня? — удивилась банши.
— Мой мясодатель. И кровевыделитель, — объяснил, как смог глава семейства.
— Не хочу переезжать! — возразила самая маленькая девочка на всю округу. — Я лучше их так напугаю, что они заикаться начнут. И орать не смогут. Будут как Максимка. Он безобидный. И мягкий.
— Мягкий? — переспросила банши.
— Да, мягкий и нежный, — кивнула Мара. — Зато роботов любит. Обещает построить одного, который построит другого. А когда соберется целая армия, они всё-таки поработят для меня человечество.
— Ты это очень здорово придумала, маленькая жуть, — похвалила дочку Блоди. — Заикания, думаю, будет вполне достаточно… Правда, дорогой?
— Не слизнуть мне больше медку, если не так, страх моей души, — подтвердил Михаэль.
— Ну… — добавил образованный неделей обучения в общеобразовательной школе Даймон. — Может и не только заикание получиться. Люди иногда такой ерунды пугаются. Вот Мара поиграла на стройке, а там половина людей поседела. А здесь весь сыр-бор из-за кукол начался.
Сестра пожала плечами и потянула Блоди за леггинсы. Оделась вампирэсса на прогулку-охоту по-спортивному, как будто приготовилась бегать на ночь глядя. В её гардеробе после похода по магазинам было много новых нарядов.
— Мам, а почему люди седеют? — спросила Мара. — Они что, хотят быть как зайцы зимой?
— Иногда ещё и линяют, но только головой, — добавила Дарья Сергеевна, материализовавшись под козырьком подъезда. — Иногда и зайцами делаются, когда душа в пятки уходит.
— Но Адовы не из таких, — добавил Михаэль, приготовившись к бою. Или петь. — Адовы просто хотят покоя… На этом свете.
Михаэль принял медвежье обличие. Его превращение наверняка бы могла заметить баба Нюра с балкона. Но сейчас дозорная улицы Садовой была занята куда более важными делами — спасала мир с участковым. А Сидоровы ниже на этаже уже давно были на улице с Максимкой и Сашкой. Как и семья Ленки.
И это были последние жильцы подъезда, что ещё не переехали в угоду реновации.
Семья Адовых оказалась на улице ровно в тот момент, когда во двор вкатила очередная карета скорой помощи. Только теперь сумасшедших на ней не увозили, а привозили. А за рулём сидел сам профессор Пипеткин.
Припарковавшись и распахнув дверь пошире, он прокричал толпе:
— Чтобы взять под контроль эпидемию, её надо возглавить! Объявляю себя нулькактусовым пациентом! Даёшь апельсины в народ, дамы и господа! Ура сопротивлению на Садовой!
— Ура-ура-ура! — закричали психи, разбегаясь среди людей, кукол, агитаторов Чепушило и продавцов с рынка до кучи.
Одни их последних торговали шаурмой по «классическим доотравленческим рецептам», другие «передовой шавермой с нанотехнологиями». А на тему — «чья лучше?» очень спорили между собой те и другие. Но транспаранты на всякий случай раздавали те и другие.
Не прошло и минуты, как новоприбывшие психи тоже ходили с транспарантами, и требовали «громко не мяукать», «продолжение Санта-Барбары», «показать обратную сторону Луны», «спасти всех гусей» и даже «не колоться кактусам».
Среди них с рулоном туалетной бумаги вместо микрофона бегал и Побрей Врунов, вещая на ходу:
— Не переключайтесь, не переключайтесь, не переключайтесь.
— Петрович, опоздали! — закричала бабка Нюрка из толпы. — Они уже здесь! Бей пришельцев! Спасай землю обетованную!
— Поохотимся, Адовы? — прорычал Михаэль и приготовился броситься на врагов. Но с кем драться даже оборотень не понимал. Людей вокруг — пруд пруди. И все против всех. Столько в них противоречий накопилось, что энергию необходимо куда-то выплеснуть. Иначе — расплещется.
Но толпа оказалась умней. Вместо того, чтобы драться друг с другом, она быстро нашла общего врага, стоило к Садовой подъехать военным.
Все в едином порыве бросилась на к военной технике!
Удачная военно-морская рыбалка пообещала Громову повышенную пенсию. А вот ночь на Садовой прибавила майору седины. Ему поступил приказ разогнать людей, но без применения оружия. Выдали только экспериментальные попкорновые автоматы и пулемёты.
Спорить не надо. Задача поставлена — действуй.
Не успели толстые автобусы выгрузить солдат, и вместо пуль на толпу посыпался солёный и сладкий попкорн, как создался такой ажиотаж, что автобусы быстро перевернули в поисках добавки. А солдат вытащили по одному, обняли и как давай тыкать лицами в касках в лозунги и требовать показать обратную сторону луны, спасать гусей и не слушать кактусов (а то слишком умные стали).
Только майор отошёл от первого шока, как одни диверсанты шаурмой угостили. Потом другие — шавермой добавили.
А в качестве ответного спроса перед выбором поставили: какая лучше?
Военные и рады бы ответить, но вся продукция в агитационные листики Чепушило была завернута. Тот тоже голоса требует.
Разглядели люди Громова среди людей даже кукол и медведя. А рядом ни цыган, ни цирка не было.
— Товарищ майор, докладываю. Массовые галлюцинации. Потравили нас, — отчитался капитан начальнику, доедая то ли шаурму, то ли шаверму.
Всё бы ничего, но тут медведь психанул и запел во весь голос:
Поребрик или бордюр? Разделились два лагеря.
Шаверму бьют шаурмой. И уже много раненых.
В подъезде тот ещё мрак: притаилась парадная.
Словесный сей приговор не терпит обоснования.
Все прислушались. Кто-то выкрикнул:
— Медведь дело говорит!
Один из уже выздоравливающих, а может быть и ещё психов, вдруг как подхватил и затянул в голос припев:
А я уеду вдаль на синем москвиче.
И попиликаю, пусть люди машут мне.
В моём кармане зла не хватит на двоих.
Всё фиолетово. Я самый стильный псих.
Медведь подошёл к нему, приобнял покрепче и продолжил рычать басом:
Что такого, друг, в этом замесе,
что в один момент вдруг так стал всем интересен?
Купить слона не могу, мы не на распродаже.
Но есть рецепт для души: доставай бумажку!
И они вместе затянули припев:
А я уеду вдаль на синем москвиче.
И попиликаю, пусть люди машут мне.
В моём кармане зла не хватит на двоих.
Всё фиолетово. Я самый стильный псих.
Толпа зааплодировала и вернулась к привычному делу — анархии.
Майор сложил лицо в руки. Никакого проку от солдат не было уже ко второй минуте требований. От боевой чести остались только отпечатки чернил и майонеза на лице.
— Мама-анархия, что мы будем делать? — обронил майор и закрылся в танке для получения дальнейших инструкций от начальства.
Оттуда раздавалось:
— Генерал Дронов, разрешите доложить?.. Нет, котлет вам жена доложит, а у меня информация об операции… Да как хотите, так и запоминайте. Ну, тогда записывайте… да не знаю я как пишется «выхухоль»!.. Что значит, не хочу пылесос?
Переговоры с начальством мало чего дали. Межведомственная рыбалка по ту сторону динамика, судя по всему, продолжалась. А тут в бойницу-окошечко Громов мог видеть, как некоторых солдат уже раздели подозрительные личности в белых одеждах, а прочие отобрали оружие и теперь уже вооруженные психи бегали по улице, и быстро расстреливали весь боезапас, угощая всех вокруг попкорном.