Это случилось к концу третьего дня, когда возникший перед глазами образ умирающего Ильи и обезумевшей от горя Марии спровоцировал мощный выброс адреналина.
Застучало сердце, кровь будто бы вскипела. Мышцы завибрировали, и я ощутил просто невероятный прилив сил. Черт, насколько же это все-таки потрясающее ощущение!..
Несколько секунд я просто стоял и наслаждался полноценным «режимом зверя». Затем осторожно положил мешок с семенами между стеблей и нацелился взглядом на ближайшую трубу, что торчала из потолка. Нужно было проверить, на что я сейчас способен.
Несколько метров для разбега, прыжок – и я устремился прямо к цели. Однако уже в полете почувствовал: что-то не так.
Лопатку прострелила такая боль, что я оскалился и зашипел. Впрочем, куда хуже было другое.
Силы испарились.
Мне все-таки удалось схватиться за край трубы. Но спустя всего секунду пальцы разжались и я полетел вниз.
В колышущуюся и источающую смрад жижу. Попутно вспомнив, что об этой мерзкой субстанции рассказывал Лестер.
Концентрированная энергия смерти – вот чем был наполнен бассейн. И прикосновение к ней хотя бы пальцем гарантировало мучительную гибель.
Глава 6
Сердце будто бы замерло, а я весь окаменел, готовясь с головой окунуться в смертельно опасную дрянь.
Но когда до нее оставалась всего пара сантиметров, я завис в воздухе, а тело окутало коконом из желтого света. Внутри было горячо, я не мог ни вдохнуть, ни пошевелиться. Все, что мне оставалось – смотреть вытаращенными глазами на жуткое содержимое бассейна и пытаться понять, что произошло.
Спасен? Но благодаря кому?
Полный боли крик Лестера, донесшийся с острова, был ответом. А спустя секунду, по-прежнему находясь внутри кокона, я стал медленно приближаться к спасительной суше.
Как только я оказался среди цветов, кокон исчез и ко мне сразу же вернулась способность дышать и двигаться. Я вскочил и метнулся туда, где должен был стоять старик.
Твою мать…
Лестер лежал на земле. Налитые кровью глаза старика готовы были в любой момент вывалиться из глазниц, сам он хрипел и бился в конвульсиях.
Я кинулся к нему. Упал на колени, перевернул Лестера на бок и кое-как разжал ему челюсти. Из раскрытого рта тут же хлынула кровь, и старик закашлялся.
Вот ведь старый дурак… Спасая меня, он явно перестарался – и теперь расплачивался. А я, вновь окаменевший, смотрел на него и пытался понять, насколько все плохо.
Сможет ли Лестер прийти в себя?
Или же это конец?
Старик продолжал трястись, но хотя бы перестал выкашливать кровь. А во взгляде появилась осмысленность, и это немного меня успокоило.
Только теперь я заметил, что Бернус стоит рядом и наблюдает за происходящим с каким-то злым любопытством. Ну, да и хрен с ним. Сейчас куда важнее, чтобы Лестер выжил и пришел в себя.
Я понятия не имел, что за магию он использовал. Наверняка что-то очень сильное, вот и…
Волна стыда накрыла меня с головой. Какой же я все-таки идиот: почувствовал силу – и тут же на радостях потерял голову. В итоге и сам едва не подох, и старика чуть не погубил.
Или же все-таки погубил? Лестеру определенно становилось лучше, но вдруг это лишь временное облегчение?
Вопреки опасениям, спустя минут десять старик успокоился. Ушла дрожь, выровнялось дыхание, и вскоре он смог сесть.
– Ох-х, – выдохнул Лестер и с трудом сглотнул. – Великие маги прошлого, давненько я так не перенапрягался. Да и телекинез никогда не был моей сильной стороной.
От этих слов чувство стыда лишь усилилось. Я опустил голову, сжал кулаки и тихо произнес:
– Прости. Я думал, что сила вернулась окончательно, но…
Никогда прежде я не чувствовал себя настолько глупо.
– Ничего, Матвей. Чего-то подобного и следовало ожидать. То, что ты сделал, было невероятно. Однако печать, – Лестер коснулся собственной лопатки и болезненно сморщился. – Она не позволит вновь стать самим собой ни мне, ни тебе, ни кому бы то ни было еще. Адриана знает, как обезопасить себя.
При упоминании черноволосой суки стыд сменился злостью. Рано или поздно эта тварь заплатит за все. Да, сегодня я облажался. Но это не значит, что я остановлюсь в попытках вернуть свои способности. И когда я добьюсь своего…
– Давай-ка вернемся к работе, – Лестер начал подниматься, и я поспешил ему помочь. – Если мы не наберем достаточно семян, Руфс обязательно продемонстрирует нам свое недовольство.
Руфс… Еще один ублюдок, которого я обязательно накажу.
Он явился спустя пару часов. К этому моменту наши с Лестером мешки были наполнены, так что о случившемся свидетельствовали только следы крови на лице и груди старика. Некоторое время Руфс внимательно изучал его, затем спросил что-то. Лестер ответил, и коротышка брезгливо скривился.
Всю дорогу до камер низкорослый говнюк снова развлекался, «стреляя» в меня молниями. А перед тем, как уйти, стиснул магией мое горло, развернул к себе и заговорил, с ненавистью цедя каждое слово.
Разумеется, я ничего не понял. Но судя по тому, как потемнело лицо стоявшего рядом Лестера, ничего хорошего Руфс не сказал.
Оказавшись в камере, я сел и кое-как очистил правую руку от пыльцы пучком соломы. Затем, когда находиться под взглядом Лестера, полном боли и сочувствия, стало невыносимо, вздохнул и коротко произнес:
– Ну? Чего этот говнюк наговорил?
– Адриана возвращается послезавтра, Матвей. И скорее всего она сразу же займется тобой. Будет исследовать твой дар, экспериментировать. Она превратит тебя в подопытного кролика. Не знаю, останешься ли ты в живых после ее экспериментов, но… Самим собой ты перестанешь быть совершенно точно. И Руфс ждет не дождется, когда ему выпадет возможность ассистировать Адриане. Он пообещал делать тебе больно при любом удобном случае.
Какое-то время я просто сидел, переваривая услышанное. Потом внимательно посмотрел на Лестера. Старик нервничал: его дрожащие пальцы завязывали на бечевке очередной узел.
– Значит, ждать дальше нельзя, – сказал я. – Бежать нужно в ближайшее время.
Старик прикрыл глаза и покачал поникшей головой. За все время нашего вынужденного соседства я десятки раз поднимал вопрос побега, и Лестер неизменно отвечал, что это просто бессмысленная авантюра. Не поменял он своего мнения и сейчас.
– Ты даже не понимаешь, о чем говоришь, Матвей. Убежище Адрианы находится в другом слое реальности. Попасть сюда и выбраться отсюда невероятно трудно.
– Но не невозможно, – я приблизился к старику. – И я почему-то уверен, что ты знаешь, как это сделать.
Лестер промолчал.
– Ты знаешь, – повторил я, глядя старику в глаза и чуть заметно кивая самому себе. – Ты столько времени помогал этой твари… И должен был изучить это место вдоль и поперек.
– Предположим, – нерешительно ответил старик.
– Тогда давай сделаем это, – я повысил голос. – Рискнем.
– Риск слишком велик, Матвей. То, что ты хочешь затеять, смертельно опасно.
– А ты так боишься умереть? – я прищурился, чувствуя, что начинаю злиться. – Считаешь, что тебе есть что терять? Да ты уже мертв! Вот здесь! – я с силой вдавил указательный палец в собственный висок. – Гниешь за решеткой, прислуживаешь черноволосой суке и наверняка ждешь, когда все это дерьмо закончится.
Судя по вытянувшемуся лицу старика, я попал в самую точку. И почему-то от этого злость только усилилась.
– Я ведь рассказывал тебе про своего племянника. Про Илью. Он болен – смертельно и неизлечимо. У него нет ни шанса, но… – я покачал головой, – Илья безумно хочет жить. И если бы вы с ним поменялись местами, он бы не сомневался. Он бы сделал все, чтобы выбраться отсюда. Так какого хрена ты сидишь на жопе и смотришь на меня обреченным взглядом?! – последнюю фразу я прорычал, схватив старика за плечи и как следует встряхнув.
Надо отдать Лестеру должное, он не испугался. Более того, по глазам старика я видел, что внутри него будто бы что-то просыпается. Он хотел было по привычке взяться пальцами за узлы на бечевке, но в последний момент передумал.
– Одному мне будет очень сложно это сделать, – продолжал я. – Но вдвоем вероятность успеха гораздо выше, Лестер. Поэтому я прошу: помоги. Даже если тебе самому это не особенно нужно, хотя я в такое попросту не верю.
Пока я говорил, то хорошенько накачал собственный организм адреналином. И сейчас вновь был близок к «режиму зверя», что очень радовало. Теперь главное – чтобы старик согласился рискнуть.
Тот молчал. Долго. Глядел мимо меня, хмурился, сжимал зубы. А затем наконец произнес:
– Что ж, Матвей. Ты умеешь быть убедительным. Давай попробуем.
– Не попробуем, Лестер, – я не сдержал улыбки и покачал головой. – Мы обязательно выберемся отсюда.
– Хорошо. Но нам нужен очень надежный план. Продуманный до самой последней мелочи.
– Да, я знаю. И кое-какие идеи у меня уже есть. Правда, – я помрачнел, прокручивая в голове кое-что из того, что точно предстояло сделать, – это будет очень жестко.
***
Как бы я ни ненавидел говнюка Руфса, кое за что его все-таки следовало поблагодарить. А именно – за то, что он плюнул мне в еду.
Удивительно? Возможно.
Но когда это произошло, я лишь притворялся, что действую исключительно на эмоциях. Старательно изображая гнев, я «умыл» его содержимым тарелки, после чего разбил саму посудину. Обезумевший от ярости коротышка в тот момент жаждал только одного: наказать меня. Про осколки на полу он попросту забыл. И теперь один из них, тот самый, который я задвинул под солому, должен был стать ключом к успеху нашего с Лестером плана.
Сейчас осколок уже находился в левой руке старика, а сам он морально готовился к предстоящей «операции».
– Если боишься, то я могу и сам это сделать, – сказал я, нащупывая клеймо. – Дотягиваюсь без проблем. Ты, главное, направляй меня.
– Нет-нет, Матвей. Здесь нужна предельная аккуратность. Если повредить печать, сработает одно очень опасное заклинание. Оно убьет тебя, и происходить это будет долго и мучительно.