— Ну и как, ты не потерял вкус к приключениям и экспериментам? — подшучивал пан Бернард.
Я ответила за Янека:
— Как видите, пан Бернард. Поэтому вы нас тут и застали.
— Гм, сокровища, наверняка сокровища, — подмигнул он понимающе. — Сокровища-то здесь есть, только совсем не те, о которых думают. И, к сожалению, они гибнут. Хотите, я вам покажу?
В нашем Липове немало оригиналов. Директор школы собирает пуговицы от мундиров всех армий мира всех эпох. Председатель Народного совета имеет одну из богатейших в стране коллекций бабочек, молодой магистр из аптеки запоем пишет песенки для любительского ансамбля. А пан Бернард Симони, владелец маленького помещения на Рынке, где можно набрать чернил в авторучку и починить сумку, ходит.
Ходит, ясное дело, любой из нас. Но пан Симони ходит ради самой ходьбы. Ходит профессионально и целеустремленно. Эти занятия он называет пешим туризмом. Я называю его пехотинцем, он снисходительно поправляет:
— Трамп, пани Зузанна, трамп.
Помню, как один приезжий отдал ему чемодан в починку и слишком поздно за ним явился. Лавка была заперта. Он узнал домашний адрес пана Бернарда, добрался туда, но на стук выглянула соседка и объяснила:
— Там никого нет. Пан Симони пошел в Щецин.
— Он уехал?
— Вы же слышите, я сказала: «пошел». Он ходит.
В нашем городке нет человека, который так хорошо знал бы ближние и дальние окрестности Липова. Пан Симони изучил и историю этих земель и поселений, умеет интересно рассказать о здешних памятниках старины. Поэтому меня не удивило, что мы встретились с ним на развалинах замка. Он нес с собой этюдник, в верхнем карманчике спортивной куртки пестрели разноцветные карандаши.
— Я была тут несколько раз, но, признаюсь, не заметила ничего интересного или ценного, — сказала я вызывающе.
Пан Бернард скорчил заговорщицкую мину и жестом руки указал нам дорогу. Он привел нас к уцелевшим остаткам какой-то аркады и начал показывать куски барельефов.
— Вот герб над порталом. Пястовский орел. Вы сами понимаете, кому это все принадлежало до Розенкранцев. А тут, посмотрите-ка, что за чудо эта капитель колонны! А это, — он указал на туловище без рук, ног и головы, — несомненно, греческого происхождения. Можно бы из всего этого создать прекрасный небольшой музей. Экскурсантам было бы что посмотреть.
— Наверное, денег на это нет, — трезво заметил Янек: он не обнаруживал особенного интереса, а скорее был раздосадован.
— Этот замок, — Симони вытащил из этюдника пачку вырезок и фотографий, — был почти точной копией замка в Вишниче. Очевидно, строил его тоже Мацей Траполя. Конечно, вот эти постройки семнадцатого века, а не самые старинные.
Он водил пальцем по фотографии, указывая на сходные элементы обоих зданий. На одной из фотографий мы увидели наш замок — еще целехонький. Действительно, плотные покатые стены и в Липове и в Вишниче имели почти одинаковую форму. Еще на одном снимке я узнала стену, к которой примыкали заросли роз.
— Посмотри, Янек, как выглядело когда-то место, на котором ты нас сегодня фотографировал.
Он глянул и ответил не слишком-то умно:
— Ага.
Он явно злился, что вместо того, чтобы шарить по замку, приходится разглядывать какое-то старье. Но пан Бернард не замечал этого и не собирался нас щадить.
— Вам надо осмотреть еще дивной красоты камин. Он сохранился в абсолютной целости. Великолепный образец искусства эпохи Ренессанса.
Образец этот некогда украшал большую комнату на первом этаже, возможно, гостиную либо столовую. Ваятель свил каменный венок из роз. Но это был не веночек вроде тех, которые попадаются ял безвкусных надгробиях начала нашего века. Из черного мрамора вырастал куст, побеги которого поддерживали мраморную, тоже черную, плиту консоли. Даже Янек с восторгом глядел на создание неизвестного художника. Среди роз виднелся медальон, схожий по форме с геральдическим щитом. Я вполголоса прочла вырезанную на нем латинскую надпись: «Credor dixit Rosa».
— Что это значит? — спросила Роза.
— «Мне доверяют, сказала Роза», — я даже удивилась, что еще настолько помню школьную латынь.
— Это геральдический девиз прежних хозяев этого замка, — пояснил Симони. — С ним связана одна легенда.
— Красиво, — шепнула Роза и тихо повторила: — «Мне доверяют, сказала Роза».
Она сдвинула брови, будто стараясь что-то вспомнить.
Потом пронзительно закричала. Мы обернулись к ней. Она, вся бледная, глядела в отверстие камина. Я не успела наклониться, посмотреть, что там такое, а Янек уже стоял на коленях у темного закопченного пролома, зиявшего теперь на месте топки.
Предмет, который он достал оттуда, вызвал у меня сердцебиение. Янек держал в руках хорошо знакомую нам холщовую сумку. Мы недавно видели, как эта сумка висела на плече у Шимона Лагуны.
— Что случилось? — спросил пан Бернард.
— Это… это сумка дедушки, — шепнула Роза.
Мы осмотрели содержимое сумки. Там была банка с мазью, бутылочка с жидкостью, опрыскиватель и еще какие-то мелочи. Не было только острого маленького ножа, который сжимал в руке Лагуна в минуту смерти, и не хватало садовых ножниц.
Не подлежало сомнению, что мы должны отнести это вещественное доказательство достопочтенному Франтишеку Заплате. Впрочем, если б мы даже и захотели скрыть находку, то не смогли бы этого сделать: уж кто-кто, а пан Бернард не сделал бы тайны из такого сенсационного открытия.
Когда мы добрались до первых домов Липова, почти стемнело.
— Красивый сад, — Янек впервые заговорил с тех пор, как мы вышли из развалин.
Мы проходили мимо маленькой опрятной виллы, одной из последних в предместье. Она стояла прямо у дороги, которая ведет на замковый холм.
— Да, у доктора Свитайло красивый сад, — подтвердила я.
Вдруг меня осенило: от дома доктора Свитайло дорога идет прямо к развалинам! Но зачем Шимон Лагуна, выйдя от доктора, вместо того чтоб идти к нам, на улицу Акаций, отправился один в темноте, под проливным дождем, к замку? Кого он там встретил?
Во всяком случае, мы уже получили ответ на два вопроса. Мы теперь знали, куда пошел Лагуна и куда девалась его сумка.
В милиции нас ожидал сюрприз. В ответ на наше приветствие Заплата вежливо, но с оттенком злорадства представил нам высокого худого мужчину с несколько грустным лицом.
— Капитан Себастиан Хмура из Варшавской главной комендатуры.
— Мне поручено провести расследование по делу об убийстве вашего дедушки, — добавил новоприбывший, обращаясь к Розе.
Злорадство в голосе Заплаты означало: «Ну, этот-то до всех вас, наконец, доберется!»
5. Появляются кандидаты
— Значит, вы решительно утверждаете, что из вашего дома ничего не пропало?
Роза ответила, пожалуй, более категорично, чем следовало:
— Я все проверила до мелочей. У нас не так много вещей, капитан, чтобы я не смогла сразу разобраться, украдено ли у нас что-нибудь. Вот, пожалуйста, даже мою сберегательную книжку не тронули.
Капитана Хмуру, по-видимому, не убедили доводы Розы, но для порядка он заглянул в серо-голубую книжечку, указывающую, что сумма сбережений составляет три тысячи двести восемь злотых и шестьдесят грошей. Роза опять спрятала книжечку в ящик шкафа и одарила капитана тем самым взглядом, что, по мнению ее начальника пана Мацеи, подрывает авторитет государственного служащего. Наш гость не спеша закурил папиросу.
Янек будто ничего не замечал и возился у окна с удочками.
Все это происходило на следующий день после того, как мы познакомились с весьма симпатичным капитаном Хмурой. Он обходился с нами необычайно любезно. Например, разрешение на приход в дом Лагуны он испрашивал так, словно речь шла о дружеском визите. Серые глаза его открыто и честно смотрели из-под светлых бровей, но у него была неприятная манера задавать странные вопросы, будто никак не связанные с делом. Вот такие, например, вопросы занимали его:
Нравится ли Розе ее работа на почте?
Люблю ли я цветы?
Что думает Янек о новых ионообменных соединениях?
Какой сорт табака курил Шимон Лагуна?
Будет ли в этом году хороший урожай зимних яблок?
Есть ли у семьи Лагуны родственники под Сандомиром?
При помощи вопросов такого рода капитан Себастиан Хмура выяснил следующее.
Шимон Лагуна по неизвестным причинам уступил дальним родственникам за смехотворно низкую цену весьма неплохое хозяйство под Сандомиром и поселился после войны в местности, которая никак не могла казаться ему приятной после того, что он пережил тут во время оккупации. Под Сандомиром он мог хорошо прирабатывать, а тут вел весьма скромную жизнь. Роза не собиралась покидать Липов и свою работу любила, хотя ее сокровенной мечтой было стать стюардессой. Мои взаимоотношения с Лагуной вовсе не были настолько дружескими, чтобы можно было понять, почему это я после его смерти не только стала опекать Розу, но и временно поселилась в ее доме. Я, например, даже не знала, что он курил самосад: так почему же я вдруг начала заботиться о его внучке, девушке совершеннолетней и имеющей самостоятельный заработок? Янек понятия не имеет о вредителях фруктовых садов, зато превосходно разбирается в современной промышленной химии. А значит, цель нашего визита к Лагуне остается неясной. Об отце Янека капитан Хмура узнал, что тот погиб либо пропал без вести под конец войны в Германии. Знакомство с семейной хроникой Лингвенов Хмура дополнил тем фактом, что летом прошлого года Янек с группой студентов ездил на экскурсию в Берлин. Интересным показалось Хмуре и то, что Янек вышел из дому и искал Лагуну, по-видимому, как раз в то время, когда, по мнению экспертов, было совершено убийство.
После ухода разговорчивого и общительного капитана, с которым я попрощалась изысканно вежливо, Роза мило улыбаясь, а Янек с показной грубоватой небрежностью, разразилась буря:
— И чего вы так заигрываете с этим сыщиком, хотел бы я знать? Старый аист… — безжалостно издевался Янек над длинноногим Хмурой. — Думает, что переловит нас всех, как лягушек…