целым морем маленьких детей. В противоположном конце комнаты сидела бледная, рыхлая женщина в выцветшей голубой футболке и буро-коричневых шортах, качавшая на руках самого громкого крикуна — того самого младенца, чей голос был слышен в коридоре. Отняв у малыша бутылочку с молочной смесью, женщина с изумлением и гневом уставилась на вошедших.
— Кто вы такие, мать вашу?
Маккенна, кивнув на Пеллэма, сказал телохранителю:
— Дай ему.
Тот протянул Пеллэму видеокамеру.
— Ну же, — приказал Маккенна.
Пеллэм непонимающе покачал головой.
Половина малышей лежала в картонных коробках; остальные ползали и бродили по комнате, играя сломанными игрушками и кубиками. На полу стояли пластиковые бутылки с диетической «Кока-колой» и апельсиновым соком; рядом с ними валялись опрокинутые, из которых вытекали лужицы. Два малыша неуклюже старались открыть бутылочку, словно молодые обезьянки, пытающиеся расколоть кокос. Воздух был насыщен вонью аммиака от грязных подгузников.
— Кто вы такие, мать вашу? — повторила вопрос женщина, срываясь на крик. — Вы хотите, чтобы я вызвала фараонов?
— Да, почему бы и нет? — с вызовом бросил Роджер Маккенна. Повернувшись к Пеллэму, он раздраженно добавил: — Ну же, чего вы ждете? Валяйте, начинайте.
— Начинать что? — спросил тот.
— Ну, а вы как думаете? Стройте из себя Чарльза Керелта.[78] Снимайте!
Подрядчик начинал терять терпение.
— Убирайтесь к такой-то матери! — заорала женщина. — Вон отсюда!
Один из малышей быстро подполз по грязному полу к ногам Пеллэма и принялся играть с его сапогами. Подняв ребенка, Пеллэм как мог вытер ему грязные ладошки и коленки и усадил на одеяло.
— Почему вы совсем не смотрите за этими детьми?
— И ты убирайся к такой-то матери!
Ну хорошо, будь по-вашему. Пеллэм поднял видеокамеру, включил запись.
— Простите, мэм, вы не могли бы повторить последнюю фразу?
— Я вызываю полицию!
Однако женщина не двинулась с места. Отвернувшись от незваных гостей, она с головой окунулась в очередную серию «Молодых и беспокойных», которую начали показывать по маленькому телевизору.
Пеллэм медленно обвел камерой помещение, понятия не имея, что ему надо будет сделать дальше с этими кадрами: копошащиеся на полу малыши, отвратительная еда, поднятый средний палец жирной женщины — едва ли это можно будет использовать в устной истории Адской кухни.
Не отрываясь от окуляра видеокамеры, Пеллэм спросил Маккенну:
— Вы не хотите объяснить, что мы здесь делаем?
— Это детский сад, не имеющий лицензии. Большинство жителей Кухни не может позволить себе отдать детей в заведение, имеющее лицензию, поэтому им приходится оставлять своих малышей вот в таком хлеву. Это ужасно, но у родителей, если они хотят работать, нет другого выхода.
Женщина швырнула горсть кукурузных хлопьев под ноги одному из малышей, который начал было всхлипывать. Пеллэм заснял эту сцену.
Маккенна одобрительно воскликнул:
— Пулитцеровская премия[79] вам обеспечена! Снимайте, снимайте, снимайте!
Двадцать минут спустя они вышли на улицу и жадно вдохнули свежий воздух.
Пеллэм спросил:
— Скажите же, черт побери, что все это значит?
Маккенна указал на здание, из которого они только что вышли.
— Я намерен стереть все такие места с карты Нью-Йорка. Они являются пятном позора… Прошу прощения, мне кажется, я заметил у вас на лице цинизм? Вы недоумеваете, почему Роджер Маккенна хочет сделать доброе дело? О, я не мать Тереза. Но от этой дряни плохо всем. И в моих интересах устроить в этом районе хорошие, дешевые детские сады.
— Детские сады?
— А также чистые парки и бассейны. Мне нужны родители, которые со спокойной душой оставят в этих заведениях своих детей, а сами отправятся на работу в моих офисах. Мне нужны подростки, играющие в баскетбол на оборудованных площадках и плавающие в чистых бассейнах, чтобы они по ночам не нападали на жителей моих домов. Я пекусь о собственной выгоде? Естественно. Называйте это как хотите, мне все равно. Я пробовал читать Эйн Рэнд[80] в колледже, но так и не смог ее осилить.
— Зачем вы привели меня сюда?
— Потому что я уже давно к вам присматриваюсь. Вы снимаете документальный фильм об этом районе. И вы, как и все, собираетесь облить меня грязью.
— Вы так думаете?
— Я притягиваю желтую прессу как магнит, и меня уже тошнит от этого! Я хочу убедиться, что вы расскажете все как есть. Никто даже не догадывается, что я делаю для района.
— А что именно?
— Как насчет общественного парка на Сорок пятой улице, который облагоустроен на мои собственные, твою мать, деньги? А ремонт бассейна для департамента парков и общественных мест отдыха, который, даю слово, будет закончен к началу нового учебного года? А новый детский сад на пересечении Тридцать шестой улицы и…
— Подождите — на пересечении Тридцать шестой улицы и Десятой авеню? Дом на углу?
Здание, в котором находится контора Луиса Бейли.
В котором Маккенна якобы собирался устроить гарем для своих любовниц.
— Да, он самый. Я превращу в нем три этажа в лучший детский сад в стране. Если родители работают или ищут работу, их дети смогут остаться в саду за пять долларов в день, на полном обеспечении. Кормежка, игротека, воспитатели, книги…
— И, полагаю, соседнее здание сгорело дотла по чистой случайности, так? Этот пожар не имеет никакого отношения к Башне?
Маккенна снова взорвался.
— Послушайте, возможно, в «Городе мишурного блеска» вы большая шишка, но это чистейшей воды клевета! Я подам на вас суд, черт побери вашу задницу! Я никогда в жизни ничего не поджигал. Можете проверить все мои стройки начиная с самого первого дня. Если хотите, я вместе с вами здание за зданием пройдусь по всему списку.
— А что насчет тоннеля? Ради него вы ничего не поджигали?
Маккенна нахмурился.
— Вам известно о тоннеле?
— А еще мне известно о вашем договоре с Джимми Коркораном.
Подрядчик изумленно заморгал. Затем сказал:
— Ну, черт возьми, всего вам точно не известно. Тоннель не проходит под сгоревшим зданием. Он поворачивает на запад к станции «Кон-эд». И проходит под зданием, в котором будет размещен детский сад — и которое, по счастливой случайности, принадлежит мне.
Ого. То здание, где находится контора Бейли.
— Да, я получил у Коркорана права на использование подземного пространства. Но то, другое здание меня совсем не интересует. Если вы так хорошо разбираетесь в земельных кадастрах и архивах землепользования, почему бы вам не разыскать владельца и не начать шпионить за ним?
Пеллэм объяснил ему о фонде Святого Августина.
— Это лишь прикрытие. Я полагал, что настоящим владельцем являетесь вы. Вот что я искал у вас в кабинете. Какую-либо связь с фондом.
Маккенна больше не злился на него. Он задумчиво кивнул.
— Права собственности спрятаны за некоммерческой организацией. Чертовски хитро. Поскольку любая прибыль невозможна, генеральная прокуратура особо внимательно приглядываться не станет.
Подрядчик произнес это с восхищением, судя по всему, откладывая идею для дальнейшего использования.
— Всех членов попечительского совета фонда не существует в природе. Но адвокат, с которым я работаю, сказал, что потребуется несколько недель, чтобы выяснить, кому в действительности принадлежит этот участок.
Маккенна презрительно расхохотался.
— Найдите себе другого адвоката!
— У вас получится лучше?
— Да, черт возьми. Я смогу это узнать за пару часов. Но зачем? Какая мне в этом выгода?
«Вот что самое главное для мистера Маккенны. Необязательно вести с ним честную игру, но играть нужно в любом случае.»
— Предлагаю взаимовыгодную бартерную сделку, — весело произнес Пеллэм.
— Продолжайте.
— У вас в компании есть утечка информации, так?
— Это только ваши слова, верно?
— Ну, мне ведь известны все подробности вашей сделки с Джимми Коркораном, разве не так?
Маккенна помолчал, придирчиво изучая Пеллэма.
— Можете назвать фамилию?
— Ваш товар, — сказал Пеллэм, — в обмен на мой товар.
Они молча поднялись на бархатные небеса небоскреба, взметнувшегося над Нью-Йорком.
На семьдесят первом этаже флагманского здания Маккенны в Верхнем Ист-Сайде подрядчик провел Пеллэма через лабиринт кабинетов и оставил его в обществе лохматого, хорошо одетого, возбужденного мужчины. Элмор Пейвон растерянно пробормотал слова приветствия, поняв, что на его щуплые плечи свалилась еще одна ноша. Однако эту ношу возложил сам Роджер Маккенна, следовательно, она незыблемо останется на месте до тех пор, пока Пейвон не разрешит ту проблему, которую она представляет.
Подрядчик рассказал своему помощнику про поджог и фонд Святого Августина. На Пейвона, судя по всему, также произвело впечатление подобное противозаконное использование некоммерческой организации.
Пеллэм сказал:
— Я считаю, за фондом стоит Коркоран.
Маккенна и Пейвон хором рассмеялись.
Подрядчик объяснил:
— Для Коркорана это слишком умно. Он полный дурак. Ему как нельзя лучше подходит слово «мелюзга».
Пеллэм вопросительно поднял брови.
— Вот как? А я слышал, что он уложил вас на обе лопатки.
— Да? И как же?
— Этой сделкой с тоннелем. Тем, что в обмен на разрешение строить под своим участком добился от вас доли прибыли.
Маккенна изумленно заморгал.
— Черт побери, а это-то вам откуда известно?
Слухами земля полнится.
Пеллэм ответил вопросом на вопрос:
— Так это правда?
Подрядчик усмехнулся.
— Да, Коркоран выторговал долю прибыли. Но только контракт составлен так, что он получит один процент от прибыли, кавычки открываются, полученной за счет его собственности, кавычки закрываются. То есть, ему достанется доля от тех денег, которые я заработаю на тоннеле, а не на небоскребе. А по договору с городскими властями я сдаю тоннель в аренду управлению скоростного транспорта за символическую плату — десять долларов в год. Так что доля Джимми Коркорана составит ровно десять центов в год.