Стрелок потянул на себя скользящее цевье, досылая новый патрон. Колчин успел инстинктивно прижаться спиной к стене. Не перекладывая пистолет в правую руку, дважды выстрелил навскидку. Противник успел дослать патрон в патронник. Но первая пуля, пущенная Колчиным, просвистела у его виска и вонзилась в стену, вторая же вошла в правый глаз.
Заваливаясь на спину, мужик пальнул из ружья в потолок. На голову посыпалась сухая штукатурка.
Перескакивая через ступеньки, Колчин бросился вниз. Перепрыгнув тела убитых, остановился. До спасительного выхода оставалась метра три, но за углом или под лестницей мог прятаться еще один убийца. Сделав шаг вдоль стены, Колчин отступил в самый угол тесного коридорчика. Нет, кажется, никого!
Кто был этот усатый мужик, откуда он взялся? Вероятно, хозяин гостиницы оставил вооруженного охранника для безопасности гостей. А может, это был человек Зураба. Впрочем, разгадывать этот ребус нет времени. Колчин посмотрел на часы: четыре с четвертью.
Двор начинал просыпаться, издалека слышались чьи-то крики. Колчин шагнул вперед, к двери.
«Рено лагуна» стояла у крыльца гостиницы. Ткачук, как ему и положено, сидел на водительском месте. Плечи опущены, шея согнута, голова упала на грудь. Изо рта на синюю рубашку сочится слюна. В левом виске входное отверстие от пули. Видимо, стреляли с близкого расстояния, почти в упор.
Колчин не мог разглядеть, что творится вокруг, белый плотный занавес из стираного белья закрывал панораму двора. Виден был лишь верхний этаж противоположного дома. Ставни на окнах были открыты, какой-то молодой черноволосый паренек лег животом на подоконник и кого-то звал по-турецки пронзительным голосом.
К парню присоединился седой старик, он тоже лег животом на подоконник, крича и показывая на Колчина пальцем.
Колчин дернул на себя дверцу, водитель вывалился со своего места на ровные булыжники мостовой.
Сунув пистолет под ремень, Колчин ухватил мертвого Ткачука за ноги, оттащил от машины. Сев за руль, повернул ключ в замке зажигания и дал по газам.
Машина, совершив круг по двору, содрала пару простыней с бельевых веревок, едва вписалась при повороте в узкий колодец полукруглой арки. Чуть коснулась стены передним бампером и зеркальцем заднего вида. Зеркальце разлетелось на мелкие куски, словно боевая граната. Машина вырвалась на узкую улицу.
Колчин гнал машину к дому владельца гостиницы «Аксарай» Шахана Самбулатова. Если ехать ближней дорогой, доберешься до цели за десять минут. Но ближняя дорога не всегда самая короткая. Колчин решил сделать круг, подъехать к дому Шахана не со стороны гостиницы, а со стороны городской барахолки. Так безопаснее.
Навстречу стали попадаться пешеходы. При виде летящей на всех парах машины они отходили в сторону и останавливались, испуганно оборачивались вслед. Видя, что его никто не преследует, Колчин сбавил газ. Вытащил из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер российского торгового представительства.
Этот канал связи действовал до шести утра, Колчин имел право использовать его только в самом крайнем случае.
— Слушаю, — раздался в трубке хрипловатый голос.
— Подберите меня у входа на книжный базар. Ровно через час. Если меня не окажется на месте, значит, я совсем не приду. Ждать не имеет смысла.
— Вас одного? — переспросил мужчина.
Колчин резко свернул вправо.
— Да, одного, — повторил Колчин.
— Какой объект они выбрали? — спросил мужчина. — Говорите прямо по телефону, какой объект. Нет времени на иносказания.
— Не знаю, — проорал Колчин. — Но, возможно, буду знать через час. Ждите меня у входа на книжный базар. Поняли?
— Поняли. Запомните: черный «сааб» с дипломатическим номером. Все, связь окончена.
Придерживая руль локтем, Колчин достал из-под ремня пистолет, выщелкнул из рукоятки расстрелянную обойму, бросил ее на коврик. Вставил снаряженную обойму, передернул затвор. И тут услышал вой сирен, где-то совсем близко, на соседней улочке или за поворотом. Очевидно, в гостиницу «Аксарай» уже мчались все городские полицейские. Значит, и за синей «лагуной» сейчас начнется охота.
Колчин сбросил скорость до пятидесяти километров, вывернул руль, гася инерцию движения машины. Машину крутануло на брусчатке, вынесло на встречную полосу, развернуло на сто восемьдесят градусов. Колчин ударил по газам. Машина понеслась в противоположном направлении, свернула направо, выехала на тротуар, едва не задев магазинную витрину.
Колчин остановил машину в тесном дворике, похожем на огромную помойку, пересел на заднее сиденье. Сбросил с себя серый пиджак, забрызганный кровью, брюки, стянул через голову черную рубашку.
Вытащив из пакета аккуратно сложенную форму моряка российского торгового флота, приготовленную для Людовича, он переоделся. Китель был слегка тесноват в плечах, но брюки оказались впору. Фуражка со светлым верхом чуть великовата, козырек наезжает на глаза. Такая форма не лучшая маскировка, но на худой конец и этот вариант неплох. В своем сером гражданском костюме в бурых кровавых пятнах он не пройдет по городу и пары кварталов, оглянуться не успеет, как окажется в полицейском участке. А вот на человека в морской форме в Стамбуле вряд ли кто оглянется. Город просто кишит моряками, военными и гражданскими из всех стран мира.
Глава двадцать вторая
Пригород Перми. 20 августа
Время текло, как песок сквозь пальцы. По радио гоняли пошлые шлягеры, тупые, надоевшие до тошноты. Время от времени эта музыкальная белиберда прерывалась сообщениями местного радио. Диктор повторял ту же информацию, что и ранним утром: из колонии строгого режима бежали заключенные, но уже найден фургон, в котором они покинули территорию ИТУ, а также его водитель, соучастник побега. На ноги поднят весь личный состав городской и областной милиции. У преступников нет шансов выбраться из города. И так далее...
Стерн по-прежнему лежал на кровати. Ватутин, чтобы чем-то себя занять, тасовал замусоленную колоду карт, сам с собой играл в очко.
— Им просто деваться некуда, этим зэкам, — повторял он. — Ведь передали по радио: четверти часа не прошло, как их хватились. Ну, это же западло... Суки, нашли время...
Ватутин дожидался ответа Стерна, но тот угрюмо сопел и не отвечал.
В восемь с минутами утра передали, что один из бежавших заключенных задержан на улице Строителей. Сопротивления беглец не оказал, задержание прошло гладко, без крови, без единого выстрела. Однако задержанный отказывается сообщить, где находится второй беглый зэк.
— Или не знает, — сказал Ватутин.
— Не знает, — сказал Стерн.
Диктор, выдержав паузу, произнес:
— Теперь в руках следствия находится водитель фургона и один из заключенных, чье имя пока в интересах следствия держится в секрете. Поиски второго преступника продолжаются.
Стерн скинул с лица полотенце, глянул на часы и снова закрылся полотенцем. На часах — восемь двадцать.
Интересно, где сейчас Зураб? В Польше, в Турции? Если он в Стамбуле, то наверняка сладко спит в объятиях пышногрудой и крутобедрой блондинки. Склонные к полноте блондинки в его вкусе. Да, Зураб явно спит... Ведь в Стамбуле сейчас пять с четвертью утра.
Стерн лежал, закрыв глаза, и перелистывал недавние воспоминания, словно страницы хорошо знакомой книги.
В начале лета они с Зурабом заказали отдельный кабинет в тихом ресторане «Загорье» в пригороде Варшавы.
Хозяином «Загорья» был грузин, давний приятель и земляк Зураба. Поэтому кабак считался среди своих надежным заведением, где можно говорить о чем угодно, не опасаясь, что твои слова прослушают полицейские ищейки или контрразведчики.
«Польша вполне приличная страна, но довольно коррумпированная. — Зураб попробовал белое вино и кивнул официанту. — Но, разумеется, не такая продажная, как Грузия. И взяточников тут в сто раз меньше. Впрочем, с Грузией по этой части никакое государство не сравнится. Грузия сегодня, пожалуй, самая продажная страна в мире. Там все куплено и перекуплено снизу доверху. А Польша мне понятна. Поэтому я себя здесь нормально чувствую, почти как дома. А тебе как Варшава?»
Стерн на минуту задумался и честно ответил: «В моей жизни нет настоящих душевных привязанностей. Поэтому мне живется легко в любой стране мира. Разумеется, если у меня все в порядке с наличностью».
Когда подали коньяк, Стерн сказал: «Этот Людович, он странный тип. Не интересуется деньгами, премиальными. Я не доверяю таким людям. Откуда вы его откопали?» — «Сам нас нашел, — ответил Зураб. — Он несколько раз приходил в „Приют милосердия“. Видимо, подозревал, что под этой вывеской скрывается не псевдогуманитарная шарашка, а что-то более серьезное. Обращался к Цыбульскому, говорил, что ему нужно встретиться и переговорить с самым высоким начальством. Наши спонсоры решили присмотреться к этому человеку поближе.
«Мы следили за Людовичем в течение нескольких месяцев, слушали телефон, выясняли его личность, — сказал Зураб. — Нужно было убедиться, что он не работает на русских. Когда проверили, то пошли на контакт. Это его идея — теракт в Перми. Он всесторонне обосновал предложение. Сделал все расчеты. Мы перепроверили — объект диверсии выбран идеально».
«Тогда, при нашей встрече с Людовичем, он говорил о какой-то незаживающей ране на теле России, — сказал Стерн. — Якобы эта рана образуется после нашей акции. Это что, просто образное выражение?»
«Нет, все очень конкретно, — ответил Зураб. — Просто не было времени все растолковать. После взрыва на плотине ГЭС произойдет много всяких неприятностей. О них Людович уже говорил». Зураб мучительно долго ковырял вилкой утиное крылышко. Видимо, в эту минуту он решал, посвящать ли Стерна во все тайны предстоящей акции. Или скрыть некоторые ее детали. Но Зураб не из тех людей, кого подолгу грызет червь сомнения. Доверяя какому-то человеку, он доверяет ему до конца.
«Понимаешь, дело тут вот в чем, — объяснил Зураб. — Ниже по течению реки находится секретная бактериологическая лаборатория, в ней хранятся почти все самые опасные вирусы, известные человечеству. И незнакомые тоже. Во времена „холодной войны“ русские проводили там опыты по созданию бактериологического оружия. „Холодная война“, как утверждают политики, кончилась. Но вирусы-то остались. Так вот, эта лаборатория попадает в зону затопления».