– Совершенно верно. Я буду краток, любезный мистер Картер. Я хочу при вашем содействии вернуть свою жену.
– Поясните, – сделал нетерпеливый жест Картер.
– Собственно говоря, это произошло сравнительно недавно, – продолжал Кортес. – Год или, точнее, ровно тринадцать месяцев тому назад меня вдруг покинула моя супруга. В течение этого времени я предпринимал всевозможные меры, чтобы напасть на след исчезнувшей, но все мои усилия до сих пор не привели ни к каким результатам. Вчера же вечером я совершенно неожиданно получил заказное письмо, вскрыв которое обнаружил фотографию своей жены. Это был обыкновенный любительский снимок, на обороте которого для большей таинственности было написано: «Исключительно из желания показать, что оригинал еще жив».
– Имеются ли веские причины, по которым ваша супруга вас покинула? – спросил сыщик, незаметно взглянув в глаза своего собеседника.
– Ни малейших.
– Вы любили друг друга?
– Разумеется. Наше супружеское счастье было слишком безмятежным, чтобы стать продолжительным, но я не припоминаю ничего такого, что могло бы послужить объяснением ее исчезновения.
– Вы давно живете в Нью-Йорке?
– Уже два месяца.
– Значит, недавно.
Кортес достал бумажник и пошарил в нем.
– Ах, какая досада! – воскликнул он. – Вчера вечером я запер письмо в ящик своего письменного стола и сегодня утром забыл вынуть оттуда карточку и взять ее с собой.
– Вы говорили, что нынче уезжаете. Когда вы вернетесь в город?
– По всей вероятности, послезавтра.
– Вы можете известить меня о вашем возвращении через мистера Грея, а тем временем прошу вас прислать мне письмо и карточку в том виде, как они были вами получены, и тогда я решу, могу ли взяться за это дело. Теперь хотел бы дать вам один хороший совет.
– Я был бы очень счастлив его услышать.
– Если вы больны, то идете к доктору и, желая получить от него помощь, не скрываете ничего про состояние своего здоровья. То же самое и в данном случае. Вы потеряли жену и желаете ее найти, для чего и обращаетесь к сыщику. Ему вы обязаны рассказать всю правду, как на исповеди. Вы же этого до сих пор не сделали и солгали мне. Прощайте.
Сыщик, не говоря ни слова, взялся за шляпу и вышел из комнаты. Быстро шагал он по улице. Лицо его было мрачно, а глаза сверкали гневом.
– Что бы это означало? – пробормотал он про себя. – Зачем позвал меня этот человек? По всей вероятности, лишь для того, чтобы лучше ознакомиться с моей наружностью. Рассказ его – явная ложь, он никогда не терял жену. Но меня приводит в недоумение другое обстоятельство: на его цепочке я заметил брелок, сильно напоминающий те кинжалы, которые я храню у себя и один из которых пронзил сердце несчастного Томсона. Конечно, это, быть может, не более чем простое совпадение, но оружие весьма редкой формы, и брелок столь высокохудожественной работы мне никогда еще не приходилось видеть. Во всяком случае, под маской Мурильо Кортеса скрывается совсем другое лицо, и доза откровенности, прописанная мной этому почтеннейшему господину, ему нисколько не повредит.
Вскоре Ник Картер повернул за угол и скрылся в темноте ближайшего подъезда. Когда он через несколько минут снова появился на улице, то из солидного, средних лет господина превратился в оборванца с ничего не выражавшим лицом, каких тысячи шатаются по улицам Нью-Йорка. Ни Грей, ни загадочный Кортес никогда не узнали бы сыщика в его новом облике.
Ему не стоило большого труда выследить незнакомца, вскоре покинувшего здание «Международного банка путешественников», несмотря на то, что тот, по-видимому, уже принял меры, чтобы обмануть ожидаемого шпиона и ускользнуть от него. Иначе невозможно было себе объяснить направление, принятое незнакомцем, его окольный и пролегавший по разным районам города путь. Сначала он направился на восток, потом на запад, а затем, проехавшись по городу, он вдруг слез с экипажа и вскочил в вагон трамвая, шедшего в противоположную сторону.
Но Ник Картер был великолепно знаком со всеми этими уловками, и они заставляли его лишь опорожнять свои карманы от различных принадлежностей гримировки, которую он менял поминутно из опасения быть узнанным часто оборачивавшимся Кортесом.
Наконец, по-видимому, Кортес пришел к заключению, что его никто не преследует, и около Бруклинского моста сел в вагон железной дороги Третьей авеню, из которого вышел на 23-й улице.
В этот момент на перекрестке, где движение было очень велико, вследствие чего это место представлялось одним из самых опасных в Нью-Йорке, произошел несчастный случай. Один из вагонов трамвая, быстро подымавшийся по 23-й улице, столкнулся с мчавшимся в южном направлении к Третьей авеню автомобилем, шофер которого не мог его затормозить из-за слишком большой скорости.
При столкновении из автомобиля вылетели его седоки, причем одна молодая дама очутилась под вагоном, и вагоновожатый, несмотря на моментальный тормоз, не был в состоянии в ту же минуту остановить состав. Передние колеса переехали несчастную жертву. Крик ужаса вырвался из уст присутствующих. В ту же секунду стала собираться толпа, и вскоре на место происшествия прибыло несколько полицейских.
Как всегда, во всем сейчас же обвинили вагоновожатого, толпа стащила его с площадки и, наверное, предала бы суду Линча, если бы его не спасли полицейские. Остальные пассажиры автомобиля, получившие более или менее тяжелые травмы, были отвезены в ближайшую больницу. Присутствующие дружными усилиями принялись поднимать вагон с рельсов, чтобы достать из-под его колес несчастную женщину. Ник Картер также принял участие в этой работе и совершенно забыл о преследуемом. Вскоре пострадавшую удалось освободить. Она была без сознания.
Умирающую положили на импровизированные носилки, и подоспевший врач принял все меры, чтобы облегчить ее страдания и вернуть ей сознание. Вид несчастной представлял ужасное зрелище. Красивое лицо ее было покрыто смертельной бледностью, элегантное платье насквозь пропитано кровью.
Сквозь толпу протискался средних лет господин в одежде священника и подошел к умирающей женщине, пришедшей на несколько минут в себя. Он причастил ее и стал читать отходную молитву.
Под влиянием торжественности этого религиозного момента мужчины обнажили головы, а женщины, сложив руки, молились. Уста умирающей, также сложившей руки, медленно шевелились при словах пастора. Дыхание ее замедлялось, наконец сердце остановилось и молодая жизнь пресеклась.
Сильно потрясенный, Ник Картер оглянулся вокруг, и взгляд его упал на Мурильо Кортеса. Сыщик не верил собственным глазам. Этот человек, казавшийся таким благородным и мягким, теперь смотрел на изувеченную женщину каким-то дьявольски блестящим взглядом. На губах его играла сатанинская улыбка. Его явно радовала гибель человека, и в то время, как несчастная мучилась в страшных страданиях, он испытывал величайший экстаз. На это мог быть способен только тот, в ком жил сам дьявол. Как загипнотизированный, глядел Ник Картер на этого типа, и невольно на ум ему пришли строки из письма: «…Вам уже представился однажды случай беседовать со мной, и вы еще не раз получите подобное удовольствие. Мне, признаться, доставляет неизъяснимое наслаждение разговаривать со своей жертвой…».
«Этот Кортес удивительно подходит к характеристике, сделанной Томсоном. Он попросил Саймона Грея пригласить меня исключительно для того, чтобы лучше меня изучить. Но если это действительно Дацар, а мой внутренний голос говорит мне, что я не ошибаюсь, то, стало быть, ему удалось обмануть Саймона Грея. Что касается меня, то я с первого же взгляда решил, что и по внешности, и по характеру этот любезный чужестранец вовсе не то лицо, за которое он себя выдает. Ладно, будем бороться одинаковым оружием и постараемся занять выигрышную позицию».
Кортес оставался на месте происшествия до тех пор, пока тело покойной не было отправлено в морг, после чего он быстро зашагал в западном направлении – к 23-й улице. Ник Картер следовал за ним, размышляя о только что сделанном открытии. Сыщику было ясно, что его предположения о незнакомце вполне основательны. Теперь для его уличения необходимо собрать доказательства.
– Во всяком случае, я не ошибаюсь, – сказал сам себе Ник Картер.
Он был доволен, что с первого же взгляда на Кортеса доверился своему шестому чувству, ни разу за весь его долголетний опыт не обманувшему его. Сыщик решил неукоснительно преследовать таинственного незнакомца и выяснить все, касающееся его личности.
Переменив в шестнадцатый раз свою наружность, Ник Картер следовал на близком расстоянии за Кортесом, миновавшим уже Унион-сквер и направлявшимся через широкую площадь к Дому Гофмана – одному из крупнейших отелей Нью-Йорка.
Лишь только преследуемый перешагнул порог гостиницы, как сыщик ускорил шаги и через несколько секунд вошел туда же.
По предположению Ника Картера Кортес за это время мог достигнуть буфетной стойки, но на самом деле его, к глубокому удивлению сыщика, там не было. Быстро прошмыгнув через небольшую комнату, Картер очутился в обширном зале, но и здесь он не нашел никаких следов Мурильо Кортеса, как ни напрягал зрение. Незнакомец словно сквозь землю провалился.
Это было тем более изумительно, что он не мог проскочить маленькое расстояние между входной дверью и вестибюлем, не будучи замеченным находящимися там людьми.
Сыщик стоял растерянный перед этим невероятным открытием. Он не мог вообразить себе, каким чудом ухитрился исчезнуть Кортес в такой короткий промежуток времени – менее чем за пять секунд.
В вестибюле его также не было, равно как и в уборной, сесть в лифт он не имел времени, как не мог воспользоваться и находившейся немного поодаль лестницей. Просто мистика какая-то!
После небольшого раздумья Ник Картер решил расспросить кассира гостиницы, которого знал как весьма внимательного и наблюдательного человека. Мимо его конторки Кортес должен был непременно пройти, и, без сомнения, он и воспользовался этой дорогой от буфета к вестибюлю.