– За это сообщение я обязан вам искренней признательностью. Не будете ли вы любезны пояснить мне также, каким образом сходятся начальные буквы ваших имен?
– Его имя было Джон или Джек, как его звали в семье. А мое первое имя – Джемс. Подобным же образом сходятся и первые буквы наших вторых имен. Желаете ли вы еще более подробно ознакомиться с нашей семейной хроникой?
– Да, мне доставило бы большое удовольствие узнать от вас, кто были ваши родители и чем они занимались?
– Весьма сожалею, что я сейчас не расположен удовлетворить ваше любопытство. Впрочем, если я не ошибаюсь, вы получили все эти сведения от моего старшего брата. Несомненно, вы не раз задавали ему этот вопрос?
– Совершенно верно, – спокойно согласился Ник Картер.
– Когда вы были здесь в последний раз, – продолжал доктор, причем зрачки его уменьшились и приняли вид острых булавок, – вы явились с тем, чтобы арестовать меня на основании сумасбродного обвинения. Чтобы показать вам, в каком смешном виде вы выставили себя в моих глазах, я позволил себе немного подшутить над вами.
– Вы, вероятно, намекаете на возведенное вами на тех двух женщин обвинение? – не моргнув глазом, спросил Ник Картер.
– Именно.
– Видите ли, – продолжал сыщик, – одной из причин моего сегодняшнего посещения является желание спросить вас, чего вы, собственно, хотели достигнуть этой, как вы выражаетесь, маленькой шуткой.
– Как бы вам объяснить это, – пожимая плечами, ответил доктор. – Ладно, дайте подумать. – Он подпер подбородок рукой и, по-видимому, погрузился в глубокое раздумье; но сыщик ясно видел, как он улыбался за поднятой рукой. Вдруг доктор поднял голову и ответил, насмешливо улыбаясь: – Смею допустить предположение, что все мы более или менее заинтересованы в тайне товарного вагона…
– Казалось бы так, хотя вы со своей стороны еще не потрудились официально доказать этот интерес.
– Хорошо, тогда я был заинтересован, а теперь уже нет, или наоборот, как вам будет угодно, мистер Картер. Но для того, чтобы вы меня поняли, я должен начать немного издалека.
– Пожалуйста, не стесняйтесь. Я обладаю неиссякаемым терпением.
– Я слышал об этом. Ну-с, так вот: начну с того, что созна́юсь вам: пока вы еще не имели понятия о моем существовании, я уже пристально следил за вами.
– Неужели? – воскликнул сыщик. – Я поражен!
– Когда я закончу, ваше изумление еще значительнее возрастет.
– Очень буду рад этому, так как я люблю маленькие сюрпризы, особенно подобного свойства.
– Мистер Картер, вы достаточно развиты, для того чтобы понять: если кто-либо берется за исполнение какого-нибудь дела, он должен посвятить некоторое время его изучению. Степень этого изучения зависит от двух условий: от сложности самого дела и от степени интереса к нему.
– Вполне с вами согласен.
– Так вот, мистер Картер, на изучение вашей личности я употребил около десяти лет.
– Я весьма тронут таким почетным для меня вниманием, – насмешливо ответил Ник Картер.
– Не расточайте ваших комплиментов, ибо это дело вкуса, – коротко заметил доктор Кварц.
– Смею ли спросить, что, собственно, отняло у вас столь много лет: сложность ли самой задачи или проявляемый вами к ней интерес? – в том же тоне спросил Ник Картер.
– И то, и другое, – гласил любезный ответ.
– Вы позволите мне осведомиться о результатах ваших исследований?
Доктор Кварц прошелся по комнате. С одного из столов он взял глобус и приблизился к сыщику, указывая правой рукой на земной шар.
– Если бы я пожелал вполне ознакомиться с земным шаром с целью усвоить все подробности, я начал бы с такого глобуса. Ознакомившись таким образом с основными положениями, я стал бы изучать отдельные страны. Затем я разбил бы страны на известные подразделения и снова изучал бы каждую часть в отдельности. Далее я опять разделил бы эти части и, идя по такому пути, продолжал бы свое исследование до тех пор, пока не ознакомился бы с каждым городом, с каждой деревней, с каждым отдельным домом, с каждой речкой, с составом почвы и малейшими ее возвышениями так подробно, как со своим собственным банковским счетом. Вы меня понимаете? Приходя к концу такого изучения, я сумел бы дать вам столь же подробную справку о Тибете, как вы мне – ну, скажем, об организации нью-йоркского полицейского управления.
– Вполне понимаю. А что из этого вытекает?
– Не больше не меньше, как то, что я следовал тому же методу, когда изучал вас.
– Но с какой целью вы начали изучать меня? Откуда вообще зародился столь странный интерес?
– Потому, милейший мистер Ник Картер, что вам удалось погубить человека, которого я считал наиболее ученым, умнейшим и способнейшим в мире.
– А, вы намекаете на своего талантливого предшественника?
– Именно. Долголетняя война, которую вы вели с ним, закончилась вашей победой. Но война, разгоревшаяся между нами, принесет вам поражение.
– Ага, – быстро проговорил Ник, – следовательно, вы признаете, что мы воюем?
– Нет, я не признаю́ этого, но я сам объявляю вам войну и не собираюсь это скрывать.
– Отлично. Ваша откровенность сберегает нам обоим много времени и труда.
– Я не согласен. Возможно, вы и впрямь сбережете время и труд. Что касается меня, то я об этом еще не думал. Меня искренне радует ваше сегодняшнее посещение, так как, если бы вы не пришли ко мне, я явился бы к вам.
– Вероятно, вы не так легко нашли бы меня, доктор.
– Ничуть. Я знаю каждое ваше движение и знал их в течение последних лет. Не забывайте, что я сделал предметом изучения вас и ваши методы.
Ник только пожал плечами. Из всего поведения доктора, скрывавшего грозный вызов, Ник Картер вывел заключение, что тот отнюдь не хвастал. Сыщик теперь с любопытством выжидал, далеко ли пойдет его противник в своей кажущейся откровенности.
К своему изумлению, Ник Картер вскоре понял, что доктор Кварц вовсе не бахвальствует тем, что хорошо знает врага.
– Я пришел бы к вам, чтобы доложить о некоторых мелочах, вам неизвестных, хотя вам, быть может, и покажется невероятным, что на свете есть вещи, вам неизвестные, – продолжал доктор.
– А именно? – хладнокровно спросил Ник Картер.
– Все ваши гримы и переодевания я изучил, и, какой бы грим вы не применили, я немедленно узнаю вас. Вы за последние четыре-пять лет при исполнении своих обязанностей не достигли ни одного успеха, за которым я не следил бы от начала до конца. Я наблюдал за вами, так сказать, с высоты птичьего полета, для того чтобы видеть не только то, что вы предпринимаете, но и то, как вы реализуете ваши задачи. В моих глазах вы – открытая книга, мистер Картер.
– Очень рад слышать это.
– Я знал, что вы получите письмо от мистера Стона, призвавшее вас сюда, знал я также и его содержание. Я знал точно, когда именно вы выехали в Канзас-Сити и с каким именно поездом. Я знал день и час вашего прибытия сюда, знал, что в одном поезде с вами едут два ваших помощника. Я знал, что эти многообещающие юноши вышли из вагона с другого его конца. Сумел я также подслушать ваш разговор с мистером Стоном. Мне известно, что вы в костюме рабочего отправились на товарный вокзал и разговаривали там с надсмотрщиком Вильямом Дурландом, чтобы выпытать у него нужные сведения. Я знаю, где вы проживаете, как вы ни старались скрыть свое местопребывание.
– Действительно, должен сознаться, вы в курсе того, что я делаю, – кивнул Ник Картер. – Но вы, согласитесь, могли узнать обо всем этом только после того, как оно произошло, а не раньше, хотя последнее было бы несомненно важнее для вас.
– Я знаю еще кое-что, – продолжал доктор, будто не расслышав замечания Ника, – что сегодня вы совещались с начальником полиции и заявили ему о вашем намерении побывать у меня. Я знаю, что ваши помощники Тен-Итси и Патси в настоящее время находятся здесь, в городе, и получили от вас определенные поручения, я даже знаю их сущность. Мне ведомо, что делает теперь ваш первый помощник и двоюродный брат Дик, но для чего мне говорить вам обо всем этом? Я часто улавливаю ваши движения еще раньше, чем вы их произведете. Посмотрите на меня, мистер Картер.
– Это я и без того делаю, доктор.
– Я сообщил вам, что я брат того доктора Кварца, которого вы когда-то знали. Может быть, это так и есть, а может, я тот самый человек, который восстал из гроба, чтобы добиться вашей гибели.
Ник искренне рассмеялся и возразил:
– Вы ведь и сами не ожидали, что я поверю такой ерунде.
– Я вообще не ожидаю, чтобы вы поверили мне, да это и совершенно безразлично для меня. Но дальше: у вас теперь в кармане лежит футляр из красного бархата, а в нем белый воск, и вы желаете, чтобы я сделал на этом воске оттиск пальца моей левой руки. Позвольте мне футляр, и я охотно исполню ваше желание. Удивляет ли вас то, что мне известно ваше намерение?
– Действительно, это меня поражает, – откровенно заметил сыщик.
– Вы рассчитывали на то, что ваше требование озадачит меня настолько, что в течение хотя бы одной секунды я лишусь присутствия духа. Вы надеялись на то, что я потеряю самообладание настолько, что вы сумеете в чертах моего лица прочитать мои истинные ощущения. Но вы видите, что я был подготовлен к вашему требованию. Милейший мистер Катер, я изучал вас и вашу систему в течение десяти лет не для того, чтобы вы так просто застали меня врасплох.
– Это понятно, – проворчал Ник Картер, лишь бы что-нибудь сказать.
– Вы хотите иметь отпечаток моего пальца, для того чтобы установить, согласуется ли он с оттиском, найденным вами на бархатной обивке стенок вагона. Так вот, мистер Картер, тот оттиск сделан мною. Так как здесь нет свидетелей, то я могу признать это и многое другое без всякой опасности для себя, ибо вы не сумеете воспользоваться признанием, сделанным вам с глазу на глаз. Если же вы все-таки подумали бы им воспользоваться, то я просто-напросто буду отказываться. Перед лицом суда мои показания имеют ту же цену, что и ваши, – это вам хорошо известно. Для того чтобы меня уличить, вам придется раздобыть фактические доказательства, а это вам никогда не удастся. Вы видите, Картер, я смеюсь над вами. Я совершил столько преступлений, что заслужил сторицей смертную казнь; больше, чем нужно, чтобы быть посаженным на все электрические стулья в мире. Я совершил злодеяния, каких не совершал ни один преступник, когда-либо живший. Все это буквально соответствует истине, но вы ничего не докажете – ни сегодня, ни когда бы то ни было. Я говорю с вами столь откровенно именно потому, что я потешаюсь над вами.