– Где ты откопала это старье?
– Библиотекарь подсказали.
Кажется, мне удалось его удивить.
– В ГООУ есть библиотекарь?
– В закрытой секции. А ты не знал?
– Откуда? Я там был всего однажды, вместе с тобой.
Как он с таким стремлением к знаниям умудрился доучиться до третьего курса? Но все-таки в голове не укладывалось…
– Подожди, и ты хочешь сказать, что эта камера все время снимала нас в редакции?
– Ну да, – уловив в моем голосе угрожающие нотки, присевший было на краешек стола Диз отодвинулся подальше.
Черт. Во-первых, это неприятно – узнать, что за тобой наблюдали. Во-вторых… кое у кого теперь была запись, на которой я, скучая в одиночестве в редакции: а) безуспешно пыталась сложить карточный домик из визиток нашего клуба; б) сама с собой устраивала чемпионат по закидыванию ненужных бумажек в корзину для мусора – так же безрезультатно; в) за написанием статьи подпевала Тейлор Свифт, на всю громкость включенной в наушниках. Я покраснела. Интересно, каковы шансы, что запись шла без звука?
– А предупредить не мог?!
На некоторое время Диз задумался. А потом широко улыбнулся.
– Наверное, мог, – согласился он.
Но было бы неинтересно, да? Мысленно вспомнив десятка полтора ругательств, я с громким стуком опустила голову на столешницу. Голова от этого разболелась еще больше. Я снова откинулась в кресле и потерла виски.
– Ты в порядке?
– Жарко, – пожаловалась я. – Какой идиот заказал плюс сорок?
В ГООУ уже второй день стояла вязкая, душная жара. Но я подозревала, что голова болела не из-за этого. Запах вянущих нарциссов накатил вновь, вызывая тошноту…
– Не хочу говорить очевидное, но, если ты забыла, существуют такие штуки, как футболки. В прошлом семестре ты о них помнила.
– В прошлом семестре у меня не было этого, – я постучала пальцами по запястью.
О футболках и майках я не просто помнила – мечтала. Увы, не вариант.
– И что с того? Они…
– Если ты скажешь, что они красивые, я тебя ударю, – честно предупредила я, перебивая.
Достаточно того, что об этом лгал Макс.
– Они не красивые, – откликнулся Диз. Сама напросилась. Терпи теперь правду, Наташа. – Шрамы редко бывают красивыми. Но это не значит, что их нужно прятать. Они показывают, что ты сильная. Ты выжила.
Они показывали, что я слабая. Иначе бы их не было.
– Что же ты не снимаешь браслеты?
Только раз я видела Диза без них – в ночь Самайна. Черная кожа и шипы скрывали от любопытных глаз аккуратно вычерченную мессиром Джонатаном паутину шрамов. Ограничивающий контур. В теории он должен был сдерживать его силу и лишать возможности менять облик… На практике получалось, что правила в этом мире распространяются не на всех.
– Это другое, – поморщился Диз. – Если бы я открыто их выставлял, знаешь, сколько нашлось бы желающих бросить мне вызов, пока я, как они считают, не могу ответить? А за убийства, пусть и демонов, ректор бы меня точно отчислил.
Мне было слишком плохо, чтобы думать сейчас о демонах и их странных порядках.
– Ладно, так что ты обнаружил камерой? И как она зафиксировала привидение? Она же была невидима.
Айтишник пожал плечами.
– Пара заклинаний сверху, и она все что хочешь тебе зафиксирует. Было бы что. Проблема в том, что, кроме той девчонки, никто больше не подходил к компьютерам.
– Но это не она.
Диз кивнул.
– Рядом со столом Жако она даже не стояла.
С одной стороны, я была рада, что оказалась права. С другой… В таком случае я не представляла, откуда брались эти анонимки. Взглянув на часы, Диз встал.
– Смена началась, – пояснил он. Уже на пороге он обернулся: – Кинцуги.
– Что? – не поняла я.
– Техника, которую японские мастера используют для реставрации керамики. Трещины склеивают смолой, смешанной с золотым порошком. Так они не скрываются, а подчеркиваются, как неотъемлемая часть прошлого предмета. Потому что без прошлого у него не было бы настоящего.
Произнеся это, он ушел, оставив меня переваривать информацию. К чему это? Пользуясь тем, что, кроме меня, в редакции никого не было, я задрала рукав и провела пальцами по золотым отметинам. И решительно натянула его обратно. Может, без прошлого бы и не было настоящего, но я сомневалась, что любое прошлое следовало показывать другим.
Я услышала, как кто-то вошел в редакцию, но не стала поднимать голову от текста. Если им что-то понадобится, сами скажут. Шаги – медленные и неловкие – прекратились у моего стола. Пахнуло сыростью и формалином: опять магия шутила свои шутки.
– Можешь дать карандаш? – попросила я. – В моем грифели кончились.
Посетитель потоптался на месте, обернулся к соседнему столу и опрокинул на нем стакан для ручек.
– Ы-ы-ы… – протянул он искомый предмет мне.
– Спасибо.
Приняв карандаш из подозрительно бледной руки, я все же посмотрела на гостя. Судя по выпученным глазам, цвету лица и характерным следам странгуляции на шее, живым он не был.
– Я могу чем-то помочь? – вежливо осведомилась я.
– Ы-ы-ы…
С дикцией у зашедшего на огонек зомби были проблемы.
– Мозгы-ы-ы? – попыталась угадать я.
– Ы-ы-ы…
Надо же, угадала. Да здравствует поп-культура!
– В столовой.
– Ы-ы-ы?
– Отсюда в холл, выйти наружу, через газон прямо, оттуда мимо башни налево минут пять, будет двухэтажное салатовое здание, – я повторила указания еще раз, теперь медленнее. Кажется, меня поняли.
– Ы-ы-ы…
– Не за что. Погоди, дай я тебе напишу.
Выхватив из принтера чистый листок, я вывела на нем крупными буквами «Зомби. Нужны мозги» и скрепкой повесила его на воротник футболки. Промычав что-то отдаленно-благодарное, зомби направился к выходу. Я проводила его взглядом. Обычный момент обычного дня в ГООУ. Только руки все равно тряслись. Нервное. Дотянувшись до внутреннего университетского аппарата, я набрала номер некромантов. Никто не отвечал. Пришлось отправиться к ним самой. Поскольку на стук соседи по этажу не отреагировали, я распахнула дверь.
– Ребят, у вас ни у кого проект не убегал?
В комнате стоял дым коромыслом – причем пахло отнюдь не сигаретами, а какой-то из смесей, что выдавали на складе Оккультного института. За круглым столом сидела группа из пяти человек и играла в настольную игру. На мое появление они никак не отреагировали.
– Какого из себя вида? – спросил только очкарик, передавая кубики соседу.
– Мертвого. Задушенного. Вежливого.
– Кажется, мой! – воодушевилась блондинка, на мгновение отрываясь от игральной доски.
– Тогда он не убежал, а уполз. Твой висельник ужасно медлительный, – заметил наблюдавший за компанией из угла парень; все дружно на него цыкнули.
– Каспер, твой ход.
Лизетт махнула мне, приглашая присоединиться. Я в ответ покачала головой. Однажды я уже зашла к некромантам в гости. Больше не хотелось. С сожалением вздохнув, блондинка встала из-за стола и вышла ко мне в коридор.
– Значит, ты его видела? И как он тебе? Как речевой аппарат?
Я уже знала этот тон. «Расскажи все, мне нужно для курсовой работы». В первый раз, когда Лизетт подкатила ко мне с таким вопросом, пришлось полчаса описывать, чем, по моему мнению, отличалось поведение живой мыши от поведения мыши воскрешенной, которую она притащила с собой в редакцию. Мышей было жалко. Монику, боявшуюся их, тоже.
– Плохо.
– Но ты же его поняла? Хорошо? Как?
Я не стала объяснять ей, что у меня был опыт общения с людьми, использующими в речи преимущественно частицы и междометия. Мертвецу, в отличие от них, хотя бы интонации удавались. С улицы в холл вошла показавшаяся мне смутно знакомой девушка, поднялась по лестнице на второй этаж, через минуту спустилась обратно. Растерянно заозиралась и наконец решилась подойти к нам.
– Привет, – застенчиво улыбнулась она. – Вы не знаете, где Диз? У него сейчас должна быть смена.
За счет каблуков она возвышалась надо мной сантиметров на пятнадцать, хотя, справедливости ради, была примерно моего роста. Синие глаза казались огромными на кукольном личике, волосы цвета горького шоколада контрастировали с фарфорово-белой кожей… И когда она упомянула Диза, я сразу поняла, где ее видела. Судя по тому, как она покраснела (черт, даже с румянцем она выглядела мило; везет некоторым), встретившись со мной взглядом, она тоже вспомнила нашу встречу.
Я переглянулась с Лизетт, заинтересовавшейся новой гостьей.
– Вроде был на месте, – Лизетт согласно кивнула. – Ты проверяла?
– Я даже звонила, – девушка нервно теребила в руках ремешок сумочки. – Не отвечает.
Тут я забеспокоилась. Чтобы айтишник оказался вне зоны доступа? Да он скорее руку себе отгрызет, чем останется без сотового.
«Ты где?» – на всякий случай напечатала я эсэмэску.
Ответ пришел незамедлительно.
«Комната отдыха. Что случилось?»
«Эрика тебя спрашивает».
Новое сообщение опять не заставило себя ждать.
«Ей не говори».
Поздно. Я уже успела сообщить ей направление и даже описать, как до комнаты отдыха добраться. Эрика расстроенно улыбнулась. Я могла ее понять. Если бы мой парень игнорировал мои звонки, но отвечал какой-то левой девушке, меня бы это не просто задело – я бы была в ярости.
– Эрика? – окликнула я брюнетку, когда та уже поднималась по лестнице. Она удивленно обернулась.
Глупо. Ну что я могла сказать? Пожелать ей удачи? Нет, с Дизом и его характером она ей точно требовалась, но… Какое я имела право? Пауза затянулась.
– Приятно познакомиться.
Девушка подарила мне еще одну смущенную улыбку. Самое смешное, что я почти не соврала…
– Две недели, – заявила Лизетт, стоило Эрике скрыться из виду. – Максимум.
– Почему?
– Вторую стадию никто дольше не выдерживает. Сначала он забывает про встречи, – пояснила она, заметив мой недоуменный взгляд. – Потом начинает игнорировать звонки и сообщения. Если припрешь его к стенке, молчит и делает вид, что не слышит. А в конце, если девушка от него раньше не сбежала, просто заявляет «извини, крошка, но мне наскучило». Скотина.