– Абигор знал: вероятность того, что у Мора получится довести ритуал до конца, минимальна, а попытки, когда раскроются, дискредитируют его навсегда. А если и получится – Охотники все равно его уничтожат, а Абигор узнает реально действующий способ вернуться на Землю. Но в любом случае южный король останется без наследника, а Диз передвинется на строчку выше в списке претендентов…
В Аду наследование (весьма символическое, учитывая, что, как и гени, даймоны могли жить вечно) шло не по крови – король выбирал себе правую руку из вассальных кругов, особенно когда собственные отпрыски подкачали. А каким по счету был Диз, как он сказал? Третьим? Вторым? Чертовски близко.
– Но получилось еще лучше. Я втянула Диза во все это, и Абигор не просто убрал Мора с доски. Диз еще показал свою лояльность: как же, нарушил приказ Мора из верности самому Гаапу. Уверена, королю понравилось, раз он его даже наградил… тобой. Поэтому ты согласился работать на Абигора? Надеялся сменить хозяина?
Даже среди демонов Мор имел репутацию психа – а в Аду такое реноме многого стоило.
– И вот почему Абигору нужно было, чтобы Диз вернулся: наследник Гаапу необходим не где-то там в ГООУ, а дома…
Но тогда Абигор ни за что не отпустит его обратно. Если Гаап объявит своим наследником Диза, Абигор укрепит свои позиции, получит власть и силу. Он не откажется от этого. Что бы я ни предприняла, Диз останется здесь навсегда.
Абигор…
– Гаап догадывается, что это Абигор хотел убрать его сына с доски?
– Старик даже не подозревает.
Только ни одного из нас слушать не будет.
– А Диз?
– Да.
Логично, не зря же запретил со мной об этом говорить. Зараза. Знал и молчал. И будет молчать, раз до сих пор не раскрыл королю правду о своем отце. Как тогда его отсюда вытащить?
– Есть кое-кто еще, кого заинтересует эта информация. «Хантерс». Охотников беспокоит, как выросло влияние Абигора на Земле в последние годы. Ты можешь вернуться и попросить у них за своего Амавета. Тебя они выслушают.
В этом я сомневалась. Но они действительно могли бы вывести Диза из-под юрисдикции его отца – Диз сам рассчитывал на это в свое время. К тому же с некоторыми из них я хотя бы была знакома.
– Без доказательств они меня пошлют.
– А если я скажу, что у меня есть доказательства?
Я вновь бросила взгляд на Данте. Вот мы и подобрались к главному вопросу.
– Чего ты хочешь взамен?
– Поделись со мной своей силой. Я не возьму всю, – предупредил он мой вопрос. – Только часть.
По крайней мере, предложение было выгоднее предыдущего. Если Данте мне не лгал…
Довериться хотелось – настолько, что, не будь у меня защитных амулетов, я бы заподозрила ментальное воздействие. Холодная металлическая грань впилась в ладонь. Но они были и делали использование родовых способностей Данте невозможным. А значит, бояться нечего. В мысли он ко мне не залез бы, все, что в них есть, – мое…
– Поклянись, что говоришь правду, – потребовала я.
– Клянусь своим именем и своей жизнью, если ты заплатишь цену, я предоставлю доказательства. Да будет мир мне свидетелем.
Серьезная клятва. Потому что если он ее нарушит, мир не оставит его в живых.
Хорошо. Я выпустила из пальцев шнурок.
– Согласна.
Глава 5Хорошие девочки попадают в ад
Мне снова шесть. Или семь? Нет, все-таки шесть. Мой день рождения наступит через неделю. Разругавшиеся с утра родители должны были забросить меня к прабабушке на выходные.
Помахав вслед удаляющейся машине, я, старательно удерживая равновесие, по бордюру добралась до домофона. Две цифры. Одна буква. Еще четыре цифры.
Старые бетонные ступени и амбре типичной кирпичной пятиэтажки. Рыжий дерматин на двери, ковровая дорожка на натертых воском досках. Запах прокисшего борща и другой – сладковатый, вызывающий рвотные позывы…
Первая встреча со смертью.
Ранняя весна: самое отвратительное время, когда тающий снег обнажает мертвую землю, а до первых ростков еще долго. На родителей было страшно смотреть, поэтому я старательно глядела на нарциссы, которые кто-то положил на соседнее надгробие, желтое на черном. От них пахло так же, как в квартире прабабушки: сладко и гнилостно. От них пахло смертью.
Всегда ненавидела нарциссы.
В прошлый раз я была слишком мала, но теперь уже понимала все. Под ногтями бордовая кайма: тогда у меня появилась привычка засаживать ногти в ладонь. До крови. До отрезвляющей боли. Она помогала сосредоточиться. Сфокусироваться на одной мысли. «Я должна была…» Не знаю что. Но она приносила странное облегчение. И после нее в «Это я во всем виновата» легче поверить.
Крики за стеной не стихали. Я попыталась проследить за секундной стрелкой: один оборот, другой… Не помогало. Самое ужасное состояние: когда ты не можешь ничего сделать. Ни-че-го. Громко хлопнула дверца кухонного шкафчика. Пауза, и все началось по новой.
Вздохнув, я надела наушники и придвинула к себе учебник по истории.
Ты ничего не можешь сделать, Наташа.
Интересно, это все оттуда? Стремление быть самой хорошей, идеальной. Говорят, дети часто пытаются таким образом привлечь внимание родителей. А если не удается…
Открыв подъездную дверь, я поежилась. Майское солнце не успело прогреть воздух, так что футболка была не самым умным вариантом. Но возвращаться не хотелось. Бросив взгляд на часы, я сбежала вприпрыжку по ступенькам… и затормозила, увидев мотоцикл.
– Что ты?..
– Предки свалили на конференцию, – лениво пояснил он. Серебряная серьга ярко блеснула в черных волосах. – Залезай.
Невольно я сделала шажок назад.
В сказках всегда наступает момент, когда заклятие спадает и чудовище оказывается заколдованным принцем.
В жизни узнаёшь, что принц и был чудовищем.
Но тогда я об этом не подозревала. Только чувствовала легкую тревогу, сама не понимая отчего… Действительно. Все ведь начиналось как сказка.
– У тебя сегодня контрольная по биологии.
И у меня тоже.
– И чего?
– Мне больше нельзя их пропускать, – попыталась я отказаться. – Если я…
Он закурил. Как же смешно и нелепо все это выглядело в воспоминаниях. Крашеные волосы и татуировки на руках, демонстративное курение и показуха…
– Забей. Можно подумать, твои не купят тебе медаль.
Не купят. На этот счет они предельно ясно выразились. За последствия своих поступков я буду отвечать сама.
– Не будь скучной, – посоветовал он, выпуская дым мне в лицо.
Я едва удержалась, чтобы не поморщиться от запаха – ему не нравилась такая реакция. «Не будь скучной»? Ладно. Это я сумею. Когда говорят, что от тебя ожидают, легче соответствовать. Не разочаровывать.
Он знал, как сломить сопротивление. Отпустив ремешок сумки, который я не заметила как сжала в руке, я подошла ближе. Улыбка вышла немного нервной.
– Как скажешь.
Сотовый зазвонил в одиннадцать ночи. Проснувшись, я машинально потянулась к тумбочке, но не нашла ее. Открыла глаза. В темноте угадывались очертания комнаты – не моей. Осторожно, чтобы не разбудить его, высвободила вторую руку, слезла с кровати и пошарила под ней. Футболка, как всегда, обнаружилась на полу. Джинсы – рядом, на левой штанине лежал опрокинутый стакан из-под его виски. Сойдет, только до дома добраться. Туфли… В прихожей, конечно. В приличную же квартиру в гости пришла. Паркет холодил босые ступни. На выходе обернулась: Алек все еще спал.
В гостиной, куда я заглянула в поисках сумки, витал сладковатый аромат, а от дыма щипало глаза. Диван облюбовал кто-то из его друзей: вряд ли я сейчас вспомнила бы имена. Чувствуя, как краснею, я поспешила забрать свои вещи и выскользнуть из квартиры.
Через двор к остановке и дождаться трамвая. Обойдя разлегшегося на двойном сиденье пьяного, я заняла место у окна. Мимо проплывали одинаковые многоэтажки с оранжевыми кубиками окон: спальный район во всей красе. В задумчивости потерев запястье, я достала из сумки учебник по биологии. Ехать еще долго, а он отвлекал от мыслей о доме.
А дома, судя по тому, что на кухне горел свет, меня ждала мама. Ну да. Сидела, обхватив руками чашку с чаем. Ждала. Услышав мои шаги, она подняла на меня совершенно сухие глаза. Она никогда не плакала. Только однажды я видела ее в слезах, когда умер…
– Я знаю, сколько времени, – получилось резче, чем хотелось, но исправляться было уже поздно. – Знаю, что прогуляла уроки. Если хочешь поговорить со мной о том, как важна учеба, я уже все слышала, ты рассказывала. Если хочешь побеседовать о контрацепции, уже поздно. Я могу пойти спать?
Молча она встала из-за стола. Вымыла чашку, поставила сушиться. Одарила меня ледяным взглядом и вышла, на секунду задержавшись у порога.
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Никаких угроз. Никаких истерик. Она всегда была для меня такой. Сдержанной и жесткой.
Но в то же время именно она жалела и успокаивала меня, когда летом в сказке наступила полночь, а мир сжался до пределов одной-единственной комнаты, из которой я отказывалась выходить.
Спальный район уже давно кончился, теперь мы заехали в самый настоящий лес. Поверив таксисту, что он знает дорогу, я с волнением рассматривала ели за окном машины. Еще немного, и я буду на месте. Надо узнать, кстати, как добраться из студгородка обратно в Москву; не ожидала, что университет расположен так далеко…
– Достаточно, – пропели у меня над ухом. – Слышала, в момент смерти вся жизнь проносится перед глазами. Как думаешь, правда?
– Иди к черту.
В темноте медленно проступали очертания гостиной. На гобеленовом диване, забравшись с ногами, сидела мара. От чашечки в тонких пальцах поднимался пар.
– Как невежливо, – протянула она, забавляясь. – Догадываешься, что произошло?
Смутно. Но дайте только добраться до Данте, убью.
Я говорила, что в Аду температура не чувствовалась? Ошибалась. От жара было невозможно дышать, Огонь ощущался кожей. Жадный, нетерпеливый. Способный не только дать, но и забрать все без остатка.