Трое парней уже схватились за кии, стоящие в подставке.
— Давайте уйдем, Франк, — умоляла Элизабет. Щеку ее заливал вишневый синяк.
— Хорошо трахается твоя баба, а, мужик? — раздался какой-то голос, мне показалось, амбала номер два.
Я спокойно сказал Элизабет:
— Подождите меня на улице… Я сейчас…
— Франк, оставьте, прошу вас!
— Тут дела на пару минут…
Хозяин заведения бросился к нам, но фейерверк уже начался.
Я всадил кий в живот амбала номер два и, уклонившись от немного замедленного нападения, приставил более тяжелый конец деревянного прута прямо в грудь мишленовскому человечку, точно под горло. У него перехватило дыхание, он посинел и упал, как спелая аженская слива. Перескочив через бильярдный стол, Банка-с-Гримом накинулась на меня с отвратительным визгом, как раз когда я занялся амбалом номер три, самым тихим. Она, как пиявка, вцепилась мне в спину, схватила меня за бороду и стала царапать мне щеки огрызками своих ногтей. Я зарычал и, откинувшись, получил удар кулаком в висок. Мне показалось, что сейчас у меня отвалится ухо. Тот, что схлопотал удар в живот, начал очухиваться. На сей раз я решил поскорей покончить с этим делом. Точный удар в подбородок отправил девку в партер, а мастерски двинув мишленовского человечка ногой, я окончательно уложил его. Вторая девка бросилась бежать, а их приятель после короткого колебания, не обернувшись, последовал ее примеру.
Элизабет с наполовину красным, наполовину белым лицом напоминала Джокера из фильмов про Бэтмена. На ее щеке все еще пламенели следы пальцев.
Открывая дверцу служебной машины, я обеспокоенно спросил:
— Вы как? Сильно она вас ударила?
— Ничего, пройдет. Надо было быть поосторожней. А как вы? Борода не пострадала?
— Нет, все в порядке. От этой козлиной бородки ничего, кроме хлопот. Два года назад, чтобы поразить племянника, в ночь на Ивана Купалу я устроил фокус с глотанием огня. В молодости я это умел, но в ту пору я был безбород и, разумеется, гораздо более приспособлен для подобных глупостей. Короче, в ту ночь горящий спирт пролился на мою бороденку. Об остальном можете догадаться сами…
Пристегивая ремень безопасности, она наклонилась ко мне:
— Не думала, что вы такой, Shark… Безрассудный и драчливый…
— Shark?
— Но ведь именно так вас называют коллеги? Акула? Прекрасная кличка для полицейского по фамилии Шарко.
— Меня воспитала улица. А на улице, как в океане, побеждает сильнейший.
Я включил зажигание. Стекла задрожали под испепеляющими взглядами собравшихся возле здания подростков. Атмосфера накалялась, самое время сматывать удочки. Я нажал на газ, внимательно глядя в зеркало заднего вида.
— Мы не закончили разговор. Если вы уверены, что речь идет не о нашем убийце, как он мог использовать те же техники связывания и пыток? Нельзя же все это свалить на совпадения?
— Разумеется, нет. Но техники пыток отличаются, в этом случае они более легкие, без кровопролития, даже несмотря на то, что боль присутствовала. Похоже, нападавший знаком с методами нашего убийцы. Трудно сказать, каким образом, если только не пресса, вызвавшая слухи относительно этого дела. Нас прервали как раз тогда, когда я об этом заговорила. Но из разговора с Жюли очевидно, что этот тип ведет себя как испытывающий сексуальную неудовлетворенность и боящийся проявить себя.
— То есть?
— Не было ни изнасилования, ни серьезного ранения, ни убийства. Нападающий пришел утолить сексуальный фантазм, который он легко мог бы удовлетворить во всех этих кругах садо-мазо; о них я тоже навела кое-какие справки. Существуют адепты боли, подобный вид пыток применяется к женщинам, которые на это соглашаются, поскольку испытывают удовольствие и оргазм только в страдании. Я думаю, этот человек чувствует, что не способен признаться в своих садомазохистских наклонностях. Страх быть узнанным, разоблаченным, возможно, боязнь, что на него станут показывать пальцем… Продолжайте разрабатывать библиотеки, торговцев видеокассетами и порнографическими журналами. По тому, что мне рассказала Жюли, похоже, чтобы связать ее, он использовал невероятно сложную технику «шибари», как в случае с Приёр. Он непременно где-то обучался, и Интернета тут недостаточно…
— ОК, как можно скорее сориентирую своих ребят. Кстати, у Жюли Виолен есть Интернет?
— Нет, даже компьютера нет.
— Часто ли она бывает в барах или на дискотеках?
— Судя по тому, что она мне рассказывала, нет. Еще недавно она жила с матерью. Да и вообще, она сильно смахивает на старую деву.
Мы пересекли преграждавший нам путь раскаленный от пробок поток машин на национальной трассе, взяли курс на Вильнёв-Сен-Жорж и добрались до домика Жюли Виолен. Двое жандармских часовых, шеф и капрал, ели сандвичи у входа и слушали по радио скетч в исполнении Жан-Мари Бигара.[40] Один из них, шеф по кличке Тунец-под-Майонезом, преградил нам путь. Воротник его рубашки украшало пятно соуса, что вызвало у Элизабет взрыв смеха, причины которого жандарм не понял. Я показал свое трехцветное удостоверение, отчего его губы скривились в подобострастной гримасе.
— Сюда нельзя, комиссар. И я думаю, вам это прекрасно известно. Что вы здесь делаете?
Элизабет снова расхохоталась и вынуждена была отойти вглубь аллеи, чтобы справиться с приступом.
Я кусал губы, тоже пытаясь удержаться от смеха. Шеф бросил бутерброд в мусорное ведро.
Я рискнул:
— Может, вы хотя бы ответите на несколько вопросов?
— С чего бы я стал это делать?
— Охота на шлюх…
Смех Элизабет резко прекратился.
— Что вы сказали? — Тунец-под-Майонезом был огорошен.
— «Охота на шлюх»! Мой любимый скетч Бигара. Обожаю, когда он рассказывает о способах охоты. Честное слово! — Я подмигнул ему.
Он сменил свой мерзкий оскал на улыбку и ответил:
— Точно, обхохочешься! Ладно, давайте ваши вопросы.
— Какие улики были обнаружены?
— Один тип отпечатков в спальне девушки. Разные — в кухне. На полу нашли тряпку, смоченную эфиром. Этот тип хотел стереть следы своих ботинок в прихожей полотняной салфеткой. Эту грязную тряпку обнаружили в мусорном ведре. Но нам несложно было определить размер его обуви по отпечаткам, оставленным на ступеньках крыльца. Примерно сорок — сорок два.
— А следы шин?
— Нет, недавних никаких. Накануне шли сильные дожди, так что мы должны были обнаружить поблизости свежие отпечатки, но нет. Похоже, этот тип приехал не на машине или припарковал ее очень далеко.
— Да, возможно. Наверное, уже видел парочку детективных сериалов по телику.
Тунец-под-Майонезом изобразил улыбку. С губ посыпались крошки. Желание расхохотаться все больше раздирало меня, он должен был прочесть это в моих глазах.
— Подвергшаяся нападению учительница преподает химию в Высшей школе электроники в Париже. Мы направим наше расследование туда. Эта женщина мало выходила из дому: только для моциона, в бассейн или навестить мать.
— Вы опросили соседей? Жителей соседней деревни?
— Только начинаем. Но изолированность жилища не облегчает расследования…
— Что-нибудь еще?
— Нет.
— Кто руководит операцией?
— Капитан Фулькье, из жандармерии Валантона, это в десяти минутах отсюда.
— Сколько человек задействовано?
— С десяток…
Когда мы возвращались к машине, Элизабет легонько ткнула меня в бок локтем и наставительно произнесла:
— Не слишком изысканно насчет этой «охоты на шлюх…»! Я думала, вы тоньше…
— Так и есть. Но надо уметь подлаживаться под собеседника… Знаете, я вас сейчас отвезу, потому что мне надо заглянуть в школу, где преподает Виолен.
— Что вы собираетесь там делать?
— Получить список учащихся и через своих инспекторов выяснить, кто из них имеет Интернет или высокоскоростную линию…
Глава десятая
Тома Серпетти позвонил, когда я собирался к Сиберски. Он с гордостью объявил мне, что обнаружил следы BDSM4Y в Интернете и что в чатах активно обсуждается моя выходка в «Pleasure&Pain». Он не стал скрывать, что воспаленные умы этой банды кретинов отныне заняты моей персоной и что вскоре они что-то предпримут. Бессознательно я, возможно, нашел лучший, хотя и небезопасный способ приблизиться к ним.
Я нес под мышкой заказанную мною в Интернете на сайте «Oursement Votre»[41] маленькую плюшевую игрушку. Такого лохматого медвежонка с курчавой шерсткой цвета шпината и страшно умильной физиономией. На экране компьютера мне сразу понравилась его мордашка, но я не знал, подходит ли такой подарок новорожденному… На худой конец, потом сгодится…
Сиберски жил в Кретейле, в общем, недалеко от меня. Я проехал вдоль парка Роз, свернул к центру города и припарковал машину в небольшом тупичке. Пожилая женщина выводила собаку, она придержала мне дверь, я проник в дом и поднялся на третий этаж. Я еще не успел постучать, как Сиберски открыл мне дверь:
— Я увидел вас в окно, комиссар.
— У тебя чудный малыш. Настоящий Давид Сиберски в миниатюре… Поздравления вполне уместны… — Я протянул ему медвежонка. — Положишь от моего имени ему в колыбельку.
— Не стоило. Присаживайтесь, комиссар.
— Предупреждаю, говорить будем обо всем, только не о работе. Одно слово, и я сверну тебе шею! Послезавтра сам войдешь в курс дела. А сегодня мне бы хотелось забыть обо всем этом… Хотя бы на час. Пивом угостишь?
— «Живец»?
— Что может быть лучше! Польское пиво похоже на ослиную мочу, но я его обожаю!
— А знаете, что именно ослиная моча придает вкус водке? Без мочи водка становится картофельным самогоном, который невозможно пить!
Я улыбнулся ему в ответ. В углу гостиной примостился компьютер. На экране открывались и закрывались окна.
— Что загружаешь?
— Песни в формате МР3. Я сам записываю альбомы, это гораздо экономнее!
— Ты делаешь это днем и ночью?