– Вот ярыжник! – гаркнул казак; сонливость слетела с него в один момент. Он налетел на беглого и стал пинать его сапогами, целясь в голову. Дав приказному выместить зло, Алексей Николаевич оттащил его в сторону. И скомандовал:
– Бегом!
Через час Достань Воробушка вместе с тремя сообщниками уже сидели в остроге. Статский советник пытался допросить пленного по горячим следам, но тот жаловался на отбитую грудь и разговаривать не хотел.
Ну и черт с ним, решил командированный. Пускай местная полиция разбирается, у питерца другие дела есть. И он принялся ждать помощника с полицмейстером, для чего занял кабинет последнего, бесцеремонно развалившись на его диване.
К полуночи экспедиция возвратилась из Табагинского и привела второго пленного. Полный успех! Сашку Семикоровкина тоже крепко побили при аресте. Связанный, он кричал благим матом и бился головой обо что попало – симулировал сумасшествие. Делал каторжник это неумело. Подобные фокусы никак не могли бы обмануть докторов, но Мурин упорно паясничал. Азвестопуло ушел в пивную Жирова со словами, что крики ему уже надоели до чертиков. Алексей Николаевич сказал полицмейстеру:
– Второй в тюрьме, ноет, что дышать натужно, будто бы я ему при аресте организм подпортил. Не вздумайте посылать их в больницу.
– А что так? – угрюмо спросил Рубцов.
– Сбегут по дороге.
– Не сбегут.
Сыщик всмотрелся в подъесаула и продолжил:
– Тогда дайте в сопровождение солдат местной команды, а не казаков.
– Опять спрошу: а что так?
– Казаки их не доведут, прикончат по дороге.
– Вам жалко эту мразь?
Алексей Николаевич уже все понял, но счел нужным договорить:
– Прокурорский надзор замучает.
– Плевал я на тот надзор. Спасибо вам, что изловили сволочь, а уж дальше предоставьте мне. Эти твари должны знать: кто тронет казака хоть пальцем, тому бюттюн! Или, по-вашему, кирдык.
Питерец вздохнул и отправился в пивную, разыскивать своего помощника. Тот сидел с кружкой в руке и листал «Якутские областные ведомости».
– Глядите, что творится! В официальном органе власти – и такое…
Сергей показал шефу объявление: «Благая весть! Всем страждущим от головной боли и выпадения волос Я высылаю драгоценные сведения и совет БЕСПЛАТНО. Адрес: психо-френологу Х. Шиллер-Школьнику, Варшава, Пенная, 25–312».
– Ведь жулик! Куда цензура смотрит?
– Жулик, – согласился шеф. – Даже «Я» написал с заглавной буквы. Но тебе не все ли равно? Зато газета получит плату за публикацию рекламы.
– Вы страдаете от выпадения волос, я знаю, – продолжил выпендриваться Азвестопуло. – Вам требуются сведения и совет. Я совершенно бесплатно…
Статский советник перебил коллежского асессора:
– Лучше расскажи, как там было.
– В Табагинском? Проще пареной репы. На пристани один трактир, в нем и сидел чернокожий каторжник. Зашли, он сразу в ноги повалился: не убивайте! Ребята же казака подстрелили…
– Сильно они его полировали?
– Да не очень, – ответил Сергей. – Это полицмейстер выходец из Якутского полка, а городовым без разницы.
Жиров взмолился: заведение пора закрывать, скоро петухи запоют. И сыщики ушли к себе.
Утром они явились в городское управление и узнали новость. Обоих арестованных вчера варнаков сразу после подъема повели через весь город к доктору. По дороге они бросились на конвой и были убиты при попытке к бегству. Конвой состоял из казаков…
Глава 6Приключения продолжаются
Расправившись с беглыми каторжниками, Алексей Николаевич вошел во вкус. И захотел избавить Якутск от шайки Васьки Хариуса. Так и так питерцам приходилось ждать, пока подъесаул Рубцов соберет для них ненужные сведения путем опроса местных торговцев. Власти думали, что столичные гости отправятся разведывать Македонский прииск длинным обходным путем. А сыщики планировали добраться до Кухумана (или Сусумана, черт его знает) через Оймякон значительно быстрее.
В результате статский советник явился в тюрьму и принялся допрашивать троих фартовых, что попались вместе с Достань Воробушка. Двое ему не глянулись – заурядные уголовные, к тому же башкиры. А вот третий заинтересовал. Мирон Тебеньков, поселенческий сын Третьего Хатылинского наслега Батурусского улуса Якутского округа – язык сломаешь, пока выговоришь… Хрупкого сложения, с тонкими чертами лица, Мирон сразу же заговорил с сыщиком о смягчении участи:
– Я ведь просто вышел на улицу поглядеть, что там за шум. А вы на меня с кулаками, ваше высокородие. До сих пор кумпол болит.
– Расскажешь эту сказку следователю. Вдруг поверит?
– А когда следователь меня допросит?
– Недели через три, – нарочно сгустил краски Лыков. – Дел у него, говорят, выше крыши. Да я еще попрошу не торопиться, если продолжишь и дальше мне врать.
– За это время весь сенокос пройдет! – разволновался подследственный. – Нельзя ли как-то пораньше выйти из узилища?
– Ты сено косишь? С такой щуплой конституцией?
Оказалось, что Тебеньков знал второе значение этого слова. Он ответил:
– Сам-то я не кошу, а нанимаю инородцев. А потом продаю, тем и существую. Однако нынешние дни, ваше высокородие, самые горячие. Якуты-чернорабочие скопом уезжают из города в свои наслеги, тоже, значитца, косить. Руки в самой цене! И ежели момент упустить, останусь я в зиму без штанов, голодать и божьим именем питаться. Дозвольте ходатайствовать о смягчении участи. Понятно, что не за так. Спрашивайте что хотите.
– Первый вопрос: как ты, с виду простой обыватель, не из фартовых, оказался в одной компании с беглым каторжником Шпилевым?
– Меня подослал к нему Васька Хариус, – не моргнув глазом, ответил Тебеньков.
«Ух ты, – обрадовался про себя Алексей Николаевич, – с первого раза попал…» И продолжил допрос:
– С какой целью?
– Васька хотел узнать, нет ли у «зеленых ног», в городе или где поблизости, решительных людей. Которые умеют громить несгораемые шкапы.
– Узнал? У Шпилева теперь не спросишь…
– Узнал, ваше высокородие. Нету. Есть один, но он на алданских приисках рыжье моет. Никита Ухов зовут. А ближе – никого.
Сыщик задумался. Сведения, что сообщил поселенческий сын, меняли представление о Ваське Хариусе. Он не просто атаман шайки дергачей, которые снимают шапки с прохожих, а птица покрупнее. И готовит налет со взломом кассы. Или на торговый дом – но чей? Или на богатый магазин, а они все на главных улицах. В Якутске всего три банка, считая государственный, и Ваське они не по зубам. Значит, скорее всего, магазин.
– Ладно, валяй дальше. Чью кассу будут громить?
– Не могу знать. Я при Хариусе так, на посылках.
– Скоро налетят?
– Не могу знать.
– Тогда остался последний вопрос: где искать атамана?
Мирон ответил без запинки:
– В зимовье Маньковой.
Надо было действовать быстро. Если до Васьки дойдет, что его посыльный арестован, он переменит квартиру. И сыщик, вернув арестованного в камеру, отправился в полицейское управление.
Ильи Александровича не оказалось на месте. Но пристав Леушин не хуже него знал город и помог питерцу выяснить точный адрес:
– Зимовье Маньковой стоит в Аларах, близ нового порохового погреба. Там чуть ли не под окнами дома завели мусорную свалку – найдете!
Алексей Николаевич нанял извозчика и отправился арестовывать «занозу полицмейстера». Он не стал брать с собой даже Азвестопуло. Тот сидел у Березкина и разбирал карты местности, имевшиеся в областном правлении. «Пусть Сергей спокойно работает, – подумал его шеф, – а уж краснорожего я и один возьму».
Сыщик действительно без проблем отыскал нужное ему строение с горой свежего назема возле покосившегося забора. Ни дворника, ни собаки… Алексей Николаевич велел извозчику подождать и толкнул незапертую дверь. Странное легкомыслие для атамана шайки… Дома ли он вообще? Или успел сбежать?
Из горницы доносился мощный храп. Лыков зашел туда и увидел Ваську. Тот спал на койке прямо в одежде и сапогах, растянувшись во весь рост. У ног лежала пустая сороковка. От спящего за сажень пахло водкой. И такого обалдуя полицмейстер не может поймать целый год?
Питерец первым делом сунул руку в сапоги и извлек оттуда большой нож. В карманах другого оружия не оказалось. Он взял стул, уселся напротив и громко сказал:
– Здорово, Васька! Как спалось?
Храп прекратился, дергач с трудом открыл глаза:
– Хто тута? Ась?
– Это я, статский советник Лыков. Помнишь, ты хотел меня ограбить?
– Лыков? Из Мархинского поселения, што ли?
– Нет, из Департамента полиции.
Самохвалов резко сел и принялся тереть глаза. Он никак не мог понять, кто его разбудил столь безжалостно.
– В сапоге не шарь, ножика там нет, я его конфисковал.
Детина проверил – действительно нет.
– Вставай, поехали в полицейское управление. Илья Александрович давно по тебе скучает. Говорит, что ты его заноза.
Васька с трудом поднялся и бросил взгляд на сыщика. Тот понял, что сейчас последует попытка сбежать, и отвесил налетчику сильную зуботычину:
– Не дури. Где я прошел, там три года куры не несутся. Мурин с Достань Воробушка было сдернули, так я обоих на другой же день поймал.
Когда статский советник завел атамана дергачей в кабинет к полицмейстеру, тот долго не мог прийти в себя. И все спрашивал: как вы, чужой здесь человек, поймали в моем городе этого нехристя?
Алексей Николаевич рассказал так, чтобы арестованный не слышал. И завершил советом:
– Срочно освободите Тебенькова, пусть занимается своим сеном. Однако возьмите его на заметку: готовый осведомитель для вас.
Рубцов не мешкая написал распоряжение смотрителю тюремного замка: освободить подследственного Мирона Тебенькова. И отправил его с посыльным в тюрьму.
– Отлично, – констатировал питерец. – Пусть знает, что с полицией дружить выгодно. А теперь, Илья Александрович, зовите Самохвалова. Надо узнать, какие шкапы он собирается ломать.