– В ответе значилось, что никаким скупщиком краденого Волкобой не был, по картотеке полиции не проходил. Но отметился печальным образом. В тысяча девятьсот седьмом году его мать и отец были ограблены и убиты в собственном доме.
– Убийц нашли?
– Нет. Вы же знаете, Алексей Николаевич: если за шесть месяцев следствие не открыло виновных, дело прекращается. Вот его и прекратили. А Волкобой уехал из города.
– Спасибо!
В час дня Мукушев привел в булочную корпусного светловолосого мужчину и тут же удалился, всем своим видом показывая, что дальнейшее его не касается.
Разглядывая Волкобоя, Лыков поразился его сходству с Рыбушкиным. Не внешнему, а внутреннему. Такой же спокойный, уверенный, бывалый человек. Только, в отличие от Петра, от него не исходила опасность фартового.
– Иван Флегонтович, – представился старатель. – Вы хотели меня видеть?
– Желаем познакомиться и, если глянемся друг другу, кое-что предложить, – начал с видом старшего Азвестопуло. Однако гость сразу заговорил о главном:
– Если хотите попасть к Сусуману, выезжать надо было вчера.
– А сегодня уже поздно?
– Еще немного, и будет поздно, – отрезал Волкобой. – Лучше не тянуть. Конечно, ежели зима не пугает. С другой стороны…
– Что с другой стороны? – вытянул шею грек.
– Сейчас в горах еще очень много комаров, некоторые лошади даже гибнут от их укусов. Тяжело им приходится. Однако скоро Прокопьев день[58], гнус пойдет на спад.
– Нам нужен проводник, – заговорил Лыков. – Но только до Оймякона – дальше мы пойдем сами.
– От Оймякона начинается самый трудный участок пути. Как же вы пройдете его без поводыря?
– Вы нам расскажете, сообщите ориентиры, а мы вам за это заплатим.
Волкобой задумался:
– Трудно вам придется… Мне тоже надо к Берелёху. Могли бы вместе дойти. Никак нельзя?
– Никак, – статский советник был категоричен. – Мукушев должен был вам сказать, что мы полицейские чиновники и проводим секретную операцию. Участие в ней постороннего человека исключено.
– Про ваш секрет уже весь Якутск говорит, – кисло возразил соискатель на должность проводника. – Значит, только до Оймякона?
– Да.
– Не дойдете. Предлагаю другой план.
Старатель вынул из кармана точно такую же карту, вырванную из энциклопедии, которую сыщики показывали губернатору:
– От Оймякона до Берелёха еще шестьсот верст. Сначала в долину реки Баяган-юрях, потом длинное плато, далее топи, в которых негде даже поставить палатку. Наконец мы с вами окажемся в долине, где образуется Аян-юрях, в которую ваш Берелёх и впадает. Тут река еще не река, а ручей, вытекающий из болота. Мы двигаемся по ней еще примерно шестьдесят верст. Там есть приметный пункт: в Аян впадает большой приток, называется он Эелик…
– Ничего этого нет на карте, – озадаченно пробормотал Сергей.
– Конечно нет, – согласился старатель. – Топографов там отродясь не было. А вот я был. Но продолжу. После того как Аян-юрях приняла Эелик, она делается уже крупной рекой. Далее мы следуем вдоль Аяна по левому берегу, приличной для тех мест тропой. Проходим урочище Ыстаннах – вот здесь (он показал на карте). Верст через пятьдесят впадает еще одна река – Ложкалах. Мы следуем дальше и спустя двадцать верст видим очередное устье – это и есть ваш Берелёх. Здесь мы расстаемся. Годится? Вы поднимаетесь вверх по нему, а я продолжаю путь вдоль Аян-юрях до ее впадения в собственно Колыму.
– А сколько от устья Берелёха до Кухумана? – спросил Алексей Николаевич.
– Точно не скажу, именно там я не был. Но по прикидкам – около сорока.
Сыщики переглянулись, и Лыков протянул старателю руку:
– Договорились. Значит, до устья Берелёха? Сколько будут стоить ваши услуги?
Неожиданно Волкобой заявил:
– Нисколько. Я не хочу брать с вас денег.
– Почему?
– А мне все равно требуется туда, по своим делам. Нужны попутчики, в горах одному нельзя. Вот и объединимся. Если точно, мне надо в Оротук. Это главное селение всей верхней Колымы.
– Мы располагаем средствами… – начал статский советник, однако старатель его перебил:
– Не возьму. Но по пути в Оротук сделаю для вас одно доброе дело.
– Какое? – оживились питерцы.
– Сами сказали, ваша операция секретная. В тех местах только кажется, что безлюдно. Это не так. Инородцы всегда все знают. Незаметно не пройдете. Слух о вашем путешествии будет идти впереди вас от юрты к юрте.
– И?
– И может дойти до вражеских ушей, – завершил Волкобой. – Так вот, я стану спускаться вниз по Колыме и говорить, что вы торговцы пушниной, что остановились на несколько дней отдохнуть, и потом тоже двинете в Оротук.
– Очень хорошо, – с воодушевлением констатировал Алексей Николаевич. – Но и за это вы не просите денег?
– Ну… имею свои причины, однако не хочу о них говорить, – уклонился Иван. – Если мы заключили сделку, пора перейти к делу. Нам нужны лошади, провиант, вьюки, овес, спальные мешки, палатка, одежда для похода, накомарники – перечень длинный. И надо спешить – я уже говорил, почему. Сами купите или поручите мне?
Лыков сразу загорелся:
– Покупать будем вместе. Давно я не ходил в походы! Вы как знаток выбираете поставщика, и я ассистирую и плачу. Сергея Маноловича с собой не возьмем, он ничего в походах не понимает. Пусть запасает спирт с тушенкой.
– Спирт с тушенкой никому нельзя поручить, – уперся проводник. – Наиважнейшие в горах предметы! Я сам их запасу. Так же как и солонину. Но начать следует с комплектования лошадей. Нам нужны три верховые и три вьючные, в сумме выйдет рублей на пятьсот. Все белого цвета.
– Почему белого? – спросил Азвестопуло.
– Вот видите? Что я говорил? – хохотнул статский советник. И пояснил коллежскому асессору:
– На белый цвет меньше садится гнус.
– Эвона как… – протянул тот. – Ишь, специалисты выискались. Я буду заниматься чаем!
– Как именно? – усмехнулся Волкобой. – Якуты любят кирпичный, а тунгусы байковый.
– Ну тогда курево. Грек я или не грек? Греки понимают толк в табаках.
– Инородцы предпочитают листовой, – опять полез с разъяснениями Иван. – И разбавляют его, не поверите, деревом.
– Деревом? Для чего?
– Обычный табак для них слишком крепок. И якуты добавляют в него мелко нарезанную стружку.
Азвестопуло обиделся:
– Ну и покупайте тогда все сами! Табаки у них уже деревянные… А я в комнатах отдохну, буду силы копить для похода.
– Алексей Николаевич, – обратился проводник к старшему командированному, – давайте прямо сейчас начнем готовиться. Первым делом составим списки. Котлы, топор, пила, кирка, лопата, ремни – это все у меня есть. Палатка трехместная тоже. Вам понадобится своя – пригодится, когда мы расстанемся. Нужны два спальных мешка из бараньих шкур – такие торгуются в магазине Никифорова. Теперь одежда. Понадобятся штаны и куртки из ролдуги[59]. Болотные рыбацкие сапоги, которые привязываются к поясу, обязательно…
– Мы там рыбу будем ловить? – ехидно спросил Сергей. – Червяков тогда надо прихватить.
– В таких сапогах удобно пробираться через болото, – пояснил Волкобой. – А болот у нас на пути будет много. Далее, кожаные штаны и куртки, шляпы-зюйдвестки, к ним кисейные маски…
– Только не от комаров, а от мошки, – уточнил Лыков. Проводник кивнул:
– Правильно. Бывали в наших краях?
– В ваших – впервые, а так погулял по России… Забайкалье, Сахалин – такие же трудности, что и у вас.
– Продолжу. Иногда мы будем останавливаться у якутов, там принято оставлять подарки. Кирпичный чай, табак, сахар, спирт, крупу, клюквенный концентрат – все это надо брать с запасом. Еще порох и свинец.
– У нас магазинные ружья, стреляют унитарными патронами.
– А у них старые, – возразил Иван. – Инородцы сами льют к ним пули и картечь. Денег еще возьмите, мелкими купюрами, в горах они большая редкость. Шкурок вам не надо?
– Мне надо, – заявил коллежский асессор. – Соболей.
– Охота на них запрещена.
Грек покосился на шефа – тот отрицательно покачал головой.
– Ну тогда песцов и горностаев. Машке на воротник с муфтой. Вот я какой хороший семьянин!
– Сварганим, – уверил питерца Волкобой. – Вдвое дешевле выйдет, чем на ярмарке. Еще предлагаю взять лис-сиводушек, это помесь обычной лисицы с чернобурой. Красиво и необычно.
– Ой, сразу видать хорошего человека! – воскликнул грек. – Чую, Иван Флегонтович, что мы с тобой сойдемся характерами! Дай я хоть сахару куплю, внесу лепту.
– Ну купи, – легко согласился проводник-старатель, тоже переходя на «ты». – Половину пиленого, половину головного.
– А по весу сколько того и другого? – задал важный вопрос грек.
Оказалось, что тут надо считать. Иван напомнил:
– У нас три вьючные лошади. Каждая берет по три пуда, больше нельзя…
– Погодите-ка, – перебил его Лыков. – Прежний губернатор Крафт говорил, что якутская лошадь везет четыре с половиной пуда!
– Это если сильная, по ровной дороге и на короткие отрезки. А у нас поход в горы и надолго. Поэтому лишь по три. Одну лошадь мы нагрузим палаткой, инструментом, спальными мешками, теплой одеждой, котлами и манерками. Для прочего груза остаются лишь две лошади. Шесть пудов на все про все. В горах магазинов нет, приобрести нужное негде. Возможно, придется закупить еще одну вьючную. Но это мы поймем, когда соберем весь груз.
– А сколько дней займет дорога? – спросил о не менее важном Лыков. – Как без этого правильно рассчитать запас провизии?
Проводник задумался:
– Если погода будет благоприятствовать… и лошади ноги не поломают… от полутора до двух месяцев в один конец.
В результате Лыков с Волкобоем отправились покупать лошадей, а Сергея послали за сахаром. Еще ему поручили купить бочонок топленого масла и три фунта шоколада.
Конский состав путешественники приобрели у богатого якута, занимавшего целый квартал позади лога. Белых не хватило, пришлось добирать из светлых мастей. Греку купили спокойного серо-яблочного жеребца трех трав