— Пуля из ружья; вошла в верхнюю часть торса сзади и, как мне сказали, раздробила позвоночник и вышла, пробив сердце. Пулю пока не нашли. Смерть, видимо, была мгновенной… я говорил с майором Шеффером, и он утверждает, что Харри сразу… словом, он умер там, где упал. В бумажнике остались все деньги, никто не тронул его часы, пистолет, удостоверение, видеокамеру, цифровой фотоаппарат и все прочее, и, по словам полиции штата, все это выглядит как несчастный случай на охоте.
«Да и сейчас могу положить оленя с двухсот ярдов».
— Именно так оно и должно выглядеть.
Уолш на это не отреагировал.
— По всей вероятности, нам следует посмотреть, что он успел отснять, — заметил я.
— Уже посмотрели. Ни на видеопленке, ни на диске цифровой камеры ничего нет.
— Отправьте пленку и диски в нашу лабораторию — пусть проверят, не было ли там чего стерто.
— Уже делается.
— Как скоро будет готов отчет о вскрытии? — спросила Кейт.
— Тело сейчас везут в окружной морг в Потсдам для окончательного опознания по фото и отпечаткам пальцев из его личного дела; оно в штаб-квартире ФБР. Я приказал, чтобы вскрытие там не производили — это слишком важное дело, чтобы доверить его местному патологоанатому. Вечером или завтра тело доставят сюда, в Бельвью.
— Правильно. Перешлите мне факсом копию отчета о вскрытии и результаты токсикологического анализа.
— Токсикологам потребуется от четырех до шести дней.
— Два-три анализа они могут сделать и быстрее. И еще — скажите ребятам из Бельвью, чтобы проверили тело на предмет нечистой игры. Наркотики, царапины, следы веревки или наручников на коже, другие травмы помимо пулевого ранения. И последнее: очень важно точно определить время смерти.
— Вам, наверное, трудно в это поверить, но главный патанатом Нью-Йорка, полиция штата и ФБР именно за это и получают деньги.
Я пропустил это мимо ушей и продолжил:
— Кроме того, немедленно прикажите следователю из полиции штата, прикомандированному к моргу, непременно присутствовать при снятии с тела одежды и сборе личных вещей. Нужно обратить внимание вот на что: нет ли на одежде или личных вещах следов, что их кто-то исследовал.
— В морг уже едет кто-то из Федерального бюро расследований. Плюс еще два наших агента направляются из Олбани. Мы вообще-то намерены забрать у них это расследование, поскольку он был федеральным агентом и убит на задании.
— Вот и хорошо. Еще одно: сделайте все, чтобы полиция штата и ФБР самым тщательным образом изучили место происшествия и нашли свидетелей. Следует сразу же предположить, что это преднамеренное убийство.
— Это понятно, но дело может оказаться именно тем, чем представляется сейчас — несчастным случаем. В тех местах такое часто случается. И кстати, если бы вы находились там, где полагалось, то были бы на месте и при деле — выдавали бы свои полезные советы и рекомендации, как проводить посмертное вскрытие и вести расследование.
— Том, пойдите к черту!
— Я понимаю, вы расстроены, так что не стану обращать на это внимания. Но моего терпения хватит только на один раз.
— Пошел к черту!
Он проигнорировал это вторично и спросил:
— Вы сейчас где?
— Только что выехали из клуба «Кастер-Хилл», — ответила Кейт.
— Значит, вы не только зря теряли там время, — сказал Уолш, — но также предупредили Бэйна Мэдокса, что он у нас под наблюдением.
Кейт тут же ринулась меня защищать:
— Джон очень аккуратно все это обставил. И если Мэдокс не подозревал, что сидит под колпаком, то и сейчас об этом не знает. А если знал, то обсуждать это не имеет смысла.
— Смысл в том, — возразил Уолш, — что вам не следовало там появляться ни при каких обстоятельствах. Чего вы добились, поехав туда? А, Джон?
— Это была спасательная операция, Том. И я добился того, чего хотел — получил его разрешение на ведение поисковых работ. О'кей, поиски больше не нужны, хотя я все равно готов их вести, просто для того чтобы и дальше общаться с Бэйном Мэдоксом.
— Этого не будет. Теперь, когда вы уже нанесли ему визит, мы в соответствии с законом обязаны сообщить ему, что человек, о котором шла речь, обнаружен вне его территории.
— Не спешите сообщать ему эту информацию.
— Джон, я не хочу с ним связываться. Это вам не какой-то рядовой гражданин с улицы. Так что в течение ближайшего часа ему передадут все новости — местные полицейские или представители правоохранительных органов штата.
— Дайте мне сначала переговорить с майором Шеффером.
— Зачем?
— Я только что сорок минут болтал с Мэдоксом, и у меня возникли некоторые странные подозрения на его счет. Полагаю, этот сукин сын держал Харри у себя, допрашивал, а потом убил.
— Это… это неслыханно! Думайте, прежде чем говорить такое!
— Лучше вы об этом подумайте.
— Кейт?! — завопил Уолш.
Она глубоко вдохнула и сказала:
— Это вполне возможно. Действительно вполне возможно.
— Но какие у него мотивы? — осведомился Уолш.
— Не знаю, но выясню это, — заверил я.
Он несколько секунд молчал, потом смилостивился:
— Ну ладно. Мы, несомненно, поведем расследование так, будто это предумышленное убийство. А пока мне нужно позвонить подруге Харри, этой Лори, и Вашингтон меня вызывает по другой линии, так что…
— Лучше пошлите кого-нибудь к Лори Банник — копа из оперативной группы; пусть он с ней лично поговорит. И еще: у Харри есть дети и бывшая жена. Нужно послать к ним человека, которого они знают, чтобы именно он сообщил о его смерти, — например бывшего начальника или напарника. Поговорите с Винсом Парези — он знает, как это сделать.
— Понял. А вы отправляйтесь в аэропорт и ждите вертолет — он заберет вас оттуда. Коп из полиции штата встретит вас там, передаст обе камеры Харри, и вы привезете их сюда…
— Погодите, погодите, — перебил я. — Мы отсюда не уедем, пока не завершится расследование.
— Нет, вы возвращаетесь на Манхэттен. Сегодня же. Я буду здесь…
— Том, простите, но вам нужно иметь на месте преступления своих людей!
— Спасибо за напоминание. Я знаю. На вертолете туда прилетят двое наших. А вы, детектив Кори, отстранены от этого дела, и Кейт тоже. Возвращайтесь немедленно. А сейчас меня вызывает штаб-квартира и у меня нет ни времени, ни терпения, чтобы…
— У меня их тоже нет. И вот что я вам скажу, прямо и откровенно. Первое. Маллер был моим другом. Второе. Вы сами хотели направить меня на это гребаное задание, и это я мог бы сейчас лежать в морге вместо него. Третье. Я думаю, что его убили. И четвертое. Если вы снимете меня с этого дела, я такой тарарам устрою, что в Минюсте будет слышно.
— Вы угрожаете мне, да?
— Да. Пятое. Вы направили человека в укрепленный за́мок и даже не намекнули, что́ его там может ждать! Я только что убрался оттуда — черт побери, даже отряд «Дельта» не в состоянии туда пробиться! Шестое. Харри Маллер пошел на задание, имея при себе удостоверение, но не имея приличной легенды прикрытия. Интересно, вы давно вот так зарабатываете на жизнь?!
Это его здорово достало, и он взорвался:
— Вот что я вам скажу!..
— Нет, это я вам кое-что скажу, Эйнштейн траханый! Вы полностью прогадили это дело! Но знаете что? Я готов прикрыть вас, когда на нас дерьмо польется потоками. И знаете почему? Потому что вы мне так нравитесь? Черта с два! Вы прямо сейчас прикажете мне остаться и участвовать в расследовании. Если вы этого не сделаете, конечным пунктом моего полета будет не дом двадцать шесть по Федерал-плаза, а Вашингтон. Вам понятно?
Ему потребовалось около четырех секунд, и он сказал:
— Вы привели весьма убедительные аргументы в пользу вашего участия в этом деле. Но Боже меня упаси, если вы…
— Вы прекрасно говорили до упоминания Бога. Замолчите, пока у нас равный счет.
— Еще нет, но я его обязательно сравняю!
— Вы скоро посчитаете себя редким счастливчиком, если вас не сошлют куда-нибудь к черту на рога, например в Уичиту, штат Канзас, — заявил я. — Ладно, последнее слово оставляю вам и Кейт.
Кейт, пребывавшая в весьма потрясенном состоянии, сказала Уолшу:
— Я должна согласиться с Джоном, что задание, полученное Харри, было плохо продумано и организовано. И мой муж действительно мог бы сейчас лежать в морге.
Уолш оставил это без внимания и холодно произнес:
— Меня ждет звонок из штаб-квартиры. Что у вас еще?
— Ничего.
— Тогда езжайте в Рэй-Брук, в полицию штата, и позвоните мне оттуда.
Он отключил связь, и мы какое-то время сидели молча. Машина все так же стояла на обочине. Я слышал, как в лесу поют птицы и тихо рокочет двигатель на холостых оборотах.
— Так я и знала, что это случится, — нарушила тишину Кейт.
Я не ответил, погруженный в собственные мысли и воспоминания о Харри Маллере, который почти три года сидел за столом напротив меня; два бывших копа, чужаки в чужой стране, именуемой домом двадцать шесть по Федерал-плаза. «Тело перевозят в Нью-Йорк для вскрытия, прощание в похоронном бюро в четверг и в пятницу, заупокойная месса и похороны в субботу».
Кейт взяла меня за руку:
— Просто не верится…
В течение многих месяцев после 11 сентября я то и дело присутствовал на поминках, похоронах, заупокойных мессах и поминальных службах, днем и ночью, иногда по три раза в день. И все, кого я знал, тоже жили и действовали по тому же безумному графику, и с течением времени я даже привык налетать на одних и тех же людей в похоронных бюро, церквях, синагогах и на кладбищах; мы просто смотрели друг на друга с выражением, которого не опишешь словами; шок и травма были еще свежи в памяти, но постепенно похороны стали сливаться в общий монотонный процесс, и единственным отличием одних похорон от других была убитая горем семья, всегда отличавшаяся от предыдущей. А потом вдовы и дети-сироты оказывались на похоронах другого копа, куда пришли вместе со всеми, чтобы отдать покойному последний долг, и тоже становились частью скорбящих. Это было выматывающее душу, сюрреалистическое время, один черный месяц за другим, с черными гробами, черными траурными покрывалами, черными лентами и черным похмельем после целой ночи возлияний.