Из зала: Облегченный вариант.
С.: Да. Это некоторая теплица. То есть в этом состоянии, в определенной атмосфере, когда определенные люди с тобой вместе практикуют, и нет отвлекающих факторов, тебе просто легче помнить об этом. Гораздо сложнее об этом помнить в обычной активности. Только поэтому люди садятся. Когда ты достаточно устойчива, чтобы удерживать это качество в активности, тебе не обязательно сидеть больше. Ты делаешь то, что тебе свойственно, но при этом постоянно помнишь.
И.: Как таковой, как мне кажется, смерти я не боюсь. Физической смерти. Но у меня есть большой страх растворения. Все кто описывают эти состояния, когда начинают садиться в медитацию, или просто приходит состояние само по себе, когда человек начинает соединяться с божественным, по разному это называют. Это состояние меня очень пугает, я это воспринимаю, как то, что я уже никогда больше не буду существовать… никогда, это слово НИКОГДА для меня паническое. Это бессознательная реакция мешает сделать шаг в этот опыт.
С.: Чтобы немного с этим разобраться… Вот ты говоришь, что ты не боишься физической смерти, но боишься растворения, тогда вопрос следующий: что значит для тебя существовать?
И.: Наверное, осознавать себя. Сложный вопрос.
С.: Что значит осознавать себя?
И.: Ну, дышать.
С.: Чтобы дышать, нужно тело, а ты говоришь, что ты физической смерти не боишься.
И.: Да.
С.: Когда тела не будет, чем дышать будешь?
И.: Есть сознание. И это сознание, которое становится… Вот есть образ, что капля сливается с океаном. И ты становишься не частью, вот чего я боюсь, а единым с чем-то, и как персональное сознание я перестаю существовать. Я становлюсь ничем, но опять же я говорю, что ничего подобного не испытывала, это страх интеллектуальный. Как я представляю, если капля сливается с морем, то ее уже трудно оттуда обратно вычленить.
С.: Просто не возможно. А тебе хочется быть каплей?
И. (смеется): Это как-то более понятно, скажем. Другого я не понимаю совершенно.
С.: А в чем сложность?
И.: Мне кажется, я перестаю существовать как нечто такое единое.
С.: Ты перестаешь существовать как частное, наоборот. Начинаешь существовать, как единое, и перестаешь как частное.
И.: А. Я понимаю, что ты говоришь, но для меня сейчас я — как что-то единое. А если…ммм… вот обособленность моя…
С.: Обособленность твоя, да.
И.: Для меня это более понятно. А когда там, я так понимаю, я сливаюсь и все, больше ничего не остается.
С.: И ты туда не хочешь?
И.: Я боюсь.
С.: Я сейчас спрашиваю, ты туда хочешь или не хочешь? То, что ты боишься, я уже понял. Смотри, если ты туда хочешь, но боишься — это проблема, а если не хочешь и боишься, то проблем никаких. Тебя туда никто не тянет.
И.: Мне трудно ответить на этот вопрос.
С.: Ты подумай. Потому что мы же тут работаем с ситуацией, которая вызывает сложность в жизни. Некоторые боятся в Индию ехать — там много странных индусов, миллиард. (В зале смеются) Но и не хотят. И у них проблем не возникает с Индией. А некоторые хотят, но боятся. Вот у них проблемы.
Важно определиться с этим растворением, потому что если ты боишься и не хочешь, ну и не иди. Говорят, Господь очень деликатен, никого насильно туда не тянет. Пока человек хочет себя чувствовать обособленным, он себя и чувствует обособленным. Вот если ты туда хочешь, но боишься, тогда можно уже с этим разбираться.
И.: Нет, все-таки боюсь. Я боюсь, что сольюсь и перестану существовать.
С.: Во-первых, я тебя хочу тогда еще немного подбодрить. У тебя сейчас есть некоторая идея, что ты сейчас существуешь. (хохот) Что ты потом сольешься, а сейчас ты существуешь, ты в этом убеждена. Здесь место опасное, давай рассмотрим: а так ли это? Когда люди говорят: я боюсь смерти, или я не боюсь смерти — сам факт того, что человек говорит «я умру потом», или я «сольюсь потом», говорит о том, что он убежден в том, что сейчас-то он не слит с этим, он обособлен.
И дальше мы можем рассматривать эту ситуацию, действительно ли обособленность реальна, или это просто иллюзия, человек себя убедил в том, что он обособлен, что его обособленность имеет некоторое объективное подтверждение. Надо начать не с того, что ты будешь сливаться, или будешь умирать, а с исследования: существуешь ли ты, как персона в настоящем, или это просто твоя идея об этом, ты просто себя так представляешь — обособленно. Если в это глубже войти, все может оказаться совсем не так как кажется. Должно быть желание, готовность рассматривать эти вещи, то есть понимать, что я собой на данный момент представляю, это чувство обособленности, в чем оно выражено. Как ты чувствуешь свою обособленность? В чем твоя уникальность и обособленность от мира?
И.: Ну, мне легче с физического тела начать. Я воспринимаю тех, кто напротив — как других.
С.: Если взять физическое тело, что это такое? Был сперматозоид папы и яйцеклетка мамы, которых ты собой сейчас не называешь. Но твое тело состоит из сперматозоида папы, который не ты, и яйцеклетки мамы, которая тоже не ты. Потом эти клетки, когда они соединяются, начинают делиться. Для того чтобы делиться, они нуждаются в пище, которая поступает из внешней среды в организм матери. Таким образом, твое тело состоит из двух клеток от двух людей, которые тобой не являются, плюс пища, которая поступает из внешней среды, которую ты тоже определяешь не как себя.
(В зале молчание, потом хихиканье)
И. (задумчиво): Получается, что да.
С.: Это если говорить о физическом теле. Теперь, если поговорить о твоих идеях, о мышлении. До определенного момента у тебя не было мышления, потому что не было речи. С какого-то момента в тебя начали из окружающей среды загружать информацию, которую ты собой не считала. До какого-то момента ты понимала, что это мнение папы, мнение мамы, партии, мнение учителя. С некоторого момента ты начала говорить: это мое мнение. А информация изменилась, которой ты оперируешь? То есть вся информация, которой ты оперируешь для своего мнения, была получена из внешней среды от других людей. Где там ты?
И.: Близкие себе идеи я сохранила и ими оперирую.
С.: Близкие себе идеи. Но эти идей все равно были получены из внешней среды.
И.: Ну и что. Это мне близко. И я, вот как раз моя индивидуальность заключается в том, что я взяла отсюда, отсюда, отсюда. И вот я сейчас из этого набора…
С.: Когда ты говоришь «мне близко», чтобы понять, что какая-то идея тебе близка, что нужно тебе сделать?
И.: Мой мозг совершенно вышибает. У меня чистота в голове…
С.: Слушай меня внимательно. Допустим, мы берем идею и нам надо понять: близка она нам или нет. Вот эта коробочка большая или маленькая?
(берет коробок со спичками)
И.: Средненькая.
С.: Как вы узнали?
И.: Это относительно.
С.: Чтобы определить большая она или маленькая, что нам необходимо?
И.: Сравнить.
С.: Сравнить. То есть, мы определяем характеристику путем сравнения. Смотри дальше. Ты берешь из внешней среды какую-то информацию или идею, и затем определяешь, близка она тебе или не близка. То есть тебе надо сравнить ее, чтобы определить. С чем ты сравниваешь?
И.: Должно быть, с чем-то внутри меня.
С.: С чем?
И.: Резонирует ли эта мысль со мной, моя ли она.
С.: С чем ты сравниваешь идею? Вот допустим вес. Мы не можем сравнивать вес и длину. Два сантиметра, они не больше и не меньше трех килограмм. Поэтому когда ты берешь идею, это мысль, набор мыслей, ты их не можешь сравнить с эмоцией, ты можешь сравнить только с другой идеей. Так вот, когда ты говоришь о близости какой-то информации тебе, ты должна эту информацию сопоставить с той информацией, которая внутри тебя находится, которую ты называешь собой, подходит эта информация той информации, которая уже в тебе находится или не подходит. Так ты определяешь, близка тебе идея или не близка. То есть ты или соглашаешься, или не соглашаешься. Но соглашаешься или не соглашаешься на основе некоторой информации, которая для тебя уже существует. Так вот я спрашиваю, откуда появилась первая информация? Как определился тот блок информации, относительно которого ты сопоставляешь остальные блоки, и которые ты называешь собой?
И.: Получается все извне…
С.: Получается. Ведь ребенок, когда у него еще не было никакой идеи, он не сопоставлял, у него не было близких идей. Вот спросите у Гоши: Гоша, идея просветления тебе близка? Он скажет: я не знаю что это такое. Она ему не близка и не далека. Она ему так. Потому что у Гоши еще нет своих идей. Но ему их скоро сформируют, ему скоро объяснят что хорошо, а что нет. И через эти объяснения в дальнейшем он будет ориентироваться относительно другой информации. То есть он заглатывает информацию, полученную от авторитета, допустим от мамы, и с какого-то момента он начинает заглоченную информацию называть собой, и сопоставлять с этой информацией последующие объемы информации, дополнять ее, переструктурировать. Но изначально все было получено извне. Так где же тут мы?
Тело было получено от слияния двух клеток чужих людей, плюс пища полученная из внешней среды, ум, которым мы обладаем это набор информации, просто определенным образом переструктурированный, но, тем не менее, полученный из внешней среды. Где наша индивидуальность?
Даже если взять эмоциональную базу. Что такое наши эмоции? Это набор психологических паттернов, травм, следы воспитания — нас в детстве определенным образом воспитывали, у нас были какие-то психологические ситуации. Плюс врожденные данные: невротик, сангвиник, холерик. Это все задано центральной нервной системой, скоростью протекания импульсов, электронов в нервной системе, это врожденно, это тоже от папы с мамой. Получается, моя психика — это врожденные структуры, плюс некоторые ситуации внешних событий: кто-то меня ударил, что-то происходило в жизни — и так сформировалось мое психическое состояние, мое мироощущение. То есть все было сформировано внешней средой, плюс биологическая наследственность. А где моя индивидуальность во всем этом?