Кевин рассмеялся.
— Верно, верно… Может быть, я и преувеличиваю, но, признаюсь, он произвел на меня самое глубокое впечатление. Ты всегда мыслила более трезво. Хорошо, что ты рядом со мной — ты помогаешь мне не отрываться от земли, Мириам.
— Наверное, так оно и есть, — согласилась она. — Норма и Джин говорили мне то же самое.
— Правда? А почему бы и нет? Они сразу почувствовали в тебе восприимчивого и интеллигентного человека — и это неудивительно.
— О, Кев…
Он поцеловал ее в щеку.
— Пожалуй, стоит позвонить родителям, — сказала Мириам, выбираясь из машины. — Твоим звонить?
— Я сам позвоню им вечером.
Она наблюдала, как Кевин отъезжает от дома, и ее возбуждение все больше нарастало. Она сделала глубокий вдох и огляделась. Ей все здесь нравилось. Безмятежность, спокойствие маленького городка, простота жизни давали ей ощущение баланса и позволяли жить в мире с самой собой. Они уже многого добились, гораздо большего, чем многие люди в их возрасте. Не проявляют ли они алчность? Или Кевин прав, когда возмущается тем, что другие люди, которые ничуть не умнее его, имеют намного больше?
Мириам подумала, что она не должна удерживать мужа. Но ей никак не удавалось избавиться от неприятного ощущения в груди. Впрочем, не стоит беспокоиться. Это естественная реакция. Кто не волновался бы после таких глобальных перемен в жизни?
Мириам поспешила в дом, обдумывая планы сборов и переезда — ведь времени совсем немного.
Секретарши в «Бойл, Карлтон и Сесслер» сразу почувствовали перемену, произошедшую с Кевином. Кевин заметил это по выражению лица Миры, как только вошел в офис.
— Мира, мистер Бойл у себя?
Большие карие глаза пристально изучали его, но он спрятался за привычной улыбкой, словно под маской.
— Да.
— Узнайте, пожалуйста, не сможет ли он уделить мне десять минут. Я буду в своем кабинете.
Каким маленьким, незначительным, даже удушающим показался ему этот кабинет. Войдя, Кевин чуть не расхохотался. Стол был вдвое меньше того, что стоял в его кабинете у Джона Милтона. Кевин ощущал себя, как человек, за один день сменивший крохотный «Шевроле» или «Форд» на «Мерседес». Что ждало его здесь после успешного завершения дела Лоис Уилсон? Он смотрел на папки, лежавшие на его столе, — подросток, угнавший соседскую машину, чтобы покататься; завещание, подготовленное для Бенджаминов; штраф за превышение скорости Бобу Паттерсону, с которым нужно было разобраться. Какая чушь!
Кевин сел в кресло и положил ноги на стол. «Прощай, каморка! — думал он. — Прощайте, тоска, зависть, бесплодные мечтания! Прощайте, мелкое мышление и мелкие перспективы! Здравствуй, Нью-Йорк!»
Позвонила Мира.
— Мистер Бойл готов встретиться с вами прямо сейчас, мистер Тейлор.
— Прекрасно, Мира, — чуть ли не пропел он. — Спасибо!
Кевин быстро поднялся, выпрямился, еще раз оглядел кабинет и отправился к Сэнфорду Бойлу, чтобы сообщить о своем уходе.
— Понимаю… Значит, то предложение показалось вам привлекательным? — Брови Бойла поползли друг к другу, словно страдающие гусеницы.
— Вдвое больше денег, чем здесь. Даже если бы я стал полноправным партнером, Сэнфорд. — Брови Бойла чуть не уползли с его лица. — Я буду работать в «Джон Милтон и партнеры».
— Не могу сказать, чтобы я когда-нибудь о них слышал, Кевин, — произнес Сэнфорд Бойл.
Кевин пожал плечами. Это его не удивило. Ему так и хотелось сказать: «Вы и ваши «полноправные» партнеры вообще ничего не знаете о мире за пределами вашего драгоценного Блисдейла. Но поверьте мне, Сэнфорд, тот мир гораздо больше, шире и интереснее вашего!»
Но он этого не сказал; совет Мириам не быть высокомерным помог ему сдержаться. Он просто вернулся в свой кабинет и собрал личные вещи. Мира, Мэри и Тереза не пришли пожелать ему удачи. Когда он складывал вещи в машину, они смотрели на него с разочарованием и неодобрением. Он вырвался из-под их контроля. Деревенские, нетерпимые к честолюбию, ограниченные, жалкие существа! «Типичное мышление маленького городка, — подумал он. — Они осуждают меня за то, что я хочу быстро и кардинально изменить свою жизнь к лучшему!» Он был уверен, что они считают его неблагодарным. «Им хотелось бы, чтобы я ползал и умолял, — думал он. — То-то они удивятся, прочитав обо мне в «Нью-Йорк таймс», когда начнется дело Ротберга».
Оказавшись в машине, Кевин ощутил облегчение и радость. Но Мэри Экерт оказалась не столь стойкой, как две другие секретарши. Она все же подошла к нему проститься.
— Мы очень расстроены и огорчены тем, что все сложилось именно так, мистер Тейлор, — сказала она.
— Надеюсь, вы еще порадуетесь за меня, Мэри. Вы знаете, я не пропаду.
Он захлопнул дверцу. Мэри стояла возле машины, сложив руки и глядя на нее. Он опустил окно.
— Как бы то ни было, спасибо вам за все. Вы всегда были очень эффективным и компетентным секретарем, Мэри. Я высоко ценю вас.
Ему не удалось избавиться от снисходительного тона — уж очень естественно он прозвучал сейчас. Мэри без улыбки кивнула. Машина тронулась, и Мэри направилась к офису. Неожиданно она обернулась, словно что-то вспомнив.
— Я не должна была говорить вам… Но он был так груб по телефону…
— Кто?
— Гордон Стэнли, отец Барбары Стэнли.
— Да? И что он сказал? Впрочем, теперь это неважно.
— Он сказал, что когда-нибудь вы поймете, что сделали, и возненавидите себя.
Кевин понимал, что Мэри разделяет те же чувства. Он просто покачал головой и уехал, а Мэри продолжала смотреть ему вслед.
Все это немного подпортило Кевину настроение. К счастью, на помощь пришел Джон Милтон. Он словно почувствовал, что происходит с Кевином. Мириам встречала его у дверей дома. На ее лице сияли те же радость и восторг, как и в тот момент, когда она впервые увидела нью-йоркскую квартиру.
— Кевин! Ты не представляешь! Как это трогательно!
— Что?
— Посмотри. — Мириам провела его в гостиную. — Это привезли через пять минут после твоего отъезда.
На столе в гостиной огромный букет — две дюжины кроваво-красных роз.
— Он прислал мне цветы! — воскликнула Мириам.
— Кто?
— Мистер Милтон, дурачок! — Она достала карточку и прочла: «Мириам в день начала прекрасной новой жизни. Добро пожаловать в семью. Джон Милтон».
— Надо же!
— О, Кевин, я никогда не думала, что могу быть так счастлива!
— Я тоже, — пробормотал он. — Я тоже.
Своевременный и продуманный подарок Джона Милтона, словно факел, пылающий во мраке, развеял последние сомнения Тейлоров по поводу расставания с Блисдейлом.
Глава 7
Когда Тейлоры прибыли с грузчиками и вещами, Норма и Джин уже поджидали их возле квартиры. Девушки оделись в джинсы и футболки — они были готовы к работе.
— Это так мило с вашей стороны! — воскликнула Мириам.
— Пустяки! — отмахнулась Норма. — Мы теперь как три мушкетера!
Девушки подхватили ее под руки и запели: «Один за всех и все за одного!» Мириам рассмеялась, и они принялись распаковывать коробки, а Кевин руководил расстановкой мебели. Как только в гостиной появилась стереосистема, Норма настроила ее на ретрорадиостанцию, и они с Джин стали подпевать. Им удалось заразить Мириам своим праздничным настроением. Они смеялись и танцевали под музыку, переставляя вещи с места на место. Кевин покачал головой и улыбнулся. Эта троица вела себя так, словно девушки знали друг друга всю жизнь.
Он был рад за Мириам. Ее подружки по Блисдейлу были очень сдержанными и консервативными. Ей редко удавалось по-настоящему расслабиться и подурачиться.
Настало время обеда. Они заказали пиццу. Кевин принял душ и переоделся, чтобы чуть попозже отправиться в офис. Женщины обсуждали размещение картин, фотографий и прочих мелочей, а потом принялись за перестановку мебели.
Собравшись уходить, Кевин заглянул в гостиную и объявил, что уходит.
— Чувствую, что вам будет лучше, если я перестану вам мешать, — заявил он, и никто ему не возразил. — Неужели никто не хочет, чтобы я остался?
Три женщины, удивительно похожие друг на друга, остановились и посмотрели на него, как на чужака, который вторгся в их мир.
— Хорошо, хорошо, не просите. Я не могу остаться. Увидимся позже, дорогая. — Он поцеловал Мириам в щеку.
Закрывая за собой дверь и направляясь к лифту, он слышал смех, доносившийся из их квартиры. Ему было приятно, что все идет так хорошо. Он ощутил прилив сил. Ему захотелось немедленно начать работу.
Он нажал кнопку вызова лифта. И в этот момент в коридоре открылась и закрылась дверь. Кевин повернулся и увидел, что из квартиры Сколфилдов вышла женщина. Он решил, что это Хелен Сколфилд. Она несла картину, завернутую в коричневую бумагу. Она двигалась медленно, словно в трансе, с трудом передвигая ноги. Когда она вышла из тени на свет, Кевин смог ее рассмотреть. Хелен оказалась высокой, почти такого же роста, что и Пол, стройной, со светлыми волосами. Волосы длиной до лопаток были расчесаны на прямой пробор. Хотя движения ее были несколько неестественными, горделивой осанке можно было позавидовать. На Хелен была белая хлопковая блузка с рюшами на воротничке и рукавах. Блузка была тонкой, и Кевин сразу же обратил внимание на пышную грудь. Грудь Хелен Сколфилд была высокой и упругой. Даже под длинной и широкой крестьянской юбкой в цветочек Кевин разглядел длинные ноги и стройные бедра. Ремешки коричневых кожаных сандалий обхватывали узкие щиколотки.
Двери лифта открылись, но Кевин был настолько загипнотизирован появлением женщины, что даже не заметил, как они закрылись. Хелен повернулась к нему, в бледно-голубых глазах появилась улыбка. Потом она улыбнулась и светло-апельсиновыми губами. На ее переносице и щеках Кевин заметил крохотные веснушки. Кожа у Хелен была тонкой, на висках виднелись тонкие вены.
— Здравствуйте, — кивнул Кевин. — Вы миссис Сколфилд?
— Да. А вы наш новый адвокат, — ответила она так резко, словно ставила на нем клеймо на всю жизнь.