— Кевин. Кевин Тейлор. — Он протянул руку, и Хелен пожала ее свободной рукой.
У нее были длинные и изящные пальцы. Рука оказалась теплой, даже горячей, словно Хелен била лихорадка. На щеках появился легкий румянец.
— Я как раз собиралась к вам — небольшой подарок на новоселье. — Она подняла картину, чтобы продемонстрировать свой подарок. Картина была завернута, и Кевин так и не узнал, что же на ней изображено. — Я написала ее специально для вас.
— Спасибо, очень мило. Мириам говорила, что вы художница. Мириам — это моя жена, — пояснил Кевин. — Когда мы пришли посмотреть квартиру, нас навестили Норма и Джин. Думаю, они сплетничали обо всем и обо всех. Нет, не то чтобы мужчины этого не делали. Просто…
Кевин умолк, почувствовав, что начинает оправдываться. Хелен продолжала улыбаться, но глаза ее сузились и забегали, словно сканируя его лицо.
— Они все там, — добавил Кевин, указывая на свою дверь, — в квартире… мебель переставляют туда-сюда. — Он рассмеялся.
— Естественно. — Хелен посмотрела ему прямо в глаза так пристально, что он снова почувствовал себя неловко.
Кевин нервно кивнул.
— А я собрался… собрался заехать в офис ненадолго…
— Разумеется.
Он снова нажал на кнопку.
— Уверен, мы будем часто видеться, — произнес он, когда двери раскрылись.
Хелен не ответила. Она просто переступила с ноги на ногу, чтобы заглянуть в лифт, пока двери закрывались. Кевину показалось, что она смотрит на него с сожалением. Он почувствовал себя шахтером, которому предстоит спуститься в недра земли себе на погибель.
Как непохожа была эта женщина на двух других… Совершенно другая, подавленная и покорная. Точно, как говорил Пол — Хелен застенчива и замкнута. Но при этом он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь когда-то смотрел на него так пристально. Может быть, потому что она художница? Да, художники всегда изучают лица людей, ища новые идеи, новые темы. И все же Хелен показалась ему весьма привлекательной. В ее лице была какая-то нежность и покой, которые делали ее похожей на ангела. И хотя они общались совсем недолго, ее пышная грудь и длинные ноги запали Кевину в душу. Ему нравились женщины, в которых была некая скрытая сексуальность. Секретарши в офисе Милтона были привлекательны, но слишком откровенно привлекательны, в них не было чего-то особенного. Они будили эротические чувства, но чувства эти были неглубокими, поверхностными. А вот в Хелен Сколфилд чувствовалась настоящая глубина.
Кевин постарался забыть о ней и поспешил к ожидающему его лимузину.
Все — от швейцара до секретарш — приветствовали его так тепло и смотрели с таким восхищением, что он преисполнился чувства собственной значимости. Не пробыл Кевин в кабинете и пяти минут, как ему позвонил Джон Милтон и попросил зайти к нему.
— Кевин, у вас все в порядке?
— Все прекрасно. Мириам велела мне поблагодарить вас за те прекрасные розы. Ей было очень приятно.
— Рад, что ей понравилось. О таких вещах следует помнить, Кевин, — отцовским тоном произнес Милтон. — Женщины любят, когда их балуют. Не забывайте говорить Мириам, насколько она важна для вас. Адам пренебрег Евой в раю — и дорого за это заплатил.
Кевин не понимал, следует ли рассмеяться или кивнуть. Милтон не улыбался.
— Я запомню.
— Уверен, что вы прекрасно относитесь к своей жене. Присаживайтесь же, — предложил Милтон, садясь сам. — Все вышло именно так, как я и говорил. Сегодня утром Стэнли Ротберга арестовали и предъявили обвинение в убийстве жены. Днем и вечером это будет на первых полосах газет и во всех новостях.
Кевин кивнул, затаив дыхание. Все сбывалось. Ему предстояло вести дело, которое многие адвокаты сочли бы кульминацией своей карьеры. Многим приходится долгие годы работать, прежде чем представится подобный случай, а в жизни большинства такого и не случается.
— Я знаю, что вы сейчас заняты — переезд и все такое. Но, думаю, вы сможете подготовиться к завтрашней встрече с Ротбергом?
— Конечно, — ответил Кевин. Он был готов работать день и ночь, если потребуется.
— Я уже говорил, что вам придется изучить все аспекты дела, чтобы продемонстрировать клиенту свою осведомленность и компетентность. Он должен почувствовать, что вы готовы агрессивно защищать его в суде.
— Разумеется, я так и сделаю.
— Отлично. — Милтон улыбнулся, и его глаза блеснули. — Именно этого я от вас и ожидал. Что ж, не буду вас задерживать. И если возникнут какие-то вопросы, сразу же обращайтесь ко мне. Кстати, — добавил он, открывая ящик стола и доставая оттуда визитку, — это мой домашний телефон. В справочнике его нет.
— Благодарю вас. — Кевин поднялся. — В какое время приедет Ротберг?
— Наша встреча назначена на 10 утра в конференц-зале.
— Отлично. — Кевин сглотнул. Сердце отчаянно колотилось в груди. — Пожалуй, пойду поработаю. Я очень признателен за то, что вы так верите в меня.
Венди уже принесла ему все документы, которые он запрашивал. Сначала он изучил информацию о диабете, чтобы быть в курсе симптомов и методов лечения.
Затем он стал изучать все детали, касающиеся сиделки Максины. Это была 52-летняя афроамериканка Беверли Морган. Беверли ухаживала за матерью Максины, когда та перенесла инсульт. Ее профессиональная репутация была безупречной, однако личная жизнь сложилась трагически. У нее было двое сыновей, но муж бросил ее, когда мальчики были еще совсем маленькими. У одного из сыновей к двадцати годам уже был большой криминальный опыт. Он даже успел дважды попасть в тюрьму. В 24 года он умер от передозировки героина. Второй сын женился, завел детей, но, как и его отец, бросил семью и теперь работал на Западном побережье.
Тяжелая жизнь не могла не наложить отпечаток на Беверли Морган. Хотя она не была настоящей алкоголичкой, но все же порой пила больше, чем следовало, — и это обращало на себя внимание. Как еще детективы мистера Милтона могли узнать об инцидентах в баре отеля и о том, что в ее комнате всегда есть бутылка про запас? Недаром мистер Милтон посоветовал ему обратить внимание на эту информацию. Беверли вполне могла совершить ошибку, вводя Максине инсулин. Как бы то ни было, это давало возможность для отвлекающего маневра, позволяло запутать присяжных, судью и сбить с толку обвинение. Если прокурор будет настаивать на том, чтобы вызвать Беверли Морган в качестве свидетеля обвинения, Кевин знал, как быстро дискредитировать ее показания.
Самый неоднозначный момент был связан с интрижкой Стэнли Ротберга. Из прочтенных материалов Кевину стало ясно, что все началось, когда Максина заболела. И Кевин решил именно на этом и построить свою стратегию. Сначала он подумал, что стоит предложить Стэнли сознаться в этом, а потом сказать, что он никак не мог бросить жену, особенно когда она тяжело заболела. Но в то же время он оставался мужчиной — со всеми мужскими потребностями. Кевин подумал, что эту тему вполне можно было бы развить. Присяжные ценят честность, даже когда человек сознается в аморальном поступке. Он представил, как Ротберг дает показания, с горечью рассказывая о трагедии своей жизни. Стэнли Ротберг любил, он наслаждался жизнью — но какие страдания скрывались за видимостью счастья! Печально заиграли скрипки…
Кевин тряхнул головой, отгоняя такую живую картину. Это вполне возможно, принялся он уговаривать свою совесть. Скорее всего, так и было. С мужской точки зрения подобный аргумент казался вполне убедительным. Нужно встретиться с Ротбергом, составить свое мнение об этом человеке.
Он открыл третью папку и принялся изучать историю болезни Максины Ротберг. И тут его ждал приятный сюрприз. Личный врач Максины, доктор Катлер, мог стать очень полезным свидетелем защиты. Он научил Максину Ротберг делать себе инъекции и определять дозы инсулина — и вполне мог заявить об этом в суде. Кроме того, его отношения с Беверли Морган оставляли желать лучшего, он даже предлагал ее сменить. Конечно, сначала нужно понять, какую линию поведения выберет обвинение, но вся изученная информация подкрепляла его уверенность.
В дверь постучали. Кевин оторвался от бумаг. В кабинет заглянул Пол Сколфилд.
— Как дела?
— Отлично, отлично! Входите.
— Не хочу вас отрывать. Я знаю, что вам поручено серьезное дело.
— Серьезное — не то слово! Дело Ротберга! — Пол улыбнулся и сел, но Кевин заметил, что он не очень удивился. — Об этом деле всю неделю практически каждый день писали газеты, — пояснил он.
Пол кивнул:
— Мистер Милтон всегда так поступает. Если он в ком-то уверен…
Кевин покосился на открытую дверь, наклонился вперед и тихо сказал:
— Рискую показаться неблагодарным или ложно скромным, Пол, но я не понимаю, почему он так уверен во мне. Он почти меня не знает, а моя работа до этого момента…
— Могу сказать вам лишь одно: до сих пор он никогда не ошибался ни в одном человеке — ни в коллегах, ни в клиентах, ни в свидетелях. Впрочем, я заглянул сказать, что если вам нужна моя помощь…
— Но у вас же есть собственные дела…
— Это совершенно нормально. Мы все находим время друг для друга. У каждого из нас есть свои дела, но мы всегда работаем командой. Мистер Милтон сравнивает нас со щупальцами осьминога. И он прав — питая фирму, мы питаемся сами. Так что… А с квартирой все в порядке?
— Превосходно. Кстати, по пути сюда я встретил вашу жену.
— Да?
— Очень красивая женщина.
— Да, она такая. Мы познакомились на Вашингтон-сквер. Я влюбился в нее с первого взгляда.
— Ее окружает аура такого покоя…
— Да уж. — Пол улыбнулся. — Помню, каким нервным я был до нашей свадьбы. Все становилось для меня трагедией. Было ощущение, что я нес на своих плечах всю тяжесть мира. Но стоило мне прийти домой, и все оставалось за порогом.
Кевин пристально посмотрел на Сколфилда. Он был рад встретить человека, который любил свою жену так же сильно и преданно, как он сам любил Мириам.
— Она несла картину — написала ее специально для нас.
— Правда? Интересно, что за картина. Я не видел ничего нового. — Слова Кевина явно встревожили Пола. Он умолк, а потом уставился в пол.