из квартиры.
В лифте он вставил золотой ключ и нажал кнопку «П» — пентхаус. Двери закрылись, лифт стал подниматься. Кевину казалось, что он возносится из адских глубин. Он должен был спасти свою душу и жизнь своей жены.
Двери открылись медленно, гораздо медленнее, чем на любом другом этаже. Большая гостиная была слабо освещена. Потолочные светильники не горели, большинство ламп тоже. На рояле стоял канделябр с зажженными свечами. Крохотные язычки пламени отбрасывали странные тени на дальнюю стену. От легкого ветерка пламя свечей мерцало, и казалось, что силуэты дрожат.
Играла тихая музыка — фортепианная пьеса, которая показалась Кевину смутно знакомой. Через несколько секунд он понял — именно эту вещь Мириам играла на вечеринке у Джона Милтона. Он буквально увидел, как она сидит за роялем и играет…
Кевин вышел из лифта и остановился, прислушиваясь. Сначала он ничего не услышал, а потом словно из ниоткуда материализовался Джон Милтон. Он сидел на большом угловом диване, потягивая вино. На нем был бархатный смокинг цвета красного вина.
— О, Кевин, — произнес он. — Какой приятный сюрприз! Входите, входите… А я тут отдыхаю. Кстати, я как раз думал о вас.
— Обо мне?
— Да. Я знаю, вы сегодня взяли выходной. Ну как, отдохнули? Почувствовали себя лучше?
— В некотором роде…
— Хорошо. Еще раз поздравляю с блестящей защитой.
— Мне не пришлось особо напрягаться, — сказал Кевин, делая шаг вперед. — Все решилось, когда вы прислали ту записку.
— Ах да, записка… Все еще размышляете об этом?
— Нет.
— Нет? Прекрасно. Как говорил мой дед, дареному коню в зубы не смотрят.
— Господи боже!
— Что?
— Так говорил мой дед!
— Правда? — Улыбка Джона Милтона стала шире. — Наверное, все старики говорят нечто подобное. А когда дедом станете вы, то тоже будете говорить это. — Джон Милтон поставил бокал на стол. — Входите же. Вы стоите в дверях, словно посыльный. Хотите вина?
Он поднял бокал, и в огне свечей красное вино заиграло еще ярче.
— Нет. Спасибо.
— Нет? — Милтон сел и внимательно посмотрел на Кевина. — А что это у вас под мышкой?
— Подарок для вас.
— Да? Очень любезно. А по какому поводу?
— В знак благодарности за все, что вы сделали для нас с Мириам.
— Я уже получил свой подарок — ваше блестящее выступление в суде.
— И все же мне хотелось преподнести вам этот небольшой знак нашей… признательности.
Кевин подошел совсем близко. Он медленно протянул коричневый пакет Джону Милтону.
— Похоже, это книга?
Кевин рукой нащупал золотой крест под пиджаком.
— Да, вы угадали. Это лучшая книга.
— Правда? Что ж, спасибо…
Джон Милтон вытащил книгу из пакета. Увидев слово «Библия» на переплете, Джон Милтон завыл, как и предсказывал отец Винсент. Его глаза налились кровью. Он кричал, словно в руках его было пылающее пламя, раскаленный уголь. Библия упала на пол. Кевин выхватил крест и поднес распятие к лицу Джона Милтона. Лик разгневанного Христа оказался прямо перед его глазами. Милтон снова закричал. Он попытался прикрыть глаза руками и рухнул на диван. Кевин схватил распятие, как кинжал, и мгновенно вонзил лезвие в сердце Джона Милтона. Кинжал пронзил одежду и плоть с поразительной быстротой и точностью, словно раскаленный нож прошел через мягкое мороженое. Кровь хлынула из раны на руки Кевина. Но он продолжал удерживать кинжал, вонзая его все глубже.
Джон Милтон так и не опустил рук. Он завалился на спину и умер на роскошном диване, все еще закрывая глаза руками, чтобы не видеть света. Кевин отступил назад. Распятие вонзилось в грудь Джона Милтона, но лицо Христа изменилось. Кевин увидел на серебряном лице удовлетворение.
Кевин стоял и смотрел на тело. Его била крупная дрожь. Но потом все прошло. Он спас свою душу и жизнь своей жены. Кевин подошел к телефону, чтобы позвонить отцу Винсенту. Гудки, гудки, гудки… Наконец старый священник снял трубку.
— Это я, — сказал Кевин. — Я в его квартире. Все произошло так, как вы и предсказывали.
— Простите?
— Я сделал это, отец. Он не смог прикоснуться к Библии и завыл, когда она оказалась в его руках. Я показал ему распятие, и он ослеп. И тогда я вонзил кинжал в его сердце, как вы и велели.
На другом конце воцарилось молчание.
— Именно это я и должен был сделать… Да?
— Да, мой мальчик, — как-то тускло рассмеялся отец Винсент. — Именно это ты и должен был сделать. Больше ничего не делай. Оставайся там. Я позвоню в полицию.
— В полицию?
— Просто жди, — повторил священник и повесил трубку.
Какое-то время Кевин сжимал трубку в руке, слушая частые гудки, потом медленно положил ее.
Он посмотрел на диван, где лежало тело Джона Милтона. Что-то изменилось. Он медленно подошел к дивану и уставился на труп. Сердце его часто забилось, холодок пробежал по спине. Кевину показалось, что он входит в ледяную воду.
Джон Милтон был мертв. Кинжал торчал из его груди.
Но он больше не закрывал глаза руками!
И он улыбался!
Глава 15
— Это лучшие адвокаты, Кевин, — умоляла мужа Мириам. — Почему ты не хочешь прислушаться к голосу рассудка? Ты должен быть благодарен за то, что они готовы это сделать, учитывая то, что ты совершил. Я поражена тем, что в них нет ненависти к нам.
Кевин не ответил. Он сидел в комнате для посещений и смотрел прямо перед собой. Его разум никак не мог осознать происходящее. Он сошел с ума? Может быть, именно так и сходят с ума?
Приехала полиция, за ней приехали партнеры, потом Мириам с девушками. Кевин никому не сказал ни слова — он не стал разговаривать даже с женой. У Мириам началась истерика, и Норма и Джин принялись ее успокаивать. Партнеры решили, что он поступает разумно, отказываясь говорить без присутствия адвоката. Но как ни умоляла Кевина Мириам, он и им не сказал ни слова. Как бы ни притворялись партнеры заботливыми и внимательными, он чувствовал, что они его ненавидят. Но ему было понятно, почему Мириам не замечает этого. Она такая хрупкая и ранимая, подумал Кевин, глядя на жену.
Она все еще была беременна. Мгновенного выкидыша не произошло, но это еще случится. Ведь случилось все так, как предсказывал отец Винсент. И эта мысль вернула его на землю. Он внимательнее вгляделся в лицо жены.
Мириам не выглядела больной или страдающей от боли. Она плакала, макияж ее растекся от слез, но физического дискомфорта она явно не ощущала. Даже та бледность, которую он замечал в последнее время, исчезла. Она выглядела как здоровая беременная женщина, расцветшая благодаря беременности. Возможно, дьявольский плод погибает, теряет власть над ней и перестает лишать ее жизненных сил. В Кевине проснулась надежда.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Ужасно! Почему ты спрашиваешь? Как ты можешь спрашивать об этом сейчас?
— Я не о том… Я спрашиваю, как ты физически себя чувствуешь?.. Твоя беременность… Синяки…
— Нет, со мной все в порядке, — ответила она. — Я была у врача, и он сказал, что все хорошо.
Мириам покачала головой.
Кевин смотрел на нее, всматривался в глаза, пытался прочесть выражение ее лица. Она показалась ему совершенно другой. Он чувствовал, что близость между ними исчезла. Они больше не были половинками единого целого. Она стала чужой. В ее глазах больше не было той теплоты, которую он так любил когда-то. Казалось, в ее теле поселился кто-то иной… А потом он вспомнил — это ребенок! Это он лишает ее сил, теплоты, любви к нему!
Врач был одним из них. Может быть, это он сохранил жизнь ребенку?
— Я не хочу, чтобы ты ходила к их врачу, Мириам, — произнес он. — Прекрати ходить к нему!
— Господи боже, Кевин! Я и не понимала, насколько ты безумен!
— Я не сошел с ума, Мириам. Ты поймешь, что я не безумец.
Она села и уставилась на него. На ее лице не было и тени сочувствия или жалости. Он чувствовал ее отвращение и злость.
— Кевин, почему ты это сделал? Почему ты убил именно мистера Милтона?
Охранник, стоявший у дверей, поднял брови, взглянул на них, а потом притворился, что его заинтересовало что-то другое.
— Ты не поверила мне, когда я сказал тебе, так что не поверишь и сейчас. Но на суде все прояснится.
— На суде? — Мириам презрительно хмыкнула.
Ее взгляды и поведение — все это было не ее. Что-то разъело ее, овладело ею, как некогда овладело Глорией Джеффи.
— Какого суда ты ждешь? Ты признался в убийстве и не позволил Полу, Теду или Дейву защищать тебя, хотя они — лучшие адвокаты в городе, а то и во всей стране!
— Я все выяснил и обратился к адвокату.
— И кто это?
— Он мало известен, небогат, но самое главное: он — не один из них!
«Пока, — подумал Кевин. — Если я проиграю, он может стать одним из них!»
— Но, Кевин, разумно ли это?
— Абсолютно разумно. Только так у меня будет шанс сказать правду.
— Пол говорит, что тебе необходимо пройти психиатрическую экспертизу. Обвинение будет настаивать на умышленном убийстве. Пол считает, что психиатры, назначенные обвинением, наверняка поддержат эту точку зрения. Ты должен быть готовым. Пол говорит, что они не позволят адвокату использовать эту линию защиты, хотя это твоя единственная надежда.
— Он и должен так говорить. Наверняка он уже порекомендовал тебе хорошего психиатра?
— Да, конечно. Он предложил нескольких специалистов. Фирма к ним уже обращалась.
Кевин подумал, что она шутит. Мириам становилась одной из них. Бесполезно разговаривать с ней, пока все не кончится.
— Эти специалисты мгновенно объявят меня сумасшедшим. Они на это и рассчитывают. Меня сочтут безумцем, и истина будет похоронена навсегда. Как ты этого не понимаешь?! — Кевин наклонился вперед, стараясь не привлекать внимания охранника. — Но у них ничего не выйдет. Мы не будем настаивать на психиатрической экспертизе. Ни за что!
Кевин так сильно ударил по столу, что Мириам подпрыгнула на стуле. Она издала какой-то невнятный писк, прижала руку к губам. Ее стеклянные глаза увлажнились. Она покачала головой.