— Все просто в ужасе: твои родители, мои, партнеры, Норма, Джин…
— А Хелен? — Кевин странно улыбнулся. — Ты не сказала о Хелен… Или ты хочешь забыть о Хелен Сколфилд, как все остальные?
— Я не забыла о ней, и остальные тоже. Это она во всем виновата! Но она больна и не может отвечать за свои слова и действия. — Мириам открыла сумочку, достала платок и промокнула щеки. Потом она достала маленькое зеркальце и начала поправлять макияж. — Слава богу, ей лучше.
— Лучше? — вздрогнул Кевин. — Что ты хочешь сказать? Она умерла?
— Ты сошел с ума, Кевин! Ей действительно лучше. Лечение ей помогло. Она вышла из коматозного состояния, хорошо ест и разумно общается. Пол надеется, что через неделю ее можно будет забрать домой, если все будет хорошо.
— Домой? Она никогда не вернется в этот дом!
— Она каждый день просит, чтобы ее забрали домой, Кевин. Норма и Джин ее навещали. Они сказали, что она изменилась — это просто чудо!
— Даже так?
— Вот почему я хочу, чтобы ты прошел психиатрическую экспертизу и лечение и…
— Нет! — Кевин поднялся и покачал головой.
— Кевин…
— Мириам, тебе лучше уйти. Я устал, и мне нужно подготовиться к первой встрече с адвокатом. Если с тобой что-то случится, дай мне знать. Все должно произойти скоро.
— Случится? Что должно случиться?
— Ты поймешь, — пробормотал он с надеждой. — Ты поймешь…
Он повернулся и пошел в свою камеру.
Как странно, думал Кевин. Почему Хелен Сколфилд стало лучше? Почему она хочет вернуться, зная все то, что ей известно? Может быть, в психиатрической больнице с ней что-то сделали? Может быть, она потеряла память? Может быть, ей сделали лоботомию? Точно, лоботомию!
И почему Мириам все еще беременна? Отец Винсент сказал, что, когда дьявол в своей человеческой ипостаси погибает, погибает и его потомство. Почему же так долго? Отец Винсент не говорил, что врач фирмы сможет остановить этот процесс. Может быть, он не знал? Он должен был сказать. И почему он не пришел навестить меня? Почему вызвал полицию? А вдруг все это части одного целого?
Ему требовалось во многом разобраться… во многом… Ему следовало все обдумать, спланировать, организовать. Нужно продумать собственную защиту. Важно показать, что он убил Милтона в порядке самообороны. Это дело станет пиком его карьеры. Он один, без помощи адвоката, докажет людям, что спас человечество, убив дьявола.
— Нам нужен ордер на доступ к компьютерным файлам в офисе, — бормотал он. — И еще Беверли Морган.
А потом Маккензи расскажет о своем разговоре с ним… И еще отец Винсент… Он священник, авторитетный человек… Он психиатр, который верит в существование дьявола…
— Все будет хорошо, — бормотал он. — Со мной все в порядке… Все будет хорошо…
— Само собой, — произнес шедший позади охранник. — Теперь ты в наших руках, и все будет хорошо.
Кевин не обратил на эти слова внимания. Как только дверь камеры захлопнулась за ним, он уселся на кровать и начал судорожно черкать в своем длинном желтом адвокатском блокноте.
Адвоката Кевина звали Уильям Самсон. Ему было всего 27 лет, и более всего он походил на молодого Ван Джонсона — свежее, чистое, типично американское лицо. Самсон поверить не мог в свою удачу. Ему досталось колоссальное дело, о котором будут писать все газеты. До этого он лишь раз занимался уголовным делом — защищал 19-летнего студента, которого обвиняли в вооруженном грабеже винного магазина близ кампуса. На воре была лыжная маска. Полиция, действуя по наводке, нашла такую маску в комнате студента, где не было ничего, что говорило бы об увлечениях лыжами. Студент вообще не занимался лыжами. Под описание преступника он подходил, и у него были серьезные долги из-за увлечения азартными играми. Но все же полной уверенности не было, поскольку полиция не нашла оружия, а подружка студента заявила, что в тот момент он находился с ней.
Самсон знал, что она лжет. Вряд ли она выдержит перекрестный допрос. Когда он объяснил ей ответственность за лжесвидетельство и сказал, что прокурор уже работает над тем, чтобы опровергнуть или дискредитировать ее показания, она занервничала. За день до начала процесса Самсон посоветовал своему клиенту заключить сделку с правосудием и отправился к прокурору для переговоров. Ему удалось убедить окружного прокурора отозвать обвинение в вооруженном грабеже, заменив его обычным ограблением. Поскольку у клиента ранее не было проблем с правосудием, обвинение ограничилось требованиям шести месяцев тюрьмы и пяти лет условно.
Кевин не вникал в подробности этого дела. Ему было все равно. Он считал, что ему необходим человек, способный вести уголовный процесс и не подверженный влиянию дьявола. На первой встрече с адвокатом Кевин объяснил, почему хочет настаивать на самообороне. Самсон слушал и делал пометки. Но чем дольше говорил Кевин, тем больше адвокат мрачнел. Он понял, что его клиент — безумец, страдающий истерической паранойей, и очень осторожно порекомендовал психиатрическую экспертизу.
— Это именно то, чего от меня хотят, — отказался Кевин. — Им нужно объявить меня сумасшедшим, чтобы никто не воспринял всерьез мои доказательства и моих свидетелей.
— Тогда я не в состоянии защищать вас, — заявил Уильям Самсон. — Никто не поверит вашим мотивам. Ваша история совершенно невероятна. Я не понимаю, мистер Тейлор, как вас защищать в таких обстоятельствах.
Реакция Самсона расстроила Кевина, но в то же время произвела впечатление. Уильям Самсон оказался толковым молодым адвокатом. Для своих клиентов он старался сделать все, что было в его силах, но и его сковывала система. Именно таким адвокатом в свое время хотел стать Кевин. Это давало ему надежду и возвращало веру в себя и свои действия.
— Тогда я буду защищать себя сам, — сказал он. — Но все же приходите на процесс. Возможно, вы будете удивлены.
Уильям Самсон с удивлением узнал, что психиатры, вызванные прокурором, пришли к выводу, что Кевин Тейлор отнюдь не безумен. Психиатры определили, что в момент убийства Джона Милтона он прекрасно понимал, что совершает преступление, а теперь пытается замаскировать истинные мотивы этого поступка безумными историями о сатане и его последователях.
Прочитав отчет психиатров, Кевин подумал, что ему впервые повезло. Теперь он сможет доказать свою правоту. Люди прислушаются и дадут ему возможность. Если он сумел убедить такого религиозного и ученого человека, как отец Винсент, уж двенадцать-то обычных граждан ему удастся убедить. Кевин был абсолютно убежден в том, что, рассмотрев доказательства и выслушав показания его свидетелей, они поймут, что он убил Джона Милтона в порядке самообороны. Если бы психиатры обвинения признали его безумцем, он не смог бы вызывать свидетелей и допрашивать их самостоятельно.
Но все его надежды рухнули.
Он получил ордер на анализ содержимого компьютера фирмы «Джон Милтон и партнеры», но папки «Будущие», которая была ему так необходима, там не оказалось. Кевин заявил, что ему показали не все. В сопровождении назначенных судом приставов он сам отправился в офис и попытался вытащить файлы из компьютера, но безуспешно. Папка исчезла. Ее не было даже в меню.
— Папку удалили! — заявил он. — Я должен был догадаться, что так и будет!
Конечно, ему никто не поверил, но Кевин решил, что сумеет обойтись и без этого.
В день начала процесса от обвинения выступил Тодд Ланген. Этот помощник окружного прокурора был ненамного старше Боба Маккензи, но выглядел гораздо импозантнее. Ланген напомнил Кевину самого себя — он обладал той же уверенностью, граничащей с высокомерием. Прокурор заявил, что перед ними очень простое дело: муж решил, что у его жены роман с другим мужчиной, от которого она и забеременела, и убил предполагаемого любовника. После того как Кевин совершил хладнокровное убийство, он придумал невообразимую историю в надежде на то, что его признают невменяемым. Отсюда и безумные утверждения о том, что он убил Джона Милтона в порядке самообороны. А собственных психиатров Кевин Тейлор приглашать отказался, дескать потому, что любой компетентный в области психиатрии специалист сразу распознает в нем симулянта.
Прокурор вызвал Норму и Джин. Обе показали, что Мириам часто рассказывала им о ревности Кевина к Джону Милтону. И когда Мириам объявила о своей беременности, он потребовал, чтобы она сделала аборт, обвинив ее в связи с Джоном Милтоном и заявив, что ребенок не от него. Норма и Джин говорили о том, как расстроена была Мириам. Они заявили, что Мириам стала бояться собственного мужа.
При перекрестном допросе Кевин пытался заставить обеих рассказать о Глории и Ричарде Джеффи, но их показания ничем ему не помогли. Тогда он перешел к Хелен Сколфилд и к тому, о чем она ему говорила. Обе женщины заявили, что им Хелен никогда не говорила ничего подобного. После этого вопросы Джин стал задавать Ланген, и выяснилось, что Хелен все еще находится в психиатрической лечебнице.
— Даже если она и говорила нечто подобное, то человек в здравом уме вряд ли мог воспринять ее слова всерьез, — сделал вывод прокурор. — И мистер Тейлор, блестящий молодой адвокат, который только что выиграл в суде сложное дело, конечно же, должен был это понимать.
Затем вызвали Пола, Дейва и Теда. Все они говорили о замечательном характере Джона Милтона, его доброте и благотворительности. Они говорили о том, как Джон Милтон уважал закон, как тепло и с любовью он относился к партнерам и их семьям. Они подчеркивали, что фирма стала для них второй семьей. Все категорически отрицали, что Джон Милтон мог быть бабником и иметь какие-то виды на их жен. Все трое заявили, что Кевин не смог понять характера компании и неверно истолковал намерения Джона Милтона. Кевин заявил, что не видит смысла в перекрестном допросе, поскольку партнеры будут лгать — и присяга им в этом не помеха. Они — сыновья Джона Милтона, сыновья дьявола. После этих слов в зале поднялся шум, и судья застучал молоточком, призывая всех к порядку.
Затем обвинение представило вещественное доказательство — крест-кинжал. Хотя Кевин не отрицал, что убил Джона Милтона этим орудием, был приглашен судебный эксперт, который подтвердил, что н