— Прекрасно, Дейв. Отличная, добросовестно сделанная работа. Тебе есть чем гордиться.
— Мои поздравления, — присоединился Пол.
— Здорово, — добавил Тед. — Полный улет.
Кевин уставился на коллег. Похоже, они не иронизировали. Напротив, это было совершенно искренне: лица у всех были довольные. Тут у него промелькнуло в голове, что вообще-то Дейв Коутейн — еврейского происхождения. И при этом он защищает на предстоящем процессе человека с нацистским прошлым. Но Дейва это, похоже, ничуть не беспокоит. Во всяком случае, по нему не скажешь, чтобы это как-то его напрягало. Более того, глаза его излучали гордость от сознания успешно проделанной работы и похвалы начальства.
— И все же, — добавил мистер Милтон, — мне надо ближе ознакомиться со следственным протоколом. Сделайте для меня копию, Карла, — сказал он, не оборачиваясь к ней. Она тут же черкнула заметку в блокноте. Затем мистер Милтон взглянул на Пола и обвел взглядом остальных. — А теперь нам предстоит рассмотреть действительно библейское дело. Пол, приступай.
Тед с Дейвом ответили понимающими улыбками.
— Библейское? — озадаченно спросил Кевин.
— Каин и Авель, — пояснил Пол.
— Лучше не скажешь. Опишите нам суть, Пол.
Сколфилд распахнул папку.
— Пат и Моррис Галан, обоим под пятьдесят. Пат дизайнер по интерьерам. Моррис владеет и управляет небольшим комбинатом по бутылочному розливу. У них есть 18-летний сын Филип, но, когда Пат исполнился 41 год, они обзавелись вторым сыном, по имени Арнольд. Они не могут объяснить, как такое могло случиться. Воспитывать малолетнее дитя в их возрасте довольно обременительно. Пат не хотела бросать работу и фактически оставила на произвол судьбы этого ребенка. Сперва она даже отказалась от него.
— Ее уговорили? — уточнил мистер Милтон.
— Она консультировалась по этому поводу у своего психоаналитика. К тому же у Галанов были семейные проблемы, — продолжал Пол. — Они упрекали друг друга в том, что не заботятся о ребенке. Пат обвиняла Морриса в том, что он хочет отлучить ее от работы и обречь на участь домохозяйки, во всем зависимой от супруга. Наконец они решили проконсультироваться у специалиста. В это время большая часть ответственности за младшего брата легла на Филипа, а мальчик был, можно сказать, в самом подростковом возрасте, большей частью погруженный в свои проблемы, которых у него и без того хватало. Поэтому он воспринял воспитание младшего брата как непосильное бремя. Вот положение дел, с которого все началось.
— Переходим к картине преступления, — велел мистер Милтон.
— Однажды вечером, купая младшего братика в ванне, Филип потерял самообладание и утопил его.
— Утопил? — ошарашенно переспросил Кевин. Легкость, с которой Пол произнес эти слова, поразила его.
— Он мыл ему голову. Арнольду в это время… — юрист заглянул в бумаги, — было пять лет. Он хныкал, вырывался… У Филипа кончилось терпение, и он сунул брата головой под воду, где продержал достаточно долгое время.
— Бог мой, но где же были родители?
— В том-то и дело, Кевин. Родителей не было в городе в это время. Как обычно, они жили своей жизнью. Как бы там ни было, миссис Галан просила нас защищать ее старшего сына в суде. Ее супруг отказался от него, заявив, что не желает больше о нем слышать.
— У Филипа прежде случались подобные вспышки ярости? — спросил Дейв.
— Ничего экстраординарного. Драки в школе, правда, случались, но полиция его ни разу не привлекала. К тому же хороший ученик. Пользуется уважением в классе. Но главное — что интересно — он не раскаивается в содеянном.
— И что это значит? — поинтересовался Кевин. — Может, он просто не понимает, что натворил?
— Да, но… — Пол обратился к мистеру Милтону. — Он не сожалеет о случившемся. Совершенно очевидно, что он не испытывает никаких угрызений совести. В обвинении такое часто проходит как умышленное убийство. Они собираются разыграть сценарий, по которому Филип вовсе не мыл брата, а намеренно утопил его в ванне. Что весьма спорно, поскольку и мать утверждает, что вовсе не поручала ему в этот день купать малыша. Я бы не хотел приводить его под присягу. То, как он говорит о погибшем брате… будь я среди присяжных, точно засудил бы его на всю катушку.
— Значит, он все спланировал? — спросил Кевин.
— Наша задача — доказать противоположное, — быстро вставил Джон Милтон. — Мы его защита, судят пускай другие. Каков план действий, Пол?
— Думаю, вы правы насчет родителей. Я предварительно поработал с ними, объяснил, как себя вести на суде, внушил, что мальчик находился в состоянии аффекта. После чего связался с доктором Мервином. Он согласен подтвердить неустойчивую психику подростка… смещение ролевых позиций: ему приходилось быть одновременно братом и матерью, и все это происходило в пубертатном периоде, помимо прочих подростковых проблем. Что и спровоцировало вспышку подростковой тяги к суициду, вылившейся во внешние формы.
Он обернулся к Кевину.
— Честно говоря, наш план действий не вполне ясен. Как справедливо заметил мистер Милтон, миссис Галан наняла меня защищать ее сына, а не преследовать его в судебном порядке. И, потом, даже несмотря на то что он упрямо не раскаивается в содеянном, мне кажется, что тут большая доля вины лежит на родителях, забросивших детей. Именно отношения взрослых привели к трагедии. Когда они вернулись поздно вечером, Филип спал в своей кровати. Они даже не заглянули в комнату к Арнольду. Лишь утром мистер Галан обнаружил пятилетнего сына в ванной.
— О господи.
— Поработаете у нас некоторое время, — заметил мистер Милтон Кевину, — и забудете такие слова.
Кевин ответил взором, полным смущения.
— Вас перестанет удивлять, что этот мир полон боли и страданий. Похоже, Господь не особо заботится о нем в последнее время.
— Я все понимаю. Просто странно, как к такому можно привыкнуть.
— Привыкнете, говорю вам, — иначе не справитесь с вашей работой. Не сможете делать ее добросовестно. Тем более, вы, Кевин, уже показали себя человеком, который может отстраниться от моральных тонкостей, — с улыбкой добавил Джон Милтон.
Последнее, безусловно, относилось к делу Лоис Уилсон. Кевин почувствовал, что краснеет. Мистер Милтон как будто видел его насквозь. Оглянувшись по сторонам, он понял, что и другие уставились на него выжидательно.
У Пола взгляд был столь же серьезен, как и у шефа. Дейв смотрел скорее соболезнующе. Тед беззаботно скалился, как будто услышал шутку в дружеском кругу.
— Наверное, чтобы привыкнуть к такому, потребуется некоторое время, — наконец, справившись с охватившим его смущением, проговорил Кевин. — И больше опыта в уголовных делах.
— Это правда, — отозвался Джон Милтон. — Время и опыт решают все. А теперь, послушав о делах фирмы, вы можете подумать и о своем деле.
Джон Милтон подтолкнул папку по направлению к Дейву, который передал ее Кевину. В этот момент по спине Кевина пробежали мурашки. Странно. Только утром он был преисполнен такого азарта, хотел немедленно проявить себя в новой фирме. А тут вдруг внезапный холодок… И будущие дела казались вовсе не такими уж притягательными. Тем не менее, чувствуя на себе перекрестье взглядов, он немедленно улыбнулся.
— Это дело обещает стать интересным, Кевин; примите крещение огнем, — продолжал Джон Милтон. — Впрочем, здесь все его уже приняли — и что? — вы только посмотрите на них!
Кевин невольно скользнул взглядом по лицам. Их выражение сейчас напоминало выражение лица капитана Ахаба, пустившегося в погоню за Моби Диком. Сейчас он чувствовал: произошло нечто большее, чем поступление на работу в адвокатскую контору; он точно вступал в братство по крови, союз проклятых адвокатов. Крепостью их стал закон и Процессуальный кодекс, оружием их был Уголовный кодекс и ораторское искусство.
Броней — знание психологии свидетелей и присяжных. И что бы они ни затеяли, их действия должны приносить только успех и победу.
И во главе их рыцарского стола, точно легендарный Артур, восседал Джон Милтон, чьей похвалы они стремились удостоиться. Их начальник, их вождь, их стратег.
— На следующем совещании, Кевин, мы будем слушать ваш доклад, — объявил Джон Милтон, вставая.
Все поднялись следом, провожая уходящего шефа, за которым семенила Карла с блокнотом. Как только они покинули кабинет без окон, коллеги повернулись к Кевину.
— Мне показалось, что он вышел из себя, — сказал Дейв. — В тот момент, когда ты сказал «Боже».
— Почему это так зацепило его?
— Единственная вещь, которую мистер Милтон на дух не переносит — это жалость адвоката к жертве, когда ему предстоит встать на защиту интересов клиента. Усвой это раз и навсегда, — посоветовал Пол.
— Особенно в таком деле, как у Дейва, — добавил Тед.
— Но почему именно в нем?
— Потому что его клиент, в отличие от наших, не имеет средств и субсидируется лично мистером Милтоном.
— Вы шутите?
— Никаких шуток, — отрезал Дейв. — Он увидел брешь в системе, и мы пройдем сквозь нее, как через пробоину в крепостной стене. Таков его стиль, его стратегия.
— И потому мы всегда добиваемся успеха, — гордо, даже высокомерно заявил Тед.
Кевин только кивнул, соглашаясь и еще раз оглядел будущих коллег. Нет, они все же не были рыцарями, и стол этот не походил на Круглый стол Камелота, и тем не менее им суждено стать легендой — Кевин был в этом уверен.
Мириам стала опасаться, что от постоянных улыбок у нее начнется паралич лицевых нервов. Она непрерывно улыбалась и хохотала, с тех пор как Кевин ушел. Норма и Джин не умолкали ни на минуту. Когда уставала одна, тут же включалась другая. Сначала Мириам показалось, что они сидят на амфетаминах, и оттого постоянно возбуждены и трещат без умолку. Откуда в этих женщинах столько энергии и словоохотливости, восторженности, наконец, — причем словно искусственно поддерживаемой?
Впрочем, их жизненная философия говорила как раз о противоположном. Они не пользовались никакими таблетками. Напротив, это были две фанатки здорового образа жизни: что и объясняло, кстати, покупку низкокалорийных пончиков на фруктозе. Мириам пришлось признать, что выглядят они безукоризненно, точно наглядные пособия по правильному образу жизни: аккуратные фигурки, здоровый цвет лица, жемчужные зубы, ясный взор и позитивная самооценка.