— И что мне с этим делать?
— Повесь в кладовке.
— Или на входной двери, снаружи, — предложила Джин. — Будет отпугивать воров и торговых агентов.
— Мне ее отчего-то так жаль. У нее явно не в порядке с психикой. Эта картина… — Мириам снова посмотрела на «подарок». — Это же чистый кошмар!
— Но это и есть ее «посыл», — повторила Норма услышанное от Хелен слово, и они снова прыснули.
— Поставлю ее пока в углу, до возвращения Кевина. Как только он ее увидит, то поймет, почему я ее не повесила.
— Но ты была на высоте, — заметила Норма. — С ней так и надо разговаривать.
— Полагаю, она постоянно посещает доктора?
— Еще бы. Бедняга Пол, на него столько свалилось. Надо бы как-то помочь, правда, Джин?
— Несколько недель после смерти Глории мы звонили ей и пытались вытащить куда-нибудь, чтобы отвлечь, но она сидела взаперти. Предпочла остаться наедине со своими переживаниями. Наконец, мистер Милтон сделал Полу замечание, в том смысле, что надо бы что-нибудь предпринять. «Надо что-то делать, Пол», — сказал он. Тебе она кажется странной, но ты еще не видела, какой она была после похорон Глории. Однажды она пришла ко мне и закатила такую истерику… Она кричала, что мы все должны убираться отсюда, что нам всем угрожает опасность… будто этот дом виновен в смерти Глории и самоубийстве Ричарда. Я ничего не поняла из этого лепета и, в конце концов, позвонила Дейву. Он связался с Полом, и тогда явился Пол и отвел ее домой.
— Вызвали доктора, и он прописал ей транквилизаторы и снотворное, — продолжила рассказ Норма. — Она и сейчас, скорее всего, под влиянием препаратов.
— Наверное, они с Глорией Джеффи были близкими подругами.
— Ну, уж не более близкими, чем мы, — заметила Джин с ноткой обиды.
— Я только подумала…
— Просто она слишком чувствительна и ранима, — пояснила Норма, коснувшись лба тыльной стороной кисти. — Она же художник, а в душе творческого человека постоянный хаос. И, потом, — продолжала она профессорским голосом, — она видит трагическую иронию, всегда присутствующую в оборотной стороне явлений. — Норма выразительно вздохнула.
— И все равно мне ее жалко, — призналась Мириам, поглядев в сторону двери, будто там еще стоял бесплотный призрак душевнобольной женщины.
— Нам, конечно, тоже ее жаль, — сказала Джин. — Просто это стало немного утомлять. Это так давит на психику. Ну да, Глорию постиг трагический конец, с Ричардом случилось ужасное, но все это в прошлом, мы все это пережили, и никто из нас не в состоянии изменить того, что случилось.
— Ничего не поделаешь, — резонно заметила Норма — Надо жить.
— Лучшее, что мы можем для нее сделать, — это не подавать виду и не впадать в меланхолию в ее присутствии. Перед ней должен быть положительный пример, — заявила Джин. — Так нас научил мистер Милтон, помнишь, Норма?
Норма неопределенно хмыкнула и посмотрела на часы.
— Ого. Пора мне принять душ и заняться обедом.
— Да и мне пора, — присоединилась Джин.
— Не знаю, как вас и благодарить.
— Ерунда, тебе еще представится такая возможность, — сказала Норма, и все рассмеялись.
«Все-таки эти девчонки молодцы, — подумала Мириам. — Они стараются приносить радость и не дают никому раскисать». Она в искреннем порыве по очереди обняла их, после чего они расстались.
Итак, оставшись одна, Мириам рухнула на диван и закрыла глаза. Должно быть, она заснула, потому что следующее, что она увидела, — лицо стоявшего над ней Кевина. Улыбаясь, он качал головой с шутливой укоризной. В руке его еще был портфель — видимо, он только что вошел и застал ее спящей.
— Сон на рабочем месте?
— Ой! — она растерла лицо и тревожно оглянулась по сторонам. — Я и не заметила, как задремала. Сколько сейчас?
— Начало седьмого.
— В самом деле? Надо же, проспала. Норма и Джин ушли с час назад.
— Вижу, ребята, наделали вы дел немало, — он оглядел гостиную. — Пожалуй, ты заслужила обед в ресторане. По дороге в лимузине Дейв и Тед рассказали про заведение в двух кварталах отсюда, семейный итальянский ресторанчик, вполне симпатичное место. Неповторимое обаяние домашней кухни и обстановки. Как насчет того, чтобы заглянуть туда, причем немедленно?
— Да.
— Давай только примем душ… вместе.
— В таком случае, Кевин, мы будем ужинать через несколько часов.
— И все же рискну, — сказал он, поднимая ее с дивана. Последовали объятия и поцелуй. — И потом, надо опробовать нашу спальню. Все-таки первая ночь в новой квартире.
Она рассмеялась и поцеловала его в нос. Обхватив друг друга руками, они сделали несколько игриво-танцевальных движений в сторону спальни.
— А что это за… — взгляд Кевина наткнулся на принесенную картину. — Что это такое?
— Ах, да. К нам заходила жена Пола. Все было так странно. Она принесла это в подарок. Честно говоря, не знаю, что с этим делать.
— Но ты же ничем не обидела ее? — вдруг спросил он слегка изменившимся тоном.
— Конечно, нет, Кевин, но что делать с этой картиной? Она же просто… отвратительна.
— Повесим ее на стенку на некоторое время… а потом снимем.
— Ты издеваешься? Я не выдержу, если такое будет висеть у меня в квартире. Люди будут…
— Только на время, Мириам.
— Она поймет и не обидится. Она сама так сказала.
— Что сказала?
— Что это особенная картина. Что она вовсе не обязательно должна нравиться. В ней что-то вроде… пророчества или еще чего. Мы приняли подарок, и этого достаточно. Где написано, что подарки надо непременно выставлять на всеобщее обозрение?
— Ты не можешь так поступить…
— Почему? Это мой дом, Кевин. И я имею право решать, чем мне украсить стены.
— Я не об этом, Мириам. — Он на минуту задумался. — Просто не хотелось бы ранить их лишний раз. Им и так здорово не повезло в жизни.
— Что ты имеешь в виду?
— У Сколфилдов никогда не будет детей.
— Почему?
— Так сказали доктора. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
— Господи. Как жаль.
— И это еще не считая остального, что в сравнении с этим, конечно, мелочи, но все же… На Пола много свалилось, на Хелен тоже. И непонятно еще, на кого больше. Но последнее известие уравнивает их в несчастье.
— Да, — она остановила взгляд на картине. — Тогда ничего удивительного, что она рисует такое. Ладно. На время я ее, так и быть, повешу. Вон там, в углу, чтобы не бросалась в глаза.
— Ты моя девочка, — умилился он, целуя ее. — Ну а теперь проверим, как у нас работает душ, ага?
Она улыбнулась, слабо сопротивляясь, и оглянулась напоследок на полотно Хелен.
— Правда, какая ирония судьбы? Трагедия одной женщины в том, что она родила, а другой — что она не может родить. Глория Джеффи и Хелен Сколфилд.
— Да уж. Ничего не поделаешь, лучшее, что мы можем сделать, — это не подавать виду и быть оптимистами в присутствии Хелен.
Что-то знакомое прозвучало в этих словах. Мириам вздрогнула. Не это ли говорил мистер Милтон ее подругам?
— Это тебе сказал мистер Милтон?
— Мистер Милтон? — он рассмеялся. — Понимаю, я иногда чрезмерно им восхищаюсь, но не до такой степени, чтобы не иметь своего мнения. Вообще-то, Мириам, я и сам кое-что могу.
— Ну конечно, можешь, — сказала она рассеянно.
8
Стенли Ротберг сел в кресло справа от мистера Милтона. Как только он вошел в конференц-зал, Кевин подверг его быстрому пристальному осмотру. Выглядел этот мужчина значительно старше своих лет — сорока одного года, как утверждали документы. Жидкие волосы были зачесаны на широкую проплешину. Несмотря на приличный рост и широкие плечи, он казался каким-то сутулым, точно согбенным годами. Мешки под глазами, глубокие морщины, изрезавшие лицо, и черная колючая борода придавали ему вид раздражительного невыспавшегося бармена.
Несмотря на темно-синий костюм от Пьера Кардена, в нем присутствовала какая-то потасканность, наводившая на тревожные предположения. Не нравились Кевину эти сонные глаза. Присяжные могли прочитать в них что угодно. Даже улыбка у него была холодная, рыбья. Да и улыбкой такое нельзя было назвать, скорее, усмешкой, оскалом.
Отец учил Кевина никогда не судить о книге по обложке. Отцу в своей финансовой конторе приходилось, например, иметь дело с богатыми людьми, которые одевались кое-как. По окончании юрфака Кевин как-то возразил отцу, когда тот в очередной раз припомнил эту поговорку.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, папа. Но, когда я веду клиента в суд, он должен выглядеть безукоризненно. Присяжные встречают по одежке.
Первое впечатление часто становится и последним, думал тем временем Кевин, а первое впечатление от Стенли Ротберга было такое, что этот человек виновен. Такой человек вполне был способен подтолкнуть собственную жену за край черты. Вид у него был самоуверенный, надменный и даже хамский.
— Стенли, — представил Джон Милтон, — перед вами Кевин Тейлор.
— Как поживаете, мистер Ротберг, — сказал Кевин, протягивая руку.
Ротберг посмотрел на нее и любезно осклабился, пожав ее через стол.
— Ваш босс отрекомендовал вас как способного молодого человека. Сказал, что я могу отдать свою жизнь в ваши руки.
— Сделаю все возможное, мистер Ротберг.
— Вопрос в том, — сразу откликнулся Ротберг, — достаточно ли будет того, что вы можете?
Улыбка его при этом поблекла.
Кевин встретился взглядом с мистером Милтоном: тот пристально смотрел на него, не отводя глаз. Казалось, они прожигают душу. Кевин выпрямился.
— Более чем достаточно, — ответил он, не в силах скрыть некоторого раздражения, — и, если вы поможете мне, мы наголову разобьем выдвинутое против вас обвинение так, что ваша невиновность будет неоспорима.
Ротберг кивнул, ухмыляясь:
— То, что надо. — И повернулся к Милтону, повторил: — То, что надо, — махнув рукой в сторону Кевина.
— Я бы не стал поручать ваше дело Кевину, не будь я полностью уверен, что он сможет выиграть его. И вы, в свою очередь, можете быть уверены, что все возможности моей фирмы в вашем распоряжении. Возраст Кевина также сработает в вашу пользу. Ведь все ждут, что вы наймете самых авторитетных адвокатов по уголовным делам в городе, чтобы купить себе незапятнанную репутацию. Но вы уверены в собственной непричастности. Поэтому вам не нужен высокооплачиваемый адвокат с именем, не раз промелькнувшим в газетах. Вам необходим просто компетентный поверенный, который может представить суду факты и противостоять любым косвенным доказательствам или уликам. Это произведет впечатление.