Разве это плохо? — вопросительно приподнял брови Маккензи.
— Нет.
— Так что будьте благоразумны. — Маккензи в очередной раз бросил взгляд на часы. — Мне в самом деле надо поторапливаться.
— Да, конечно. Спасибо, что выслушали. — Кевин протянул руку.
Маккензи выпрямился, и они обменялись рукопожатием.
— Кевин, поймите меня правильно. Самому хотелось бы припереть к стенке «Джона Милтона и партнеров». Слишком уж гладко у них все выходит, и, совершенно с вами согласен, немало истинных преступником сумели благодаря им уйти от ответственности, но такова система, а сейчас это лучшая система в городе. Вероятно, вы наткнулись на нечто такое, к чему еще не готовы. Такое случается. — Маккензи пожал плечами. — Может, вам стоит подумать о том, чтобы перейти на нашу сторону. Платят здесь не так здорово, зато будете лучше спать по ночам.
— Возможно, — откликнулся Кевин и двинулся к выходу.
— Погодите. Я провожу вас.
Маккензи надел пальто и взял портфель. Он погасил свет в офисе, и снова Кевин ощутил знакомое чувство человека, уходящего последним, когда темно и двери закрыты.
— А где найти этого отца Винсента? — спросил он уже в лифте.
— Он живет в Вилледж, — с улыбкой ответил Маккензи. — Пятый дом на Кристофер-стрит. Его прежнее имя Робен. Если что, ссылайтесь на меня без стеснения.
— Именно это я и собирался сделать, — сказал Кевин, хотя не испытывал особого желания встречаться еще с кем-то.
Но, вернувшись к себе в квартиру и открыв дверь, он понял, что все изменилось.
Мириам ждала его в прихожей.
— Я слышала, как ты вставил ключ, — сказала она, — и сразу побежала навстречу.
Она вся так и сияла, лицо ее раскраснелось, глаза блестели как бриллианты.
— В чем дело?
— Не хотела говорить тебе, пока не была уверена, но сегодня тесты подтвердились. Я беременна, — сказала она и обняла его, прежде чем он успел что-либо ответить.
— О чем ты говоришь? — Мириам вскочила, не дослушав до конца. Высвободившись из ее объятий, Кевин отвел ее в гостиную, но едва он начал говорить, как она сжала кулаки и вдавила их костяшками в виски. — Аборт!
— Не думаю, что это мой ребенок, — сказал Кевин со всем возможным в данной ситуации хладнокровием. — И, если Хелен права, а я все больше в этом убеждаюсь, ребенок убьет тебя.
— Хелен? Хелен Сколфилд? Господи, да ты сумасшедший. Ты сошел с ума, Кевин, пойми ты это. Ты позволил Хелен Сколфилд свести себя с ума, понимаешь? — горячо заговорила она. — Что она сказала тебе прошлой ночью? Как это ребенок может быть не твоим? С кем я, по-твоему, спала? Или тебе Хелен рассказала, что я встречаюсь с другим мужчиной? И ты поверил этой сумасшедшей? Которая сейчас в смирительной рубашке в Бельвю?
Лицо ее даже посинело от злости.
— Может, сядешь, дослушаешь до конца, что я хочу тебе сказать. Ты будешь слушать?
— Нет, и еще раз нет, если это касается аборта. Мы так хотели этого ребенка; мы собирались обзавестись семьей. Я уже решила устраивать детскую — и теперь ты говоришь такое… — она яростно замотала головой. — Я не хочу этого слышать. Не хочу, — еще категоричнее повторила она и внезапно выскочила из гостиной.
Минуту он посидел, затем встал и пошел за ней в спальню. Она лежала на кровати, лицом вниз, и рыдала.
— Мириам. — Он присел рядом и осторожно погладил ее по волосам. — Ты не виновата. Я не имел в виду, что ты с кем-то изменяла мне. Но все мы находились во власти чар. Ты была зачарована, когда занималась любовью, так же, как и я. Я наблюдал все это со стороны. Я дважды видел это, и всякий раз даже не был в состоянии вмешаться.
Она медленно повернулась и посмотрела на него заплаканными глазами:
— Кто же, в таком случае, занимался со мной любовью?
— Мистер Милтон.
— Мистер Милтон?
Он кивнул.
— Ты хочешь сказать, что это был мистер Милтон? — Недоверчивая улыбка расползлась по ее лицу, и она разразилась откровенным смехом.
— Нет, надо же — мистер Милтон! — Вскочив, она села на кровати: — Да ты хоть знаешь, сколько ему лет? Я недавно выяснила. Ему ровно семьдесят четыре! Да, для своих лет он великолепно сохранился, но секс с пенсионером! Может быть, если тебе так хочется ревновать, лучше заподозришь меня в связи с кем-нибудь из партнеров?
— От кого ты узнала его возраст?
— От доктора Стерна.
— А кто такой доктор Стерн?
— Врач, обслуживающий фирму, — сказала она, вытирая слезы смеха и печали со щек. — Норма и Джин водили меня к нему, сперва из-за этих синяков, которые не давали тебе покоя, а второй раз — для теста на беременность. Ты можешь гордиться — он согласился с твоим диагнозом и прописал мне курс витаминов. Скорее всего, авитаминоз связан с беременностью. Теперь мне нужно есть за двоих, — добавила она с довольной улыбкой.
— Ох, Мириам…
— Он такой душка, этот доктор. Мы поговорили с ним о фирме, о тебе и мистере Милтоне. Тогда я и узнала его истинный возраст.
— Это случайно не тот доктор, к которому ходила Глория Джеффи? — спросил Кевин, уже заранее зная ответ.
— Конечно, он. Ну все, все знаю, что ты сейчас скажешь, — торопливо добавила она. — Только он тут ни при чем. Мы с девчонками завели разговор на эту тему, и он сам все объяснил, не дожидаясь вопросов. Всему виной ее слабое сердце. Врожденный порок, ничего не поделаешь. Никто не ожидал, что так выйдет.
— Да, это была сердечная недостаточность, но вовсе не неожиданная. Не знаю точно, как это случилось, но ребенок убил ее, а супруг Глории знал это, и знал, почему.
— Отчего же никто, кроме тебя, об этом не знает: ни Норма с Джин, ни их мужья? Они-то намного дольше работают на Джона Милтона.
Почему же они, приходя домой, не рассказывают женам, что он — исчадие ада? Или ты знаешь больше других, Кевин? — пренебрежительным тоном спросила она.
— Знают, — твердо ответил он. Тут ему в голову пришла мысль. — А Норма с Джин всегда рассказывают про своих мужей?
— Конечно.
— То есть и о прошлом, и о своей семейной жизни?
— Иногда. А что?
— Не приходилось тебе слышать что-нибудь необычное о Теде или Дейве? То, что неизвестно мне?
Она пожала плечами.
— Ну, ты, наверное, знаешь, что у Теда приемные родители…
— Впервые слышу. Он никогда не заводил разговор на эту тему. По тому, как он рассказывал про отцовскую фирму, можно было понять, что это его настоящий отец, да и о матери он ничего такого не говорил. — Он посмотрел на нее. — Дейв вообще не особенно словоохотлив, когда речь идет о родителях. Если он что и говорил, так только об отце. — Он качнул головой, подтверждая свои подозрения. — А мать его, должно быть, умерла при родах?
— Так ты все знаешь.
— И, ручаюсь, что Пол… — тут глаза его изумленно раскрылись, когда до него начало доходить. — Неужели ты не понимаешь?
Он вскочил. Страшная правда поразила в самое сердце, как электрический разряд.
— Что я должна понять, Кевин? Ты пугаешь меня.
— Вот почему они всегда говорили, что фирма — это семья. Так оно и есть. Здесь все связаны кровными узами. Он их отец, их настоящий отец!
— Что-о? — недоуменно скривилась она.
— Я должен был догадаться… по тому, как они говорили о нем. Однажды Пол сказал: «Он мне как отец». И, по-моему, у всех у них время от времени вырывалось что-то такое.
— Правильно. Только они говорили в переносном смысле.
— Нет, нет, теперь я вижу. Когда-нибудь и сын Глории Джеффи вступит в фирму, у него тоже опекун — адвокат. И то же самое… — он перевел взгляд на нее. — То же самое ждет твоего сына, если он появится на свет.
— Ребенок Джеффи… четверть века пройдет, прежде чем он сможет это сделать. И он будет работать в фирме мистера Милтона? Погоди, дай подумать, — сказала она, вычисляя… — К тому времени мистер Милтон будет совсем старой развалиной — ему исполнится сто десять лет.
— Он намного старше, чем ты думаешь, Мириам. Он стар как мир.
— Ну ладно тебе, Кевин, хватит, — она затрясла головой. — Откуда у тебя эти дикие идеи? Тоже от Хелен Сколфилд?
— Нет.
— Тогда откуда?
— Во-первых, меня никогда не обманывала интуиция, которой, — похоже, у них у всех нет. — Он помолчал и, сделав глубокий вдох, признался: — Мириам, ты была права насчет Лоис Уилсон.
— Что ты хочешь этим сказать?
— На самом деле я знал, что она виновна в совращении Барбары Стенли. Девочка просто боялась, что на процессе все вскроется. Сначала она разрешала учительнице ласкать ее, а потом впутала в это дело других девочек, чтобы они выступили ее союзницами на процессе. Одна она никогда бы не решилась открыть правду. Я сразу угадал эту мелкую ложь и воспользовался ею, чтобы защитить зло, куда более крупное. Я пошел на это ради победы. Ради чести, славы, денег, нашего благополучия. Тогда, все, что мне нужно было — это победа.
— Но ты делал то, чему тебя учили и за что тебе платили, — напомнила Мириам.
— Что? Что с тобой произошло, Мириам? С каких это пор ты стала верить в это? Или ты забыла, как отговаривала меня защищать лесбиянку?
— Мы уже обговорили это с Нормой и Джин. Мне повезло, что рядом есть жены адвокатов, которые знакомы с такими проблемами, и есть с кем поделиться и посоветоваться. И, знаешь, они помогли мне, Кевин. И я рада, что благодаря тому самому процессу мы оказались в обществе более интеллигентных и утонченных людей.
— Нет, Мириам, ты ошибаешься, мы оказались в обществе более коварных и злобных людей, более коварных, чем ты можешь себе представить.
— Слушай, Кевин, я в самом деле тебя не понимаю.
Установилась пауза.
— Особенно, — продолжила она, не глядя ему в глаза, — когда ты завел разговор об аборте. — Она сдержанно всхлипнула, и ее нижняя губа задрожала. — Наш первый ребенок…
— Я собирался рассказать тебе все, надеясь, что после этого ты согласишься на аборт, Мириам. Да, я тоже хочу, чтобы у нас был ребенок, хочу его видеть, воспитывать, тискать, учить, как жить на этом свете. Но сейчас ты должна мне поверить.