Она видит во мне лучшее. Хоть и знаю, что чувствует зло, таящееся внутри.
Она возвращает мне человечность.
Она напоминание о моем прошлом... и моя Полярная звезда, указывающая путь в будущее.
— Не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль, — она поднимает на меня глаза. — Расскажи мне, что происходит с Дэмиеном. Скажи, почему он хочет отомстить. Расскажи мне все, чтобы я могла помочь тебе.
— Ты действительно поможешь мне после всего, через что я заставил тебя пройти?
Я должен нервничать, когда она не отвечает сразу. Но не нет. Во всяком случае, это говорит о том, что она тщательно обдумывает ответ, и тот, который выдаст, будет окончательным.
— Ты единственный... — ее нижняя губа дрожит. — Ты для меня все, Каин. Я бы не знала, что делать без тебя. Я бы даже не стала... ты нужен мне.
Широко улыбаюсь ей.
Любовь — штука капризная, она может меняться вместе с ветром.
Но зависимость постоянна. Устойчива. Вечна.
Она может согнуться, возможно, даже треснуть. Но никогда не сломается полностью.
Делаю мысленную пометку позвонить позже ее психотерапевту, чтобы мы могли обсудить новый план действий, поскольку Иден больше не живет со мной. Сомневаюсь, что Дэмиен примет кого-то из них в своем доме с распростертыми объятиями, так что нам придется что-то придумать, и чем раньше, тем лучше.
Дэмиену уже удалось вывести ее из дома. Как только она поймет, что мир не такой уж большой и страшный... или, что еще хуже, что она способна справиться с ним, моя бабочка может использовать свои вновь обретенные крылья, чтобы улететь.
Я не могу этого допустить.
Иден не принадлежит миру. Она принадлежит мне.
Но все по порядку. Мне нужно сбросить бомбу.
— Ты знаешь, что моя семья погибла в пожаре, когда я был подростком?
Печаль окрашивает ее черты: — Да.
— Это не было случайностью, как все думают. Во всем виноват Дэмиен, — удерживаю ее взгляд. — Он убил мою семью, Иден.
Ее глаза становятся по пятьдесят центов.
— О, Боже мой. Ты должен позвонить в полицию. Он не должен разгуливать по улицам...
— Знаю, но не могу.
— Почему?
— Он шантажирует меня. Я не могу сейчас вдаваться в подробности, но есть вещи, которые совершил в детстве и которыми не горжусь. Конечно, ничего похожего на то, что сделал он, но если это всплывет, может повлиять на результаты выборов. Я не могу обратиться в полицию до тех пор, пока не одержу победу. Так у меня будет немного больше контроля над тем, что пресса сделает с информацией.
Не совсем ложь, учитывая, что этот ублюдок угрожает рассказать Иден и всему городу о моем прошлом, если я не соглашусь на его дурацкую игру.
Надеюсь, ему понравится кость, которую брошу, позволив ненадолго одолжить Иден.
— Я пойду в полицию, — шепчет она. — Так ты будешь в безопасности.
— Когда случился пожар, тебе было всего семь. Они все будут смеяться над тобой.
— Нет, если скажу полиции, что он удерживал меня против моей воли в своем доме.
Надо отдать ей должное, попытки придумать собственный план просто восхитительны. Однако для меня будет лучше, если она будет держать свой хорошенький ротик на замке, пока я буду решать.
Стискиваю зубы.
Дэмиен хотел сыграть в игру... что ж, он ее получил.
Но у меня преимущество домашней площадки.
— Дорогая, — медленно говорю, — не хочу показаться грубым, но я...
— Они не поверят мне из-за того, что случилось с мистером Делэйни, — ее лицо омрачается. — Да, ты прав. Это глупое предложение.
— Не глупое, — уверяю ее. — Просто это не то, что мне действительно нужно.
— Что тебе нужно?
— Мне нужен кто-то, кому я доверяю, чтобы он внимательно следил за всем... и отвлекал его для меня. До окончания выборов.
— Разве ты не можешь нанять для этого частного детектива?
— Частный детектив не может проникнуть в его дом... или в его постель.
Ее лицо искажается: — Позволь прояснить ситуацию. Ты злился на меня за то, что я переспала с ним... а теперь хочешь, чтобы сделала это снова?
— Вряд ли. Но сделанного не вернуть, не так ли? Поэтому в наших интересах использовать лучший арсенал, который есть в нашем распоряжении. Так у меня будет шанс выбраться живым, — я выдыхаю и смотрю в потолок. — Если ты не справишься с этой задачей, я пойму. Тогда мне просто придется придумать что-нибудь другое.
— Нет, — она качает головой, — я... э-э-э... могу это сделать, — сжимает кулаки. — Единственное, он мало разговаривает, поэтому сомневаюсь, что признается мне в каких-либо планах относительно тебя.
— Возможно, он раскроется больше, если вы найдете общий язык.
— Как я могу найти общий язык с психопатом-убийцей?
Пожимаю плечами: — Не знаю, но ты умная девочка. Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — закрываю глаза и делаю глубокий вдох. — От этого зависит моя жизнь.
— Знаю, что зависит. Я тебя не подведу.
Провожу пальцем по ее подбородку.
— Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я...
Стук в дверь прерывает меня.
— Эй, другим людям нужно в туалет. Открой дверь.
— Черт, — бормочу себе под нос. — Ладно, я запрусь в кабинке. Ты выйдешь первой, чтобы они ничего не заподозрили, — быстро целую ее. — Я свяжусь с тобой позже.
Начинаю уходить, но она хватает меня за руку.
— Ты не можешь. У меня нет телефона.
Приподнимаю бровь: — Но ты написала мне на балу.
— Знаю. Он был у меня почти весь вечер, но позже я положила его на скамейку. Должно быть, он его и стащил, — вздыхает она. — Я найду способ вернуть его.
— Хорошо. Только не забудь изменить мое имя и стереть наши будущие сообщения, как только мы закончим разговор.
Я не настолько глуп, чтобы сообщать что-то серьезное в сообщении, но она может.
Она бросает на меня странный взгляд: — Не проще ли нам общаться в приложении?
Изо всех сил стараюсь не закатывать глаза. Иден знает, что я не в курсе последних подростковых увлечений.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Что за приложение?
Не уверен, что понимаю выражение ее лица.
— Искуш... неважно. Это неважно. Я напишу тебе.
— Вот и все. Я вызываю охрану, — кричит женщина по ту сторону двери.
Подношу ее руку к губам: — Это временно, Иден. Ты вернешься ко мне, как только я выиграю выборы, — морщусь, когда замечаю жалкое подобие обручального кольца. — Этот мудак даже не подарил тебе бриллиант.
Терпение на исходе, а священник продолжает болтать о небесах, Боге и обо всем остальном, что люди хотят услышать, чтобы справиться со смертью.
Это почти комично, что они испытывают потребность в успокоении перед неизвестностью. Как быстро люди верят книге, священнику или любому другому добродетельному существу о том, что происходит в загробной жизни, когда нет никаких реальных доказательств.
С другой стороны, вера и страх — мощные манипуляторы.
Некоторым людям нужно что-то, чтобы поверить в это. В то время как другим нужно от чего-то убегать.
Смотрю на часы, пока все склоняют головы в молитве. Краем глаза вижу, как Каин встает со стула и выбегает из комнаты.
Замечаю пустое место рядом со мной.
Как жаль, что они пропустят надгробную речь.
— Я стучала, но она еще не вышла, — говорит женщина, стоящая за дверью уборной, когда я подхожу. — Вы уверены, что она там?
Определенно.
Протягиваю ей стодолларовую купюру: — Спасибо. А теперь проваливайте.
Прислонившись к стене, достаю из кармана сигареты и закуриваю.
У нее остается около двух минут, прежде чем я ворвусь и прерву их маленькое воссоединение.
Челюсть сжимается, когда высасываю раковую палочку до фильтра и прикуриваю другую.
Я на взводе. С того момента, как она переступила порог моего дома.
Чертовски ненавижу это.
Прислушиваюсь, когда дверь открывается. И секунду спустя выходит ягненочек Каина.
— Готова уходить?
Она подпрыгивает при звуке моего голоса: — Господи Иисусе. Ты меня напугал.
Тушу сигарету о стену.
— Ты была там какое-то время.
Следующие слова из ее уст определят, что будет между нами дальше.
— Я... э-э-э... мне нужно была минутка, — она тяжело сглатывает. — Нужно было проветрить голову.
Что-то изменилось в ее взгляде. Мне это не нравится.
— Дверь в уборную была заперта.
— Да? — она пожимает плечами. — Наверное, я закрыла ее по ошибке.
Еле сдерживаюсь, чтобы не выбить из нее все дерьмо. Она ужасная лгунья.
Меня это не должно удивлять, ведь большинство людей такие, но разочарование все равно зарождается в груди.
Думал, Иден другая... но это не так.
И я не стану тратить свое время и энергию на того, кому не могу доверять. Только не снова.
Провожу большим пальцем по ее нижней губе: — У тебя помада размазалась.
— Я плакала.
Ее пульс учащается, пока спускаюсь к ее горлу и останавливаюсь, когда добираюсь до первых двух расстегнутых пуговиц платья.
— Что здесь произошло?
Она резко вдыхает: — Не знаю, о чем ты.
Касаюсь кружева ее лифчика.
— До этого они были застегнуты.
— О. Мне нужен был воздух, — ее взгляд на мгновение устремляется на уборную, прежде чем встретиться с моим. — Кстати, я думала, мы уже уходим.
— Конечно. Мне просто нужно задать тебе еще один вопрос.
— Хорошо.
— Твой отчим использовал презерватив, когда трахал тебя в уборной, или успел вытащить?
— Что...
Протискиваюсь мимо нее.
— Сиденья в моей машине кожаные, так что держи ноги сомкнутыми. Не хочу беспорядка.
По дороге домой тишина становится почти невыносимой.
Домой. Выкидываю эту мысль из головы. Его замок — не дом... это тюрьма.
Изучаю его профиль, пытаясь осмыслить все, что рассказал Каин.
Что могло заставить Дэмиена убить семью Каина? Это бессмысленно.
С другой стороны, я ничего о нем не знаю. Только то, что он ненавидит моего отчима.