А вот что писал тот, кто непосредственно разделывался с Чернышевским, — управляющий 1-й экспедицией 3-го отделения Шульц в записке шефу жандармов графу Шувалову чуть позже: «Известное значение Чернышевского в литературе доставляет ему поклонников, преимущественно из людей молодых, способных к увлечениям всякого рода».
И еще: «Усиленное брожение, возникшее в русском обществе после Крымской войны, было вызвано и поддерживаемо преимущественно журналистикой, которая проводила массу читающей публики начала революции и коммунизма. Между журналистами, действовавшими в этом направлении, первое место занял “Современник”, — он находился в руках небольшой партии молодежи, во главе которой стоял писатель талантливый, но до крайности увлеченный учением социалистов — Чернышевский. Вся его литературная деятельность была посвящена разъяснению и защите этого учения. Даже арест и предание его суду не имели на образ его мыслей влияния: в крепости он продолжал переводить политическую экономию Милля, с примечаниями и написал известный роман “Что делать?”, в котором в общедоступной форме излагал коммунистические убеждения».
Что до прокламации «К барским крестьянам», то она даже не была написана рукою Чернышевского, это признало следствие. В прокламации была раскрыта роль самодержца как первого помещика в стране, осудившего народ на всеобщую кабалу. Прокламация простым и доступным языком разъясняла, что такое настоящая воля, в ней указывалось, что надо остерегаться преждевременных единоличных выступлений (в 1861 году число крестьянских бунтов в России достигло 1200), тщательно подготовиться к борьбе против царя и помещиков и дружно выступить в назначенный срок всем сразу.
Два года, пока длилось следствие, Чернышевский провел в заключении в Петропавловской крепости. На суде он был приговорен к 20 годам каторги. Фактически самодержавное государство убило его, одного из самых блестящих людей своего времени. По сути, Чернышевский был осужден за инакомыслие, за то, что во времена абсолютизма проповедовал более прогрессивную и демократичную политическую систему. Всего по «делу о лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандистами» были осуждены 32 человека.
Спустя 140 лет, здесь в стенах Саратовского областного суда разыгрывается политический процесс, подобный суду над Чернышевским. Налицо все элементы провокации XIX века. Есть подследственный, ставший подсудимым, писатель и журналист, лидер партии, «известное значение которого в литературе доставляет ему поклонников, преимущественно из людей молодых, способных к увлечениям всякого рода», есть бюллетень «НБП-ИНФО» со статьей «Вторая Россия», имеющей такое же значение, как прокламация «К барским крестьянам» в деле Чернышевского. Есть письмо, перехваченное на границе у гражданина Франции Тьерри Мариньяка, адресованное опасному парижскому адресату Бобу Денару. Есть куда более донесений по ОРМ, чем 130 содержащихся в деле Чернышевского, есть по крайней мере 34 кассеты аудиозаписей, сделанных сотрудниками ФСБ до момента появления предлога для ареста, или, если пользоваться терминологией Александра II, до «арестации». Прокурор Вербин озаботился о приобщении к делу материалов судебных заседаний по иску о закрытии газеты «Лимонка» — этого современного эквивалента журнала «Современник». В материалах дела о закрытии газеты содержатся главы из написанной подсудимым Савенко в Лефортовской тюрьме книги «Другая Россия». Прокурор Вербин пытался зачитать эти главы здесь в суде, по-видимому, и он понимает драматизм исторических параллелей. Не в самом уголовном деле, но очень близко, рядом даже присутствует некто Шульц, статс-секретарь ФСБ. Такой существует, этот господин отвечал на запрос депутатов Госдумы Алксниса и Жириновского, на запрос: «Почему ФСБ выдала спецслужбам Латвии четырех российских граждан, членов НБП, высадившихся на латвийскую территорию с поезда Санкт-Петербург — Калининград, направляясь в Ригу?» Эти четверо были арестованы по доносу ФСБ и провели в латвийской тюрьме семь месяцев каждый.
К сожалению, я вынужден констатировать, что, не умея действовать в современном мире современными методами, аппарат подавления государства — новоявленная охранка — ФСБ адаптировала методы государственного насилия XIX века. По старинке абсолютистского типа государство Российская Федерация и его охранка ФСБ верят в то, что существуют особо опасные «пропагандисты», и что они «наконец напали на настоящий источник зла», и что, арестовав опасного писателя Савенко-Лимонова, они остановят дальнейшее его (зла) развитие. Это по меньшей мере тупое представление XIX века давно опровергнуто историей. Революции совершаются не оттого, что некие «источники зла» имеют план и программу «НБП-ИНФО» или наставление «К барским крестьянам», а как следствие острых конфликтов в обществе. Общество, основанное на началах несправедливости, неравенства и государственного насилия, рано или поздно будет уничтожено миром молодых голодных и молодых рабов. Модель унизительного для народа отеческого (патерналистского) государства, восторжествовавшая обманным путем в России к 2000 году, когда чиновники-носороги, олигархи и спецслужбы железной рукою управляют безропотным, бедным и покорным народом, будет отвергнута Россией в ближайшие годы. Воинственно отвергнута. Мы не рабы, рабы немы!
Что до меня, то я верю, что страшны не личности, но идеи. (На смену Чернышевскому все равно пришли Бакунин, Кропоткин, Савинков, Ленин…) Необходимые идеи уже вырвались на свободу в 90-е годы XX века. И я горжусь тем, что вооружил ими униженных и оскорбленных России. Я думаю, я достаточно крупный журналист, писатель, философ, чтобы успешно стоять, не стыдясь, рядом с Чернышевским. Истинные размеры моей личности уточнит История. Я не стану тут приводить панегирики своей личности. Их за долгие годы я выслушал немало, так же как и немало выслушал хулы в свой адрес. Приведу лишь как предостережение мнение редактора англоязычной «Экзайл» Марка Эймса о моем аресте: «Это всегда было позором каждой нации и каждой эпохи, что величайшие творцы заканчивали жизнь заклейменными, заплеванными, презираемыми, и в худших случаях заключены в тюрьмы или убиты. Большинство людей, в частности среди русской интеллигенции, фыркнут, если вы скажете им, что Лимонов — именно этот случай — крупнейший из живущих творец этой нации, страдающий от коллективного преследования невежеством, насилием и трусостью. Работы Лимонова будут читать через 50, через 100 лет. А ведь в конце концов то что длится, то и имеет значение. Все остальное — это корм для рыб».
Помимо исторического, важнейший аспект уголовного дела Савенко, Аксенова, Силиной, Пентелюка и других — аспект политический. Этим делом патерналистское государство внятно сказало последнее хриплое и кровавое «Нет!» всем попыткам многопартийности в ледяной империи Российская Федерация. Все надежды на демократизацию общества, возникшие в конце 80-х — начале 90-х годов, окончательно затоптаны стадом чиновников. Все надежды народа, молодежи, провинциалов, простых людей на участие в судьбе своей страны посажены за решетку вместе с НБП.
Вначале, с целью уничтожить политику в России и увековечить власть администрации, олигархов и спецслужб, были установлены драконовские меры регистрации политических партий и участия их в выборах, обеспечивающие привилегии администрации. Это уже было репрессией со стороны государства, ибо в свободной стране политические партии не регистрируются, они не испрашивают разрешения на существование, тем паче у Министерства юстиции РФ, в подчинении которого находятся тюрьмы и лагеря. Еще в 1998 году два раза подряд и 2000 году под различными сфальсифицированными предлогами НБП было отказано в регистрации как общероссийской политической партии. Одновременно мы подверглись шельмованию государственных СМИ. Нам был безосновательно приклеен ярлык «экстремистов». Замечу, что на Западе мы бы экстремистами не считались и заняли бы свое законное место где-нибудь между такими организациями, как «Гринпис» и «Эмнисти Интернейшнл». На деле являемся и являлись именно полнокровной политической партией среди неполитических носорожьих толп чиновников, сбившихся в стада для целей оглупления народа. Вчера такие стада чиновников «Наш дом — Россия», сегодня «Вся Россия» или «Отечество», или «Единство», — суть их не меняется от смены их трескучих лживых вывесок. Власть, забыв о последних приличиях, недавно сделала министра внутренних дел главой политической партии власти. Что это, как не признак государственного фашизма?
Вся вина партии, которую я возглавляю, заключается в том, что это успешная политическая партия, скрепленная воедино современной идеологией. Если б мы были рахитичным кружком пикейных жилетов, нам дали бы жить. Сейчас власть имущие уничтожают нас с помощью уголовного дела.
НБП разумно избрала основным направлением своей работы 27 миллионов русских, оказавшихся после разрушения СССР за границами Родины. Мы видим, что государство наше не может решить ни одной проблемы, связанной с русскими за границей. Только что Россию нагло обвели вокруг пальца в деле о проезде российских граждан в Калининград и из Калининграда. И продолжают обманывать. В то же самое время без денег, на одном энтузиазме и самопожертвовании своих членов НБП сумела выразить волю русского народа и в севастопольской акции, и в акции в Риге, и в десятках и сотнях более мелких акций-ударов. Севастопольцы, крымчане, русские Донбасса воспряли духом, когда после восьми лет украинской оккупации русские мальчики НБП появились на башне Клуба моряков в Севастополе, чтобы заявить: «Россия не забыла свой Севастополь!» (Почему, кстати, российская армия воюет за мерзлую, населенную враждебными племенами Чечню и отдала без боя благодатный русский Крым? И правительство даже не пытается его вернуть!) После оккупации тремя членами НБП башни собора Святого Петра в Риге общественный резонанс был столь велик, что на ближайших же выборах русскоязычное избирательное объединение «ЗАПЧЕЛ» (За права человека) получило ошеломляющее количество голосов. Их получила бы НБП, если бы не была запрещена в Латвии. Мы годами боролись за русских ветеранов в Латвии, заключенных в латвийские тюрьмы: за Василия Кононова, Михаила Фарбтуха, Евгения Савенко и других, мы вызволили их из тюрем. Мы.