Но я не стану рассказывать душещипательные истории, наполненные страданиями и горем потерпевших, подсудимых и их родственников. Я расскажу то, что, как правило, остается за рамками интересов публики и прессы и что происходит чаще всего тогда, когда ни тех, ни других в зале судебных заседаний обычно не бывает.
Я расскажу о свидетелях.
Свидетели бывают разные: бывают темные, бывают ясные.
Вот такого ясного свидетеля и пригласил я как-то раз в суд для дачи показаний по одному из самых резонансных дел, рассматриваемых в 2005–2006 годах в Иркутске, — так называемому делу Михаила Скрипника.
И фамилия у этого свидетеля была подходящая — Ясный. Точнее, то был его творческий псевдоним, так как свидетель являлся тогда (и является поныне) одним из самых популярных в регионе музыкантов. И хотя по паспорту он — Игорь Несынов, но большинство людей знают его как певца и композитора Игоря Ясного.
С музыкантами, артистами, художниками и писателями такое «раздвоение личности» происходит часто: Стас Намин, Лариса Долина, Александр Малинин, Крис Кельми, Владислав Монро, Борис Акунин, Александр Лаэртский, Эдуард Лимонов. На Западе тоже полно тому примеров от Мерлин Монро и Боба Дилана до Ринго Старра и Стинга.
Я все это к тому, чтобы сразу подчеркнуть: никакого криминального аспекта в наличии псевдонима у моего свидетеля не было и нет! Но в это упрямо не хотел верить один из гособвинителей на том процессе, некто Сергей Плохотнюк — еще сравнительно молодой, но почему-то уже с трудом соображающий и плохо выражающий свои мысли прокурорский работник. Те, кто его знал поближе, говорили, что, возможно, это последствия чрезмерного употребления пива вместо посещений институтских занятий. Но я в это не верю. Хотя в любом случае с такими данными и с такой фамилией — Плохотнюк (или Плахотнюк, что, в общем-то, не намного лучше) он вряд ли будет генеральным прокурором. Впрочем, если его земляк Юрий Чайка станет вдруг президентом России, то все может быть.
Весь процесс со стороны гособвинения фактически тащила на себе его более опытная и старшая по званию коллега. Но иногда Плохотнюк тоже открывал рот.
Итак, после того как Игорь Ясный ответил на все вопросы защиты, Плохотнюк и взял слово. Коротко подстриженный, с торчащим вперед чубчиком, нахмуренным лбом и юношеским румянцем на щеках, гособвинитель с полминуты пыжился, но потом все-таки спросил:
— Скажите, свидетель, вас когда-нибудь вызывали в милицию?
— Да, — сказал Ясный.
Плохотнюк заерзал на стуле:
— Расскажите.
Здесь надо пояснить, что Игорь Ясный — интеллигентный, спокойный и, я бы даже сказал, очень мягкий человек. Он родился и вырос в Таллине, в семье известных художников, получил консерваторское музыкальное образование, как музыкант и певец работал со многими популярными советскими и российскими артистами.
Но по своему мягкому, застенчивому характеру Игорь напоминает мне моих питерских друзей-музыкантов, для которых музыка и дружба — понятия святые. Такое впечатление, что все они следуют трем заветам Валерия Брюсова и, несмотря ни на что (ни на возраст, ни на научно-техническую революцию, ни на изменения в стране и в мире), продолжают «поклоняться искусству, только ему, безраздумно, бесцельно»… И вот такой человек стоял в качестве свидетеля в зале Иркутского областного суда и отвечал на вопросы гособвинителя Плохотнюка.
— Итак, — повторил Плохотнюк, — расскажите, зачем вас вызывали в милицию?
— Да, было такое… — стал вспоминать Ясный. — Примерно полтора года назад. Ко мне в студию приехали два полковника милиции. Или подполковники, не помню. И спросили: «Это вы Игорь Ясный?» — «Да, — отвечаю, — это я. А что такое?» — «Вы, — говорят, — должны проехать с нами».
Привезли в ГУВД, завели в кабинет. А там — генерал. Ну, их самый главный начальник. Он приказал тут же подать чай, кофе, коньяк там, закуску какую-то принесли. Пригласил он меня за стол и говорит: «Игорь Иванович, а не вы ли написали песню “За мужскую дружбу”?» — «Да, — отвечаю, — есть у меня такая песня». — «Игорь Иванович, — он мне, — а вы не разрешили бы нам, нашему милицейскому хору, исполнять эту песню?» — «Да ради бога, — отвечаю, — берите! Пойте на здоровье. Я буду даже рад».
Мы тут же с ним выпили по чуть-чуть, ради такого дела и за знакомство. Поговорили немного о жизни, и всё. Меня отвезли назад в студию…
Выслушав это, Плохотнюк еще больше нахмурился. Судья и все мы, защитники и подсудимые, смотрели на расстроенного гособвинителя и ждали, что он будет делать дальше.
Подумав с минуту и полистав для вида бумаги, Плохотнюк выдавил из себя второй вопрос:
— А еще был случай, чтобы вас доставляли в милицию? — Он с надеждой посмотрел на свидетеля: — Когда-нибудь…
— Ах да! — воскликнул тот. — Было. Точно, был еще один случай…
Плохотнюк даже расправил плечи.
— Можете рассказать?
— Конечно. Но это было уже позже. Приехали ко мне в студию два полковника. Или подполковника. Но уже другие. Говорят: «Вы Ясный? Проедемте с нами. Тут недалеко».
Приезжаем в ГУВД, заводят в кабинет к тому же генералу. Ну, он меня, конечно, встречает уже как старого знакомого. Тут же принесли чай, кофе, коньяк… И он мне рассказал, что их хор занял с моей песней первое место на конкурсе милицейских хоров. Кажется, в Екатеринбурге. И, значит, поблагодарил меня, а я его поздравил. Посидели, выпили, поговорили. Хороший такой, солидный дядька…
В зале раздались смешки.
Плохотнюк, раскрыв рот, смотрел на Ясного не мигая. А тот, стоя за свидетельской трибуной, учтиво смотрел на него.
— Вопросов больше нет, — произнес, наконец, прокурор.
— Поясните, Игорь Иванович, — сказал я, — а кто был автором этой песни? Вы один?
— Нет, я являюсь только автором музыки, а стихи написал Игорь Иннокентьевич Абанин.
При этих его словах в зале раздался оглушительный смех, так как только что названное имя принадлежало человеку, о котором здесь на протяжении всего многомесячного судебного процесса гособвинители говорили как об одном из основных криминальных авторитетов и лидеров братского ОПС (организованного преступного сообщества).
И тут уж впору было смеяться не только защитникам и подсудимым, но и судье, что он и делал, закрывая лицо руками. И только гособвинитель Плохотнюк, по-мальчишески насупив брови и обиженно оттопырив губы, сидел, уставившись в одну точку.
Около трехсот свидетелей были допрошены нами на том процессе, и все они опровергли утверждение гособвинителей о создании подсудимыми указанного ОПС или об участии в нем. В результате суд оправдал их всех по статье 210 УК РФ («Организация преступного сообщества»).
И я, несколько раз встречавшийся в Братске с Игорем Абаниным, видел в нем кого угодно: и удачливого предпринимателя, и талантливого организатора спорта — президента Федерации дзюдо Сибирского федерального округа, и создателя знаменитой местной детской спортивной школы дзюдо, и заядлого охотника, и даже поэта, но никак не криминального авторитета. Впрочем, никого убеждать в этом не собираюсь. Особенно тех, кто тупо причисляет к этому мифическому ОПС даже Игоря Несынова «по прозвищу Ясный».
А вот несколько строк из той самой песни на стихи Игоря Абанина «За мужскую дружбу!», с которой хор иркутских милиционеров поехал на всероссийский конкурс и одержал там победу.
Мы не знали, что у нас получится,
Ноша ожиданья тяжела,
Вера и Надежда нам попутчицы,
Да мужская дружба лишь была.
Время неуклончиво отмерило
Всё, что было так или не так,
А мужская дружба всё проверила,
Отразила истину в делах.
За мужскую дружбу
подниму бокал,
О таких друзьях
я и не мечтал.
Вы мне Богом посланы,
посланы Судьбой,
Нас теперь вовек
не разлить водой.
За мужскую дружбу
подниму бокал,
За друзей, кто рядом,
и тех, что потерял.
Мы печаль и радость
делим пополам,
Если будет нужно,
жизнь свою отдам…
В марте 2005 года Игорь Абанин подарил мне две книги своих стихов: «Театр жизни» и «Жить человеком тяжело». Это, без всякого преувеличения, уникальные издания, несущие на себе отпечаток нашего времени. Их содержание (незамысловатые, но искренние стихи на вечные темы дружбы, любви, верности, стихи о родителях и о детях, о своем родном крае и большой Родине) полностью вписывается в жанр так называемого русского шансона — уникальной субкультуры, присущей только народам бывшего Советского Союза. А вот дизайн книг, выполненный в стиле «китч а-ля рус» и идеально соответствующий их содержанию, просто бесподобен! Будь эти книги представлены на какой-нибудь международной книжной выставке, я думаю, они вполне могли бы получить там заслуженные награды и в любом случае не остались бы незамеченными.
Хотя и без выставок эти две книжки привлекли к себе внимание читателей. Особенно из числа сотрудников уголовного розыска. Причина в том, что при оформлении книг автор использовал множество фотографий своих друзей, которым он посвящал стихи и которые числились у иркутских ментов в списках братского ОПС. А, кроме того, там же были опубликованы и фотографии их родителей, любимых учителей и тренеров, жен и детей… Полная портретная галерея известных братчан и членов их семей!.. Не удивительно, что я уже не единожды натыкался в материалах различных уголовных дел на фотокопии страниц из этих книжек.
Но что доказывают все эти фотографии? Ровным счетом ни-че-го! Это просто история жизни, дружбы и любви нескольких славных русских парней, которые, по выражению Михаила Скрипника, были детьми 90-х.
Миша, Игорь, Дима, Олег, Слава, Вадик, Сергей, Вадим, Саша… Всех и не перечислишь. Они вместе учились и росли, гуляли друг у друга на свадьбах и вместе крестили своих детей, они поддерживали друг друга в трудную минуту и никогда не оставляли в беде. Они занимались бизнесом и вкладывали деньги в свой родной город, благоустраивая и украшая его, заботясь о будущем своих детей, их физическом и нравственном здоровье, а также о благополучии стариков.