— Жириновский против чубайсовской приватизации, — значит, не настоящий либерал, а — фашист!
— Жириновский обещает защищать русских на всей территории бывшего СССР — настоящий фашист!
— Жириновский на словах отрицательно относится к Гитлеру и фашистам — хитрый фашист!
— Жириновский возглавляет ЛДПР, а не фашистскую партию, — скрытый фашист!..
И все-таки мне было приятно работать с этими людьми!
И я относился к ним с уважением, которое они заслуживали не только как люди старше меня по возрасту, но и как профессионалы своего дела. Более того, скажу честно: в том, что они проиграли мне те процессы, во многом не их вина, а вина самого Гайдара, который был чересчур беспечен, когда писал свою статью. И я видел, что и Резник, и Хазин старались изо всех сил, чтобы спасти положение. Хотя иногда их и заносило от волнения в сторону.
Кроме того, я уже тогда понял (и впоследствии неоднократно имел возможность снова убедиться в этом), что Генри Резник, при всей его пафосности, очень простой в общении и сверхделикатный человек, глубоко переживающий за свою работу. Наблюдая за ним в те дни и месяцы и общаясь с ним позднее, я понял и то, что когда он ведет какое-нибудь сложное дело, то не может мысленно отключиться от него ни на минуту, проклиная выходные и праздники. И в этом мы с ним абсолютно схожи.
«Фашисты начинают и выигрывают», — назвала свою статью в «Огоньке», написанную по итогам процесса в Тверском районном суде Москвы, Валерия Новодворская.
«На ринге, — писала она, — сражались два адвоката: блестящий и компетентный Генри Резник с гайдаровской стороны и некий С. Беляк, плохой, по-моему, юрист, но хороший агитатор, — со стороны Владимира Вольфовича». (В оригинале это звучало куда резче: «Беляк — хороший агитатор фашизма». Именно так она говорила журналистам непосредственно в зале суда, делясь впечатлениями о ходе процесса, но написать это в своей статье побоялась.)
«Создавалось впечатление, — продолжала Новодворская, — что все дни процесса прокурор Светлана Бурсук и судья Людмила Быковская мучительно решали одну задачу: с кем опаснее поссориться — с истцом или ответчиком… Пока, до Мосгорсуда и Суда Верховного, ЛДПР получила на зубок миллион: половину — с “Известий”, половину — с Гайдара. Засим прямо в зале суда командир эскадрильи “соколов” пригласил всех ЛДПРовцев на фуршет. На всю сумму. “Соколы” были великодушны и щедры. В коридоре суда один из них только что не похлопал Резника по плечу, одобрительно бросив ему на ходу: “Вы хороший адвокат. Мы вас возьмем потом к себе на работу”. У адвоката был такой вид, будто ему плюнули в лицо. Я бы за такое предложение вообще глаза выцарапала…»
А вот что написала о процессе популярная в те годы газета «Сегодня», среди основателей которой был Сергей Пархоменко, ныне один из так называемых лидеров «болотной» оппозиции — многословный, но малоубедительный ведущий радио «Эхо Москвы» (в народе обычно таких называют мудозвонами):
Гражданский спор господ Жириновского и Гайдара Тверской межмуниципальный суд решил в пользу лидера ЛДПР: 4 дня, в ходе которых адвокат истца Сергей Беляк и адвокат ответчика Генри Резник доказывали суду правоту защищаемых ими сторон, увенчались решением, что Егор Гайдар был неправ, когда анализировал и определял в своей «известинской» статье политпринадлежность вождя ЛДПР, называя его «фашистским популистом» и «самым популярным фашистским лидером России»…
Милитаризм, шовинизм, борьба за расширение жизненного пространства, антидемократизм, антипарламентаризм и другие 9 «родовых признаков», определенные политологами в «обновленном» фашизме… По всем пунктам позиции г-на Резника г-н Беляк отвечал: «А при чем тут Жириновский?», что казалось вполне убедительным для суда аргументом.
Задача адвоката Беляка во многом облегчалась тем, что в ответ на любую цитату, приводимую адвокатом Резником в обоснование Жириновского-фашиста, он мог тут же привести цитату в пользу Жириновского-демократа. Г-н Резник неоднократно обращал внимание суда на то, что эта «несостыкованность, противоречивость программных положений и отдельных высказываний» — один из основополагающих признаков фашизма.
В итоге суд в составе судьи Людмилы Быковской и народных заседателей Владислава Торобова и Владимира Шварца, а также прокурор Светлана Бурсук, признали доказательства, которые предъявила сторона истца.
Требования г-на Жириновского к соратникам составлять списки противников; подзатыльник, отпущенный им Тельману Гдляну в Кремле; рукоприкладство в Госдуме; угроза Чубайсу: «На часы будете посматривать в Лефортово»; утверждение в тех же «Известиях» о том, что идея национал-социализма сама по себе хороша; частые зарубежные поездки на встречи с политиками неофашистского толка — все, что вкупе с научным анализом было представлено суду стороной г-на Гайдара, оказалось неубедительным для суда.
Впрочем, Генри Резник, беседуя с журналистами после оглашения решения, высоко оценил профессионализм своего оппонента Сергея Беляка и подчеркнул безупречность судьи Быковской, отведя от нее подозрения в «предвзятости или в профашистской ориентации», которые успел высказать кто-то из зрителей в зале суда…
Этим «кто-то» была, разумеется, Валерия Ильинична Новодворская.
При этом Генри Резник не заставил журналистов сомневаться в том, что «сражение продолжится» в городском суде столицы. И оно там продолжилось через два месяца.
Однако коллегия Московского городского суда отклонила кассационную жалобу ответчиков на решение Тверского муниципального суда столицы. А в январе следующего года все эти решения признал законными и Верховный суд России.
Так закончилась эта судебная эпопея.
Но Егор Гайдар не собирался сдаваться. Уже весной 1995 года он попытался взять реванш, обратившись к Жириновскому с собственным иском о защите чести и достоинства.
Гайдар (а скорее кто-то из его советников) вырвал из общего контекста какую-то фразу Вольфовича, касаемую деятельности «отца российских экономических реформ», посчитав, что ее будет достаточно для победы в суде. Потом Гайдар сделал заявление, что на сей раз лично приедет в суд, чем подогрел интерес журналистов и публики к этому процессу.
Прекрасно понимая, что победить в суде Жириновского по таким основаниям, какие были указаны в иске Гайдара, нереально, мы задумались, для чего все это было им сделано. И сообразили, что затеял он весь этот «цирк» с судом только потому, что его личный рейтинг, как и рейтинг его партии и правительства, начал в последнее время резко падать. А уже в следующем году предстояли новые выборы в Думу, и требовалось что-то резко предпринять, чтобы исправить эту ситуацию. И окружение Гайдара не придумало ничего лучшего, как направить заикающегося, дергающего головой и брызгающего слюной Егора Тимуровича в суд для состязания в красноречии с первостепенным оратором Жириновским.
Складывалось впечатление, что от общей безысходности и скудоумия советников Гайдару уготовили роль «жертвенного агнца» во имя спасения «новой демократической России». И он, по-видимому, с нею согласился. Новодворская была, наверное, все-таки права: святой человек!..
Я предложил Вольфовичу выждать какое-то время, не пытаясь форсировать события и не позволяя сторонникам Гайдара уже сейчас, сразу, использовать судебную трибуну для пропаганды своих идей. Договорились, что так и сделаем: спешить с процессом не будем, а в суд Вольфович явится внезапно, и только тогда, когда там уже будет находиться сам Гайдар.
Несколько раз заседания Савеловского районного суда Москвы, куда был направлен Гайдаром иск, переносились по разным причинам: то я был занят в другом процессе, то внезапно уезжал в командировку, а то отправлялся в очередной отпуск. Я называл это «пассивной защитой». Время шло, процесс не начинался, Егор Тимурович и Генри Маркович нервничали.
Однажды мы в очередной раз попросили судью о переносе дела, мотивируя это тем, что в назначенный день Вольфович (который, дескать, тоже, как и Гайдар, хочет участвовать в процессе) будет находиться в командировке. Судья с радостью согласилась (лето — период отпусков) и даже согласовала со мной и Резником предположительную дату следующего заседания. Поэтому и на этот раз необходимость являться в суд отпала.
Вольфович спокойно уехал в командировку. А Гайдар решился на отчаянный шаг.
Утром в день судебного заседания телевидение рассказало о поездке Жириновского по стране. И вдруг около полудня все СМИ взорвались сообщениями о приезде в Савеловский районный суд Москвы Егора Гайдара!
Я тут же помчался в суд.
Когда я туда приехал, коридор первого этажа, где располагался кабинет судьи, был до отказа заполнен людьми: журналисты, съемочные группы различных телеканалов, депутаты фракции «Выбор России» окружали Егора Гайдара. Он, обливаясь потом, с победной улыбкой на круглом лице объяснял журналистам, что «приехал в суд, а Жириновского — нет».
— Вот сейчас мой адвокат разговаривал с судьей, выяснял, почему не рассматривается дело, — говорил Гайдар под одобрительный гул своих сторонников. — Оказывается, оно переносится из-за неявки Жириновского…
— Вы лжете, господин Гайдар! — крикнул я из другой части коридора, и мой голос перекрыл слабый голос Гайдара. Все журналисты мигом повернулись ко мне, ощетинившись микрофонами. А опешивший от неожиданности Гайдар, прерванный мною на полуслове, так и остался стоять в окружении своих сторонников, продолжая по инерции улыбаться. Теперь уже как-то глупо.
— Да, — подтвердил я уже в относительной тишине, — Егору Тимуровичу было заранее известно, что Жириновского сегодня в Москве не будет. И он заранее знал, что дело переносится. И сегодня, приехав в суд, вы, господин Гайдар, ведете себя как трусливый заяц из сказки, который тоже, узнав, что волк убежал с соседний лес, объявил, что вызывает его на поединок. И явившись на поляну, заявил всем обитателям леса, что волк, дескать, его испугался.
Мои слова вызвали у собравшихся сначала хихиканье, а затем и дружный смех. Толпа журналистов стала постепенно перемещаться следом за мной к выходу из здания суда, и уже на свежем воздухе я продолжил отвечать на их вопросы, объясняя более подробно то, что произошло сегодня, и вообще нашу позицию по данному делу.