После смерти Шулякова самым главным среди первомайцев стал Олег Иванов (он же Иваненок). Из всех перечисленных Ленинский район представляли лишь трое: Ляка, в дележе активно не участвовавший, но прикрывавший Сулеймана; Панов, вышедший из его группировки, и индивидуал Бойков, слывший криминальным «авторитетом», но ни в одной ОПГ не состоявший. Все остальные — первомайцы. Первомайцами были и Борис Копылов (Боб), и Сергей Самсонов (Самсон), и Александр Нестеренко (Нестер), и Андрей Каурдаков, и другие «калибром» помельче. Но к убийству всех и каждого из них война с Ленинским ОПС отношения иметь не может, ибо никакой войны не было.
Соперничество их бойцов до открытых столкновений не доходило благодаря мудрости лидеров левобережья, предпочитавших худой мир доброй ссоре. И разделы сфер влияния происходили мирно и вполне цивилизованно. А благодарить за это обе стороны могли бы Сергея Сысоева, разработавшего схемы разделов еще лет 10 назад. Но отблагодарили его своеобразно — вытеснив сысоевскую бригаду с Гусинобродской барахолки (в ходе передела погибли три человека). Затеявшего реорганизацию вещевого рынка на властном уровне чиновника мэрии Игоря Белякова и заместителя директора завода пластмасс Александра Гапоненко из сысоевской бригады убили примерно так же, как Вагина, Сулейманова, Каурдакова, Нечаева.
Что же касается убийств первомайцев, то практически все они вызрели в этом же районе в рамках конкурентной борьбы за лидерство. Те традиции в какой-то мере проявляются и сейчас: самые близкие к прежнему лидеру (Нестеру) и некогда дружные фигуры теперь слишком не доверяют друг другу. В Иванове же, умеющем ладить и с лидерами левобережья, и с ворами, многие влиятельные первомайцы видят человека, способного обеспечивать порядок.
Тем не менее обстоятельства покушения говорят о том, что, скорее всего, к организации преступления причастен кто-то из «своих в доску», кто был посвящен в личную жизнь Чечена и знал адрес его знакомой. А уровень работы киллеров открыто указывает на их непрофессионализм. По крайней мере, стреляли не приглашенные из других регионов специалисты. Вероятнее всего, это были совсем неопытные пацаны из какой-то местной бригады».
После покушения Олег Иванов находился некоторое время в реанимации местной клинической больницы. Он получил серьезное ранение кисти и перенес операцию. По сообщениям врачей, о чем разведали корреспонденты, несколько друзей пациента, видимо опасаясь повторной попытки покушения на Иванова, постоянно дежурили в больнице, предлагая помощь по оплате лекарств и закупке оборудования. Практически каждый день они привозили к пострадавшему специалиста-микрохирурга, который осуществлял внутрибольничные консультации.
А вот какой итог криминальных разборок в Новосибирске подвели тогда же журналисты портала FLB-Сибирь:
Борис Нечаев («Нечай» — убит), Сергей Бойков («Боек» — убит), Сулейман Сулейманов (убит), Дмитрий Панов (убит), Ярослав Вагин (убит), Михаил Нагибов («Ляка» — убит), Игорь Шуляков («Хипарь» — убит), Владимир Упоров («Упор» — убит)… Все они крупные члены ОПГ. Игорь Беляков — директор департамента мэрии (убит, был связан с криминалом).
Как вы понимаете, все это я узнал, лишь когда приехал в Новосибирск, и произошло это через год с небольшим после покушения с гранатометом на Андрея Старых и неудавшегося расстрела Олега Иванова. Ни то, ни другое преступление так и не были раскрыты подчиненными генерала Прощалыкина. И когда я приехал в столицу Сибири, как любят называть свой город сами новосибирцы (боже, сколько же у нас, в России, столиц!), Олег Иванов все еще ходил с перевязанной рукой, задетой пулями киллеров.
И только тогда я понял, с кем мне предстоит иметь дело, ведь я поехал в Новосибирск консультировать «молодых бизнесменов и спортсменов», как мне представил их депутат Логинов, — консультировать по гражданским делам о защите чести и достоинства. А тут была такая кровавая психодрама из российских лихих 90-х, на фоне которой гангстерская кинодрама Серджио Леоне «Однажды в Америке» выглядит просто невинной детской сказкой.
И потому нет ничего удивительного в том, что после первого покушения Олег Иванов все время ждал второго и готовился к нему: перед тем как куда-то поехать в городе (даже просто поиграть с друзьями в мини-футбол на какой-нибудь хоккейной коробочке, чему я был сам свидетель) он высылал туда прежде своих ребят для проверки местности. И те обходили все дворы и подъезды близлежащих домов, тщательно осматривая даже чердаки.
Вечером, в один из дней моего пребывания в Новосибирске, Олег пригласил меня к себе в гости, чтобы познакомить с женой, показать свой новый дом и маленького ребенка.
Мне было интересно, как и чем живут эти ребята, которых так демонизирует пресса. И мы поехали по городу в сопровождении нескольких машин и с большими предосторожностям. А когда приехали на место, я увидел приличный, но по московским меркам совсем небольшой коттедж, недавно построенный на берегу Оби и огороженный пятиметровым кирпичным забором, закрывающим прекрасный вид на реку.
«Зачем такой высокий?» — спросил я.
«От снайперов, — коротко, без всяких эмоций, словно речь шла о комарах, ответил Иванов, любезно пропуская меня в дом. — Разрешили бы, я и выше построил».
И если бы не его перевязанная бинтом, простреленная рука, я бы подумал, что всё это какая-то шутка и ребята просто заигрались в казаки-разбойники.
И все-таки определенная доля позерства во всех этих мерах предосторожности (особенно — с постоянной посылкой впереди себя «разведчиков»), на мой взгляд, была. Нет, это было не чистое, вульгарное позерство, — «позерство» здесь даже не совсем подходящее слово. Скорее то была молодецкая бравада, желание показать окружающим (особенно посторонним — таким, как я), как он, Олег Иванов, легко играет со смертью.
К тому же все эти меры предосторожности с конспирацией, «разведчиками», внезапными «тревогами и учениями», как я понимаю, имели и практическое значение: они держали в постоянном напряжении и «боевой готовности» всех его охранников и подчиненных.
И в Москве однажды произошел весьма забавный на эту тему случай, который я часто вспоминаю.
В те годы у метро «Маяковская» был неплохой ресторан, выдержанный в стиле хай-тек, со смешанной городской кухней и под соответствующим названием — «City». Он занимал первый и подвальный этажи старого московского дома прямо напротив агентства «Интерфакс», и я довольно часто бывал там, благо живу рядом. Особенно нравилась мне у них жареная утка под сладким соусом с гречневой кашей. Но и все остальное там тоже было на уровне.
И вот однажды я пригласил туда своих новосибирских знакомых, которые после моего визита к ним стали все чаще и чаще появляться в Москве. А им этот ресторан очень понравился, и они превратили его в постоянное место наших встреч.
И если в первые свои приезды в столицу некоторые из ребят были одеты в спортивные костюмы (мода на которые в Сибири к этому времени все еще не прошла) и ездили по Москве на «жигулях», то потом, и очень быстро, все приоделись в столичных бутиках и стали ездить на больших, очень дорогих японских внедорожниках черного цвета. На них же они отправлялись частенько из Москвы отдыхать в Сочи, останавливаясь там не иначе как в «Radisson SAS Лазурная», где я их как-то раз случайно и встретил. Это был самый разгар лета 2005 года, и я прилетал в Сочи, чтобы повидаться с еще одним авторитетным сибиряком — братчанином Владимиром Тюриным. Тот, встретив меня в аэропорту, отвез в «Лазурную», прогулялся со мной до пляжа, и там нас увидели ребята из Новосибирска. Разумеется, они меня ни о чем не расспрашивали, но все последующие дни старались не занимать своими проблемами, за что я был, конечно, им признателен.
Так вот, возвращаясь к московскому ресторану «Sity»: пригласив меня туда в очередной раз на встречу (а это было как раз в 2005 году), новосибирцы, уже приодевшиеся и освоившиеся в Москве, устроились в нижнем зале, разделенном на несколько «кабинетов». Мы пообедали, поговорили, и когда встреча подходила к концу, Олег Иванов приказал одному из своих парней пойти наверх и узнать, есть ли в этом ресторане черный выход. Тот послушно поднялся и вышел. «Да, — вернувшись спустя минут пять, доложил он. — У них есть дверь во внутренний двор из кухни, но через кухню администратор проходить не разрешила». Иванов, не отрывая взгляда от своей чашки с кофе, молчал. Потом, сделав последний глоток, поднялся и, попрощавшись со мной, решительно двинулся наверх. Следом за ним пошли и все остальные. «Ну вот, — подумал я, — сейчас начнут пробиваться через кухню».
В это время все официанты и официантки в черной униформе испуганно выстроились по стойке смирно вдоль лестницы и далее — до самых дверей. Между тем Олег в сопровождении своих охранников и друзей, ковыряясь зубочисткой во рту, спокойно прошагал мимо этого «почетного караула» и вышел на улицу, где их поджидали машины. Я, шедший последним, не выдержал и рассмеялся. На улице он еще раз пожал мне руку, сел в машину и уехал…
С тех пор Олега Иванова и его новосибирских друзей я больше не встречал.
А вот Андрея Старых арестовали еще за год до этого — в марте 2004 года. Арестовали по обвинению в организации в 1996 году убийства новосибирского предпринимателя Геннадия Миллера.
Перед этим Андрей снова, как и в 2003 году, публично обвинил в коррупции и организации заказных уголовных дел руководителей правоохранительных органов Сибирского федерального округа. В центре его критики вновь оказались начальник оперативно-разыскного бюро (ОРБ) генерал-майор Юрий Прощалыкин, руководитель антитеррористического центра «Т» Александр Никитин и его заместитель Петр Козырев. По мнению Старых, милицейские начальники фабриковали уголовные дела против бизнесменов по заказу конкурентов. Кроме того, Никитин и Прощалыкин якобы даже участвовали в убийстве брата Старых — Романа Лазурко.
И реакция со стороны правоохранителей на все эти обвинения на сей раз последо