— Я — президент страны, — представился Михаил Сергеевич.
— Я вас узнал, — ответил батюшка.
Уж и не знаю, что за разговор состоялся между ними (все, кого я потом расспрашивал об этом, передавали его по-разному), но двери храма так и не были открыты перед влиятельным посетителем и его свитой. Об этом случае будто бы даже писала пресса, и все полагали, что ничем хорошим такое упрямство для священника не закончится. Но все обошлось.
В этой церкви, расположенной вблизи еще двух подмосковных районов — Воскресенского и Коломенского, я оказался, можно сказать, случайно (хотя, как показывает жизнь, ничего случайного в ней не происходит). Один мой подзащитный так много рассказывал мне об этом удивительном батюшке, что я (человек невоцерковленный) заинтересовался и поехал посмотреть на него своими глазами.
Слова его проповеди и в самом деле цепляли за живое. Я оглянулся кругом и увидел сотни сосредоточенно слушающих его людей самого разного возраста и неожиданно понял, нет, ощутил, что это и есть тот самый русский народ, о котором мы часто говорим, но еще чаще которого попросту не замечаем или того хуже — над которым смеемся. И мне неодолимо захотелось быть его частью. Потому что до этого момента, признаюсь, я никогда не воспринимал себя частью чего-либо. Да о таких вещах люди обычно и не думают. Но именно там, в деревянной церкви, согретой холодным осенним утром дыханием людей, среди икон, горящих свечей и лампад, я вдруг понял, что такое единство точно существует.
А тот, кто мне рассказал о Святониколинской церкви и ее настоятеле, сидел в Матросской Тишине и ждал окончания следствия по своему делу. Им был поэт Андрей Жданов.
Кто сказал бы, не поверил,
Не приснилось бы во сне,
Защемило сердце дверью
Мне в Матросской Тишине.
Слышу странные приказы:
«Руки за спину! К стене!»
Не доходит как-то сразу,
Неужели это мне?!
Эй, постойте! Так нечестно!
Я ж не жулик, не бандит!
Никому не интересно,
Много разных тут сидит…[1]
Поэт Андрей Жданов и в самом деле не был ни жуликом, ни бандитом. Он был геофизиком, начальником геологической партии, заведующим научной лабораторией, преподавал студентам логику и историю религий, строил церковь, а еще — 12 лет возглавлял администрацию подмосковного поселка Белоозерский в Воскресенском районе, где среди лесов и дивных озер проживают рабочие и служащие нескольких оборонных предприятий. За что, собственно, и поплатился свободой. И все-таки для меня он — поэт. В первую очередь — поэт, а уже потом — мэр Белоозерского и все остальное.
Если вы думаете, что со времен Коняхина отношение властей к толковым, деятельным и популярным в народе руководителям у нас изменилось, то вы ошибаетесь. Особенно что касается популярных! Таких людей российские власти традиционно боятся и потому не выносят, заменяя, по возможности, на менее одаренных, но более покладистых. Странно, но те, кто находится у нас на самом верху, считают, что эффективно руководить жизнью области, города и уж тем более какого-нибудь городского поселка может любой человек. Впрочем, они, наверное, судят по своему опыту, который им подсказывает, что любой человек может управлять и государством, о чем когда-то говорил и Ленин. Но я думаю, Ленин говорил все это шутки ради, для красного словца. Он вообще был большой шутник, этот вождь мирового пролетариата! Но его последователи воспринимали все чересчур уж серьезно, и что из этого вышло — мы теперь хорошо знаем.
А Андрей Александрович Жданов, полный тезка и однофамилец знаменитого члена Политбюро ЦК ВКП(б), был действительно уважаем и искренне любим своими земляками. Но самое удивительное, что отличало его и от упомянутых выше Климентьева и Коняхина, и уж тем более от московского мэра Лужкова, так это то, что он не растерял ни уважения, ни народной любви не только после отстранения от должности, но даже и после осуждения судом!
Массовые демонстрации в его поддержку до суда и после, награждение осужденного мэра почетным знаком «За заслуги перед поселком Белоозерский», принятие его в Союз писателей России и т. д. и т. п.
Может возникнуть вопрос: почему я решил написать о человеке, который не был известен широкой публике? Во-первых, потому, что таких талантливых и честных людей с драматической судьбой было и есть в России очень много. И хоть об одном из них рассказать-то надо. Во-вторых, тот способ, каким власть разделалась со Ждановым, был вполне распространенным. Благодаря ему крупные чиновники и связанные с ними предприниматели (которых «крышевали» иногда жулики и бандиты, а иногда — менты и чекисты) устраняли неугодных руководителей на местах и мгновенно создавали свои многомиллионные состояния. Создавали, что называется, на пустом месте — за счет приватизации и последующей продажи государственных предприятий, производственных, административных и торговых зданий, природных ресурсов и самой земли.
В 2008 году, на беду 20 тысяч белоозерцев, на их леса, поля и озера, расположенные недалеко от Москвы, положил глаз один московский авторитетный предприниматель, некто Дмитрий Барановский — «правозащитник», «летчик-истребитель», «снайпер-десантник», «герой-афганец» и прочее, прочее, прочее, по прозвищу Беленький. Спустя четыре года он будет признан судом еще и вымогателем, и лжедоносителем, получив за все это 12 лет лагерей строгого режима. Но пока «летчик-истребитель» еще свободно летал на своем авто по Москве и Подмосковью, несколько его фирм, оформленных на близких ему людей, при поддержке «кураторов» из ФСБ, а также знакомых из МВД и Генеральной прокуратуры, спокойненько занимались рейдерскими захватами, незаконной скупкой и перепродажей дорогой подмосковной земли, угрозами, шантажом, вымогательством, ложными доносами, фабрикацией уголовных дел в отношении несговорчивых конкурентов, бывших партнеров или чиновников.
Ничего нет удивительного и в том, что он находил поддержку у многих людей, наделенных властью. Да, приходится грустно повторять: человек слаб. А искушений много. И уж совсем неудивительно, что «герою-афганцу» в заполучении по дешевке белоозерских земель помогал сам глава Воскресенского района Юрий Слепцов — участник афганской войны, бывший полковник, бывший президент хоккейного клуба «Химик», бывший соратник губернатора Московской области генерала Б. Громова, бывший член партии «Единая Россия»… Бывший — потому что летом 2010 года, через год после описываемых событий, он будет пойман с поличным при получении взятки и посажен в Лефортово. Впрочем, Слепцов и там не станет терять времени понапрасну и, будучи по природе человеком сильным, а также членом общественной организации «Боевое братство», так закошмарит одного своего сокамерника-кавказца, что тот напишет признательные показания. Испуганный кавказец, правда, при первом же появлении в суде от своих показаний откажется, но «активная помощь правоохранительным органам» и «твердая гражданская позиция» мэра-коррупционера не останутся незамеченными, и через два года суд приговорит его… к штрафу.
И вот в 2008 году, заручившись поддержкой этого человека, его молодой «однополчанин» Беленький начал операцию по скупке и перепродаже земельных паев искусственно обанкроченных совхозов Воскресенского района. А когда этому стал мешать глава поселка Белоозерский Андрей Жданов, не только воспевавший родную землю в своих лирических стихах, но к тому же еще и выступавший с резкой критикой мэра Слепцова, последний помог «снайперу-десантнику» убрать назойливого оппонента, упрятав его за тюремную решетку — подальше от белоозерских полей.
Кто как может здесь время проводит,
Я учусь (в чем отстал на свободе).
Не курю, не «торчу», не «шныряю» —
Свой словарный запас расширяю.
Перед сном, покрестясь на иконку,
Не в кровать я ложусь, а на «шконку»,
А с утра нет мне долюшки краше,
Чем всех раньше успеть на «парашу».
Иль «дальняк», это суть не меняет,
Все равно оно тем же воняет.
Не такая уж головоломка:
Суп — «баланда», а миска — «шелемка»,
Обыск — «шмон», ну а карцер здесь кличут
Романтическим именем — «кича».
С допотопных времен так ведется:
Главный опер здесь «кумом» зовется,
И, знать, чувствуя дома утрату,
Называют все камеру «хатой».
Ну а дверь, догадаетесь сами,
Называется здесь «тормозами».
В каждой «хате» есть вождь настоящий,
Называется просто — «смотрящий».
Но дерзить со «смотрящим» не стоит,
Он любого «нагнет» и «построит».
Все ошибки в словах иль делами
Называются здесь «косяками».
За «косяк» вам по первости скажут,
А потом и примерно накажут.
А из «хаты» своей «ломанешься»,
Навсегда «ломовым» прозовешься.
И поскачет «объява» по «хатам»,
Нет преграды тюремным почтамтам.
Между окон с великой сноровкой
Потайные продеты веревки.
По веревкам мешочки гоняют,
Их красиво прозвали «конями».
В этой почте премудростей много,
А зовется все просто — «дорога».
От ментовской спасаясь погони,
По «дороге» проносятся «кони».
«А-у-е!» — значит «хата» на связи,
Крик: «Пойдем!» — «конь» в окошко вылазит,
И помчался к окошку другому,
Как доскачет, сигналят: «Груз дома!»
Вот про эти про все заморочки
Я хотел вам черкнуть эти строчки.
Может, вышло чуть-чуть «некузяво»,
Но зато не письмо, а «малява».
Скупка земельных паев проходила организованно и осуществлялась на подставных лиц из числа самих же пайщиков. Затем производилось изменение разрешенного вида использования этих земель, после чего участки перепродавались приблизительно в пятьсот раз дороже. Это — общая схема.
В итоге по этой схеме на территории Белоозерского были мгновенно скуплены все свободные земли. А в качестве подставного лица использовалась местная пенсионерка — бабушка божий одуванчик, проработавшая всю жизнь в совхозе простой рабочей. Обычно у нее не хватало пенсии на нормальное житье-бытье,