Практикующие специалисты уже давно вывели формулу этапов таких дел. Первый год — кипение эмоций, период активных военных действий (этап отрицания). Второй год — первая усталость, фиксация ситуации, понимание необходимости договариваться (этап торга). Третий год — истощение ресурсов эмоциональных и финансовых, окончательное решение закончить процесс, пусть и не на идеальных для себя условиях (этап принятия). Адвокат принимает на себя все проблемы клиента на каждом этапе. И служит, к сожалению, тем коллектором, который производит первичную, саму грубую очистку. При этом он вынужден корректировать и направлять эмоции доверителя, чтобы они не выходили за рамки закона. Конфликтный момент, что и говорить.
В семейных спорах вообще очень мало закона и очень много эмоций. Клиенты будут втягивать вас в свои проблемы, давить на несправедливость и жалость. Вам же придется сдерживаться и все-таки оставаться не только профессионалом, но и человеком. Есть, конечно, адвокаты, которые настолько восприняли «базарный» тон ведения такой категории процессов, что и в общении со своим доверителем продолжают придерживаться такого же стиля. Наверное, можно было бы сравнить их с хирургами, которые причиняют боль, но возвращают здоровье. Но, учитывая беспристрастность суда, какие могут быть гарантии того, что клиент получит не только боль, но и результат? Адвокаты не могут ничего обещать, это правило незыблемо. А если даже в пятидесяти процентах случаев вы тупо «обгавкали» клиента, а потом еще и процесс проиграли, то смысл такого стиля общения? Тогда, простите, вы просто хам и не считаете нужным сдерживаться. А у человека действительно беда, не от хорошей же жизни он с бывшим супругом детей делит.
Совет, когда вы попали в окружение доверителя и сочувствующих ему родных и близких, может быть, пожалуй, только один — оставаться и профессионалом, и человеком одновременно. А в начале знакомства с делом и самим клиентом понимать, что выбор стиля общения с ним вы делаете не на месяц, а на несколько лет. И самым безопасным для вас будет выбрать такую манеру, в которой вам будет комфортно на протяжении этого периода времени. На первом этапе вы еще можете склонить клиента к предлагаемому порядку общения, а вот поменять его в дальнейшем будет уже сложно и сопряжено с конфликтами внутри тандема «доверитель — адвокат».
«Живая», простая и «мертвая» вода
В зависимости от категории дела, которое вы вели для конкретного клиента, у него будет формироваться мнение о вашей личности, или та самая пресловутая персонификация. Поэтому адвокату, совмещающему, например, ведение гражданских дел в интересах юридических лиц и тех же отраслевых дел для лиц физических, следует быть готовым к тому, что отзывы о его работе будут различаться в зависимости от дела клиента.
«Живая» вода будет литься на мельницу вашей репутации в первую очередь от юридических лиц, которые не только с вашей помощью выиграли суд, но и взыскали присужденное имущество или деньги в натуре, а не на бумаге. Это самая благодарная категория клиентов, от них можно рассчитывать на по-настоящему восторженные отзывы. Адвокат имеет полное право на благодарность, если доработал по взысканию (наша система исполнения судебных решений настолько совершенна, что дает отблеск этого самого совершенства на любого взыскателя, который в итоге хотя бы что-то получил). В эту же когорту восторженных почитателей вашего таланта мы относим лиц физических, которым победа принесла ощутимую финансовую выгоду при минимуме отрицательных эмоций. Например, неустойка, взысканная с застройщика, защита прав потребителей или восстановление на работе.
Простые отзывы (ровные, без восторга, но и без негатива) тоже нужны. В эту группу вполне можно отнести людей, скептически настроенных изначально (в духе «все юристы — жулики» или «за что тут платить, все очевидно»). Их мнения об итогах процесса будут полезны именно этим скепсисом — адвокат, сумевший преодолеть первоначальный клиентский негатив или сдержанность как свойство характера доверителя, тоже достоин последующих обращений. Недоверчивые клиенты, кстати, сложно привлекаются на первом этапе сотрудничества, но в дальнейшем могут стать вашими наиболее ценными добровольными «привлеченцами», которые совершенно безвозмездно вытащат из-под коряги своих таких же недоверчивых знакомых, имеющих проблемы по части юриспруденции.
Напоследок скажем пару слов о «зомби-взводе». Это та категория клиентов (как правило, по бракоразводным и наследственным делам), которая неспособна дать по вашей работе положительный отзыв просто в силу категории дела. Они всегда будут недовольны и, что скрывать, будут вызывать у адвоката чувство обиды и дискомфорта — он-то свою работу сделал качественно, добился приемлемого результата, а благодарности не получил. Не стоит быть строгим к таким доверителям: уровень психотравмы, которую наносят участникам подобные дела, крайне высок и, пожалуй единственный из гражданских дел, может сравниться с ущербом от дел уголовных. Поэтому вряд ли стоит ожидать от раздавленных морально людей восхищения качеством дороги, закатанной тем катком, который по ним проехал. Будем снисходительны, отсутствие отзывов плохих — это максимум, на что юристы могут рассчитывать в таких случаях.
Отвечая на вопрос, вынесенный в название главы, опытные адвокаты вынуждены выбирать третий вариант ответа. Персонификация в нашей профессии не благо и не проклятие — это данность. За все, что вы сделаете для людей, вам неотвратимо придется отвечать. Хорошее, плохое, хорошее с вашей точки зрения и одновременно плохое с точки зрения клиентской — это ваш крест.
По крайней мере, можно порадоваться, что адвокатов не оценивают по самому факту принадлежности к профессии. Раньше, если верить истории, можно было быть расстрелянным только за принадлежность к классу или специальности. Нас же пока оценивают по нашим делам, а не по репутации сообщества. Хотя… (Здесь проехал фантом «Майбаха» Э. Пашаева.)
Брадобреи от адвокатуры: может ли адвокат изменять профессии в угоду бизнес-интересам?
Не обязательно быть честным. Главное — уметь находить оправдание.
В отличие от России царской и современной Европы, в России сегодняшней адвокаты уважением общества не пользуются. Сколько бы ни говорили про «престиж профессии», главный мотив выбора юриспруденции в качестве основной деятельности один — деньги.
И здесь мы сталкиваемся с исконно русским отношением к вопросу чистоты денег. Если во всем мире придерживаются позиции Тита Веспасиана с его «деньги не пахнут», то в России до сих пор деньги могут быть разными. Скорее всего, это противопоставление пошло со времен окончательного осознания того, что деньги и уважение к профессии сочетаются у нас крайне редко. Учитель, врач, военный возглавляют рейтинг доходов с конца, при том, что необходимость этих специалистов редко ставится кем-то под сомнение. С другой стороны, «купчик» («барыга»), «адвокатишка» и «чинуша» — профессии, обществом не только не уважаемые, но в каком-то смысле презираемые, — в том же рейтинге доходов уверенно входят в пятерку лидеров.
Это давнее противостояние профессий духовных и материальных привело к тому, что для чистоты эксперимента общество вынуждено противопоставлять их — и отказывать специалистам с высоким уровнем дохода в уважении. По-человечески понятно: Советский Союз, как последний на территории России анклав, сочетавший уважение рабочего высшей категории с приличным доходом, развалился, замену не построили, учителям, недовольным размером зарплаты, советуют идти в бизнес. Как при таком бэкграунде признать, что уважаемая специальность может быть доходной? Нельзя, картина мира рухнет. У нас в стране вообще тяжело с многообразием взглядов на жизнь, все выстраивается на противопоставлении. Если уважаемый интеллигент — должен быть нищим. Имеешь деньги — украл, либо обманул того же интеллигента.
Именно поэтому адвокаты первой волны после развала СССР и не претендовали на сочетание уважения и дохода. От уважения их отучила коммунистическая следственная машина, а жизнь в девяностых годах прошлого века сама поставила на первое место финансовый вопрос. Поэтому выбор был сделан в пользу денег, что и перешло по наследству к молодым адвокатам, начинавшим практику в двухтысячных и позже. Так что оставим в стороне незначительный процент тех, кто с детства мечтал стать адвокатом, а попробуем понять мотивы специалистов, пришедших в профессию не только и не столько работать, а зарабатывать.
Читателю может показаться, что это противоречит ранее высказанным мыслям о несовместимости адвокатской деятельности и бизнеса. Это не так. Просто в вопросах денежных, особенно в части конфликта между доходом и профессиональной этикой, всегда есть масса нюансов.
«Он любил и страдал. Любил деньги и страдал от их недостатка»
Давайте попробуем быть честными хотя бы с самими собой. Ни в одной идеальной картинке профессионального будущего, которые рисуют себе начинающие адвокаты, не присутствует даже бедность, не говоря уже о нищете. Детали могут различаться: кто-то делает акцент на победах в судах, кто-то на приемах богатых клиентов или количестве сотрудников своей фирмы. Но никто, поверьте, не представляет адвокатскую практику как неоплачиваемую волонтерскую деятельность по оказанию помощи униженным и оскорбленным.
Адвокат начинает свою практику с прицелом на то, что она будет его кормить, и кормить хорошо. Это не предательство идеалов или угодничество, это как раз честная и логичная мотивация. Мы берем на себя проблемы людей, которые не хотят или не могут разрешить их самостоятельно. За это нам должны платить достойные деньги, поскольку адвокатская работа, простите, не самая комфортная и спокойная. И если вы работаете за деньги, это совершенно не означает, что вы стали «барыгой», перестав быть адвокатом.
Бывают, конечно, благотворительные дела, когда доверитель не располагает средствами, чтобы оплатить ваши услуги, а вы все равно ему помогаете, но такие случаи встречаются в любой профессии и являются тем исключением, которое только подтверждает основное правило — вы работаете за деньги. Брадобреем вы становитесь чаще всего в двух случаях. Первый — организовываете бизнес в сфере услуг (от консалтинга до сопровождения личного банкротства), который только номинально называется адвокатской конторой, фактически таковой не являясь. Второй — вы практически исключаете из своего инструментария правовые составляющие, концентрируясь на «решании» вопросов.