Я испытываю странное смущение от этих слов, опускаю голову, не в силах смотреть на адвоката, но он берет мой подбородок и невесомо касается моих губ своими. Вдох. Выдох на придыхании. Тепло. Страх. И жажда сдаться. Упираюсь в широкую грудь, но Лео поднимает мои руки за запястья, и ничего не остается, как обнять его шею.
– Нет… Лео, ты… только не делай этого снова, слышишь? – слова звучат истерзанным стоном. – Не смей!
– Не делать… что?
Уголки его губ приподняты, но в глазах ревут огненные водовороты и подавленная ярость. И мне уже совсем не по себе. Лео вдавливает меня в свое полыхающее тело. Не понимаю, чего боюсь больше: его поведения или своего возбуждения; не понимаю, хочу ли его остановить или, наоборот, надеюсь, что он не остановится…
– Ты знаешь!
Я закрываю глаза, чтобы отрешиться от жадного взгляда. Вжимаюсь в стену еще сильнее, отстраняясь от Лео. Сексуального. Одержимого. Желанного. Нечеловечески красивого мужчины, при виде которого девушки раскрывают рты! Он же склоняет голову и влажно целует меня под ухом. Проводит кончиком языка. Поднимает меня одной рукой за талию, заставляя обхватить его ногами, и удерживает спиной к стене. Мышцы мужчины напряжены. Он взбудоражен, но выражение лица сосредоточенное. Я понимаю, что Лео тоже сходит с ума от внутренних противоречий, не зная, как выбраться из омута, в котором мы оба захлебываемся.
– У тебя ничего не болит? – Он проводит ладонью по низу моего живота. – После вчерашнего.
– Будто тебе есть до этого дело, – фыркаю я.
– Эми, мне есть дело до всего, что связано с тобой.
Вновь касается горячими губами щеки и стискивает мои бедра, впивается пальцами будто под кожу. Я же изо всех сил стараюсь вытолкнуть из разума – и сердца! – стремление вновь растаять в его сильных руках. Особенно сейчас. Когда чужой язык скользит по моей раскаленной коже на шее… еще ниже… поцелуй в ямку под горлом…
Запах хвойного леса… и мороза…
Влажные прикосновения на ключицах…
Горячие ладони уже под моей толстовкой – гладят поясницу, вызывают электрический ток, бегущий по позвоночнику. И мне это дико нравится. До сумасшествия! До потери памяти! Мне невыносимо нравится ощущать поцелуи Лео, чувствовать его вожделение, жар, пульсацию крови по венам.
– Я только о тебе и думал, черт возьми, – шепчет он на выдохе, – я чуть с ума не сошел, когда ты пропала… а теперь… до одури, до смерти хочу… не понимаю, что со мной происходит, что ты делаешь со мной…
– Ты ведь… не собираешься? – ужасаюсь я. – Мы в университете!
Ладонь адвоката сжимает мою грудь под одеждой, пальцы очерчивают контур, задевают чувствительные точки, а хриплые слова выжигают мозг:
– Никто не зайдет.
– Услышат!
Он прикусывает мою нижнюю губу, делает шаг назад, все еще держа меня на руках. Сажает на стол. Опоминаюсь, когда Лео переворачивает меня на живот. Ахаю. Начинаю глухо пищать и выползать из-под него. Лео замирает. Я дергаюсь, на секунду успеваю повернуть голову – обжечься изумрудным взглядом.
– Перестань! – умоляю я, ощущая его эрекцию сквозь нижнее белье. – Нет!
Он хочет меня. И он в гневе из-за того, что я убежала. Пугающее сочетание.
Пальцы Лео скользят вниз, ласкают: поясница, ягодицы, между бедер. Я захлебываюсь этим проклятым «нет» и готова послать все в бездну, но из последних сил сопротивляюсь.
– Интересно, – шепот касается виска, медленно движется по шейным позвонкам, и я покрываюсь мурашками, – когда ты борешься со мной, то возбуждаешь… забавное явление.
Лео собственнически прижимает меня ближе, вдавливает в свои бедра и медленно гладит изгибы талии. Тяжело втягивает воздух. Чуть ли не рычит.
И тело мое предательски реагирует! Я вздрагиваю от прикосновений и, кажется, слегка выгибаюсь, из-за чего движения Лео становятся порочными. Настойчивыми. Он очень… плотно. Шепчет на ухо, просит расслабиться, я чувствую, как каменеют его мышцы, когда он касается моего влажного белья.
И черт возьми, внизу живота словно кипятком плеснули, но мне не нравится быть в роли чей-то игрушки. В темноте этот человек словно пантера, развлекается с добычей, прежде чем ее сожрать!
Нужно опомниться.
– Остановись! – молю, ощущая пальцы адвоката под своим бельем и окончательно теряя рассудок.
Лео ослабляет хватку. Позволяет мне перевернуться и сесть на парту. Но не убежать. Я натягиваю коричневые лосины, которые он с меня стянул до бедер.
– Ты рехнулся!
– Совершенно, – хмыкает он.
– Как ты вообще додумался заявиться?
– Поверь, удивлен не меньше тебя тем, что творю, однако… – Он облизывает губы. – Ты тоже поменяла приоритеты. Куда подевалась твоя жажда справедливости?
– Она на месте!
– Правда? Ну так пойди сдай меня властям. Расскажи всем. Можешь в интернете выложить, почему нет? – говорит с задумчивой насмешкой. – Что тебя останавливает?
– Прекрати!
– Что прекратить?
Его пальцы скользят от моей шеи до талии.
– Играть со мной! Это жестоко!
– Почему? – усмехается он. – Неприятно осознавать, что всю жизнь была лицемеркой?
Я даю ему пощечину.
Адвоката чуть ведет в сторону, но он лишь ухмыляется и, не отпуская меня, придавливает к столу. Я смотрю в его глаза и внезапно осознаю, что он специально меня провоцирует. Намеренно! Но почему? Зачем ему еще больше настраивать против себя?
– Какая из твоих личностей настоящая? – рявкаю я. – Которую ты пытаешься внушить? Или та, где ты страдал от роли, которую играешь?
– М-м, – он склоняется, заставляя лечь на парту, произносит в мои приоткрытые губы: – Быстро учишься, Хромик.
– Хватит, не трогай меня, – вырываюсь.
– Эми… – Лео резко сажает меня, а сам вклинивается между ног, приподнимает костяшками пальцев мой подбородок. – Помнишь, я говорил, что жизнь не делится на черное и белое?
– Ты, безусловно, черное.
– Да. Но ты и словом обо мне не обмолвилась. Хотя могла. Почему?
– Мне нужно было подумать.
– Зачем? Ты узнала правду.
– Не заставляй меня произносить то, что и так знаешь, и презирать себя за это!
– Я не хочу, чтобы ты терзалась моральной дилеммой, я хочу, чтобы поняла… я не уйду. Ты можешь убегать. Но я найду. И не потому, что боюсь чего-то, будь оно проклято, все наоборот – потому что каким-то невероятным образом я тебе доверяю. Это гребаная аномалия! И я… не хочу это потерять. Мне нужно… – Он обреченно выдыхает в мои губы: – Мне нужна – ты. Твою мать, ты нужна мне.
– Лео, ты людей убиваешь, – в ужасе бормочу я.
Шакал отводит взгляд. Мрачно. И глубокомысленно. Я понимаю, что сказать о чувствах ему стоило галактических трудов, но какое это теперь имеет значение?
– Я не обычных людей убиваю. И ты это знаешь. Каждый из них заслуживал смерти.
– Не тебе решать!
– Все сложно, – вздыхает он, заправляя мои волосы за ухо. – Ты не представляешь насколько.
– Умоляю, скажи, что это лишь глупый розыгрыш, ну хоть что-нибудь скажи. Скажи, что ты не убийца!
Он молчит.
– Боже, – взмаливаюсь я, закрывая лицо. – Ты не собираешься отрицать, да? Мог бы хоть вид сделать, раз пришел?! Ты умеешь убеждать. Я бы поверила! Однако ты даже не попытался и, более того, хочешь, чтобы я приняла тебя тем, кто есть. Маньяком!
Он выгибает одну бровь.
– Ты меня удивляешь.
– Десятки человек… ты убил, – прорывает меня. – Или сотни? Не все жертвы ведь известны, да? За деньги! Господи! А я-то с ума сходила, когда ты просто в суде убийц защищал, называла тебя чудовищем, а ты… Поверить не могу! Ты ими прикрывался! Ты будто гигантский василиск, отвлекающий от себя внимание мелкими гадюками, которых дергаешь за хвост, чтобы они шипели как можно громче и кидались на публику.
Я суплюсь. Вспоминаю, как Лео говорил, что его знают лишь по громким делам, а о сотнях других, где он защищает пострадавших, никто и не помнит. А если здесь та же параллель? Убийства, приписанные киллеру… их около сорока. Но кто знает правду? Скорей всего, киллер убил сотни людей, просто не все были такими известными личностями, как эти тридцать шесть.
– Кажется, я подставил шею для удара ближе, чем думал. – Он впивается в меня малахитовыми глазами. – Ты понимаешь, что теперь я не могу тебя отпустить?
– И? Застрелишь меня? Зарежешь? Отравишь? Вперед. Если собираешься, то просто замолчи и сделай, а не рассказывай о том, что я для тебя значу. Ведь значу я ровно ничего!
Я зажмуриваюсь, удерживая слезы. Толкаю Лео в грудь. И спрыгиваю со стола, кидаюсь к двери. Не хочу, чтобы он видел меня раздавленной и дрожащей, не хочу, чтобы вообще меня видел, хочу спрятаться, забиться под землю и никогда не высовываться.
Лео хватает мое запястье. Разворачивает. Сковывает в объятиях.
– Не плачь, – просит он, вытирая мои слезы. – Посмотри на меня, ну же, Эми, посмотри.
Я ловлю теплое дыхание на лице, когда он запрокидывает мою голову. Сердце подпрыгивает при рывке к нему – Лео теснее прижимает к себе, и я остро ощущаю настойчивые сигналы его возбуждения, хриплые выдохи и жар, исходящий от крепкого тела. У меня самой подкашиваются ноги.
– Не сопротивляйся мне. Не убегай. И прошу тебя, не плачь, это того не стоит.
– А что остается? – всхлипываю. – Вчера меня чуть не убили. Из-за тебя! И ты просишь успокоиться? Как?! Я вот-вот разорвусь на две части, потому что ни выдать тебя не могу, ни молчать. Я понимаю, что со мной будет, если открою рот… и ничего никому не скажу, только отпусти меня, не мучай, умоляю…
– Не могу, – коротко хрипит Лео, зарывается пальцами в мои волосы. – Я не могу отказаться от тебя, провались весь гребаный мир в геенну!
Лео опускает голову. Сжимает мои русые пряди в кулак и выдыхает пламя. Его язык сначала осторожно гладит мои губы, раскрывая, затем проникает в рот. Лео втягивает мой язык, ласкает своим.
– Будь оно проклято, – рычит он, на секунду отстраняясь. – Я не уйду. И ты тоже.
И вновь углубляет поцелуй. Твердая рука надавливает чуть ниже поясницы, припечатывает мои бедра к его. Мир плывет. Я ничего не понимаю. Только чувствую, как внутри все натягивается до предела, и я дрожу, дрожу, будто вот-вот потеряю сознание. Его руки гладят меня. Опускаются на ягодицы. Сдавливают. Язык скользит по шее, оставляя влажную дорожку, и во мне пробуждаются воспоминания о том, что этот мужчина делал со мной вчера…