Лео вздрагивает всем телом.
– Ты меня с ума сведешь, – рычит он, наблюдая за моими действиями, голос срывается на низкий рваный стон: – Возьми…
– Тебе нравится быть со мной, Лео? – перебиваю, вновь садясь на него. – Что ты сделаешь, если через неделю я уйду? Или утром? Если просто возьму и исчезну? Будешь скучать?
– Ты никуда не уйдешь, – хрипит он и приказывает: – Сними наручники. Сейчас же!
– Ошибаешься. Я уйду. Просто уеду, и ты ничего не сможешь сделать. Ты и сам знаешь. Боишься этого? Хоть немного?
– Эмилия, хватит!
– Скажи.
– Зачем эти игры? Ты еще злишься на меня? В этом дело?
– А сам как считаешь? – угрюмо спрашиваю. – Тебе плевать на то, что я чувствую! Думаешь только о себе. Я лишь игрушка для тебя.
– Все иначе, – на выдохе твердо произносит он.
– Я тебе не верю.
– Что ты хочешь от меня, Эми? Скажи напрямую! Я сделаю все, что захочешь.
Лео резко поднимает таз, и я падаю вперед, он тянется к моей груди, обхватывает губами, посасывает. Я инстинктивно прижимаюсь ближе, запускаю ладони в мягкие каштановые волосы. Прогибаюсь в спине. Он сводит меня с ума не меньше, чем я его. Слишком сладко. Мы оба на грани.
– Я ничего от тебя не хочу, – выговариваю, заставляя себя оторваться от Лео, и вновь усаживаюсь на нем. – Но ты должен понять, что если убьешь отца Макса… или еще кого-то… Я больше не захочу тебя видеть. Я просто не смогу.
– Сними гребаные наручники!
Лео звереет окончательно, едва не разрывает кольца новым порывом.
– Пообещай мне!
– Что?!
– Что никого не убьешь!
– Я не могу! – рявкает он. – Ты не понимаешь? Я не могу, катись оно все в бездну!
Лео закрывает глаза, опускается затылком на подушку. Выдыхает. И молчит.
Я наклоняюсь, обнимаю его за шею и утыкаюсь носом в каштановые волосы.
– Прости, – жалобно тяну. – Я схожу с ума. Не верю, что ты… не могу. Скажи что-нибудь…
– Ты мое наказание. И подарок судьбы. Я не знаю, что с этим делать. И тоже скоро чокнусь. Мне кажется, если я тебя убью, то потом всю жизнь потрачу на поиски способа тебя воскресить. – Он заглядывает мне в глаза. – Поцелуй меня. Просто поцелуй. Без слов! Умоляю.
И я целую Лео.
Нет больше смысла его мучить. Я и сама должна понимать: близость между нами не дает мне права выворачивать его наизнанку, мы знакомы всего ничего, боже, да кто я такая?
Страх. Желание. Боль. Все смешивается. Лео распаленно дышит. Я крепче обхватываю его ногами, взмахиваю волосами, медленно провожу ладонью по своей груди, талии, бедру… Лео приоткрывает рот. Зелень радужек перекрывает черный обсидиан.
– Ласкай себя, – просит он с хрипящими нотами. – И смотри мне в глаза.
Я кусаю губы от смущения, но тяну пальцы вниз и делаю то, что он хочет. Другой рукой сжимаю его эрекцию. Лео неосознанно двигается. Я упираюсь в грудь мужчины и опускаюсь на тяжелый орган, который уже вибрирует от желания его обладателя.
Со стоном Лео делает сильный толчок, яростно вбивается. И я поднимаюсь. Ловлю его дикий взгляд.
– Я хочу сама…
Он сверкает глазами, которые в полутьме светятся расплавленным изумрудом.
Кивает.
Я вновь соединяю наши тела. Ахаю, ощущая, как Лео всецело заполняет меня. Горячий. Каменный. Очень глубоко… Я нежно вращаю бедрами на нем, замедляюсь и вновь ускоряюсь… Лео сжимает зубы.
– Не останавливайся, – взвывает он, хватаясь за цепи наручников. – Быстрее. Быстрее, черт возьми, умоляю, детка.
Я исполняю – и продолжаю уверенно ласкать себя, усиливая эффект от мощных проникновений, из-за чего Лео выглядит как хищник, сходящий с ума от первобытного желания, готовый впиться в меня зубами. Разорвать! Я касаюсь его лица. Он ловит мои пальцы губами, облизывает. А я до того увлекаюсь, что вскоре взрываюсь, растекаюсь сладкой негой и беспрерывно повторяю имя Лео, нет – я кричу его имя, и он двигается во мне уже сам: грубо и ненасытно, так резко, что я едва не теряю сознание от острых ощущений и эйфории, заполняющей тело до краев.
Лео болезненно двигается. Сейчас мне невероятно хорошо, но потом, боюсь, даже встать не смогу.
Я скатываюсь с него. Обхватываю губами его член, втягиваю, лаская языком. Наручники не железные, и Лео все-таки умудряется сломать одно кольцо, вцепляется в мои волосы, надавливает, заставляя опускаться глубже. Намного глубже. Сильнее. Толчок. Еще один. Еще. Еще! Возбуждение мужчины вибрирует у меня во рту. Финальные выпады. И он выгибается со стоном. Я чувствую, как он дрожит, заканчивая мне в горло, и слышу, как охрипшим голосом выдыхает:
– Моя… Эми…
Глава 30
Бессонница.
Слово, с которым я никогда не была знакома. И вот, пожалуйста! Лежу почти час, уставившись в потолок, а сон приходить не торопится. Судя по стуку дождя об стекло, на улице температура поднялась выше нуля. Да какой дождь… Гроза! В раскатах грома чудится рев тираннозавра. Попробуй засни!
Из года в год удивляюсь, какие бешеные перепады температуры и резкая смена погоды в Краснодарском крае.
А вот Лео спит.
В спальне темно и глухо. Я стараюсь думать о приятных вещах, а не о том, что нахожусь в доме потенциального виновника смерти моих родителей, не о том, что рядом мирно дремлет машина для убийств, и уж точно не о том, что мне надо со всем этим что-то делать.
Я поворачиваюсь на бок. Провожу пальцем по острой скуле Лео. Вдыхаю аромат леса и шоколада, исходящий от его шеи. Сильные духи. Держатся и после душа. Утыкаюсь носом в подушку, и новый аромат – ваниль.
Вспышка молнии на секунду освещает лицо Лео, а удар грома заставляет вцепиться в его руку. Сквозь сон Лео целует мои пальцы и спит дальше, прижавшись губами к моей ладони.
Приятно…
В такие моменты хочется верить в прекрасное будущее для нас. Пусть это и мечты.
У меня сладко ноет каждая мышца, но прильни Лео ко мне вновь – я отвечу ему тем же. Этому человеку хочется отдавать себя без остатка. Бесконечно. И речь не только о сексе. Рядом с ним я могу позволить себе быть слабой, могу снести баррикады, которые строила вокруг сердца с детства, я нуждаюсь в его тепле, понимании и заботе, а он учится их отдавать, что я до слез ценю.
И все же… счастье между нами невозможно. Как только я услышу об очередной жертве, я не смогу посмотреть в его глаза, а если он еще и связан с гибелью моей семьи…
В ночной тишине засекаю, что по коридору шуршат чьи-то шаги.
Значит, я не одна с бессонницей?
Что ж, рассматривать спящего – сказочно красивого – Лео, конечно, божественно, но я начинаю нервничать.
Выбираюсь из-под одеяла. Бреду к окну, сажусь на подоконник и потягиваюсь. Во дворе горят фонари. Гирлянды отключили из-за дождя. Мелкие капли шлепаются о подоконник. Гроза утихает. Под длинным навесом с левой стороны дома замечаю человека.
Глеб?
Парень курит сигарету, рассматривая свои ботинки. Обалдеть, весь дом не спит?
Рука Глеба жирно обмотана бинтом. Мне становится не по себе. Не знаю, как поступают в подобных ситуациях – я не каждый день пронзаю людям ладони скальпелем, – но мне хочется пойти и извиниться. Пока мысленно перебираю слова для обозначения искреннего сожаления о содеянном, Глеб вдруг переводит взгляд на меня.
Он вытаскивает сигарету изо рта. Щурится. После чего отводит глаза и уходит, показывая мне большой палец с выражением лица: «Ну ты и кадр!»
Внезапно я вспоминаю… что сижу голая.
Твою мать!
Скатываюсь с подоконника на ковер.
Идиотка! А я-то думаю: чего он так внимательно смотрит?
Нахожу халат у кровати. Накидываю. Решаю, что для очищения кармы лучше бы извиниться перед Глебом, пусть он и сволочь. Человек я такой. Если виновата, то прошу прощения, даже если оппонент – отбитый ублюдок.
Тихонько открываю дверь и еще тише закрываю. Отлично: Лео не проснулся. Он говорил, что искал меня остаток всей прошлой ночи после того, как нейтрализовал действие снотворного, кажется, налоксоном. Неудивительно, что теперь спит мертвым сном. Шакал нормально не отдыхал двое суток.
Из-за меня…
В груди теплеет, но я мотаю головой, вспоминая, зачем вышла. Спускаюсь на первый этаж. Комната Глеба в правом крыле, я видела, как он уходил туда, когда мы с Лео шли наверх.
Правда, я плохо представляю, как ее искать. Думала, что наткнусь на беловолосого в холле, да вот не судьба.
Ладно. Уже ведь выперлась.
Осторожно переступая, бреду по коридору. Свет вспыхивает и гаснет за спиной. Занимательная система. До полуночи светильники горели дольше.
Господи, а как угадать-то, которая из дверей ведет в спальню Глеба?! Я не бабушка Ванга! Не буду же я в каждую заглядывать? Надо возвращаться.
Я уже разворачиваюсь, как замечаю свет из приоткрытой двери в двух метрах от меня. Ага. Кто-то не спит. На цыпочках подкрадываюсь и заглядываю одним глазом в щелку. Странно. Никого не видно.
Ай, черт с ним!
Протискиваюсь в комнату.
Кажется, это кабинет, но посередине бильярдный стол. Горит одна настенная лампа над картиной с изображением Венеции. Впереди еще дверь.
Я прислушиваюсь.
Там кто-то есть. И не один. Они разговаривают. Вашу дивизию, будь проклято мое гребаное любопытство, ну зачем было рожать меня такой дурой, а?
Подхожу к двери. Голоса приобретают отчетливость. В просвете различаю Стеллу за массивным дубовым столом, она читает документы, которыми завален весь кабинет. В бордовом кресле напротив сидит Глеб, вальяжно закинув ногу на бедро. Выдыхает дым. Стелла тоже курит сигару.
– Она может быть полезна, – эмоций в голосе тети, по обыкновению, нет, – ты не видишь этого за непролазным лесом своей ревности.
– Ревность? – оскорбляется Глеб. – Девчонка водится с легавыми. От нее нужно избавиться как можно скорее, и я надеялся, что хоть ты Лео мозги вставишь. Какого хрена с вами всеми приключилось?
– Следи за языком, – строго парирует Стелла.
Глеб затягивается сигарой.
– Почему она здесь? – спрашивает он, рассматривая свою пострадавшую руку. – Сам бы Лео ее не привел.