– Я под домашним арестом.
– Тебе же девятнадцать.
– Скажи это моему отцу. Для него я вечный раб. Ведь все, что у меня есть… его заслуга. Я живу на всем готовом и… ну, ты поняла.
Макс чешет затылок. Я разглядываю крестик на его золотом браслете.
– С каких пор ты религиозен? – не сдерживаю изумления. – И почему носишь крестик не на шее?
– Оу, – краснеет Макс. – На шее тоже ношу. – Он вытаскивает из-под майки, демонстрирует. – Это мама подарила. Считает, что мне нужно больше заниматься духовным развитием, да я и не спорю, вот недавно заглянул в церковь и…
– Так, понятно, – останавливаю его, пока не начались рассказы про котят, снятых с дерева, и подарки для бездомных. Макс собаку съел в умении вешать лапшу на уши. – Когда твой отец будет? Я пойду Венеру захвачу.
– Уже подъезжает.
Следующие десять минут я стараюсь вырвать подругу из рук Дремотного, который очень хочет побыть с Венерой наедине.
– Она в отключке. Не время рассказывать ей о чувствах! Я должна отвезти ее домой, понятно?
– Да она выспится, и я отвезу ее утром, – сопротивляется парень. – Клянусь, я и пальцем ее не трону, Эми!
– На кой черт она тебе тогда сдалась? Будешь лежать и смотреть, как она спит?
– А почему нет? Я ей завтрак испеку. В постель подам. Она просыпается, а тут я… с кексиками.
Мы ругаемся, но в итоге приходим к компромиссу. Дремотный отвезет Венеру домой. Сам. Я злюсь, но позволяю ему побыть с ней наедине, говорю, что если не увижу подругу в общежитии, когда приеду, или увижу его с ней, посмотрю вниз, а там что-то из штанов выпирает – кастрирую к чертовой матери!
Затем я помогаю Руслану посадить Венеру, которая нас расцеловывает, в машину. Только после этого иду к Максу. Холодные капли дождя стекают по шее, вызывают дрожь, и я обхватываю себя руками. Макс открывает передо мной дверь «Майбаха». Я залезаю на заднее сиденье, жалобно прошу прощения за опоздание.
– Все в порядке, – успокаивает глубокий мужской голос. – Я рад познакомиться. Макс много рассказывал о тебе.
Пока я ошарашенно раскрываю рот, Макс пододвигается ближе, автомобиль отъезжает от дома, а хозяин голоса поворачивает ко мне голову.
– Габриэль Краус, – представляется грузный широкоплечий мужчина.
Он впереди на пассажирском сиденье. За рулем личный водитель: милый седой дядька в клетчатом пиджаке.
Отец Макса, напротив, без единой серебристой волосинки. Он в шикарной форме для своих лет. У него квадратная мощная челюсть, черные волосы, узкие губы и шоколадные добрые глаза. Совсем как у Макса. Это вводит в ступор. Таких глаз просто не бывает у аморальных людей!
В моих руках вибрирует телефон. Я читаю сообщение… от Макса?
«Я не сказал отцу, что мы расстались, извини».
Поднимаю на бывшего гневный взгляд. Он одними губами умоляет подыграть, присылает второе сообщение:
«Прошу тебя, если отец узнает, что я тебя обидел, он меня живьем сожрет. Ты ему очень нравишься».
Я вздыхаю, убираю телефон в карман. И как-то жгуче осознаю, что нахожусь в замкнутом пространстве с человеком, которого Лео должен убить и который, оказывается, мне симпатизирует.
Пальцы Макса терзают друг друга, губы поджаты, как будто я уже разразилась протестующими воплями и вот-вот взвизгну: «Ваш сын насильник!»
– Погода нынче хмурая, – любезничаю я. – Лучше бы и дальше лежал снег, хоть грязи бы не было. Да, Макс?
Бывший сияет улыбкой. С трудом сдерживаю желание треснуть его по лбу.
– Скорей бы лето! – подключается водитель. – Мои четыре дочки обожают аквапарки, за уши не вытащишь, честное слово. Они у меня еще маленькие. Старшенькой четырнадцать. Вы скажете: ну куда вам, Григорий Владимирович, вам же за пятьдесят, а вы дочурок налепили. Но дети – это же так прекрасно, такая радость! Ах, как жаль, что у вас нет дочек, Габриэль. Они такие чудные, когда маленькие!
– Что вы, – улыбается Габриэль. – Я бы их из дома не выпускал. Время опасное. Какому парню сейчас доверишь свою дочь? Одни придурки.
Габриэль мимолетно смотрит на сына через зеркало заднего вида с ужасной усталостью в глазах. Я осознаю, что у них очень натянутые отношения. Макс всегда говорил об отце с восхищением и любовью. Я не предполагала, что ему могут не отвечать взаимностью, но отец с ним холоден.
Дождь стучит в окна. Капли сползают по стеклам. Я ежусь. Макс предлагает мне свою куртку поверх пальто.
– Сам застудишься.
– Я? – Макс издает смешок. – Тренер говорит, что у меня огненная кровь, хоть спи на морозе. Кстати, придешь на соревнования посмотреть? Я не так давно занимаюсь боксом, но тренер хвалит. Знаешь, я когда появился, то начал сразу первые места в крае приносить, а то ведь никогда не брали золото и…
– Только неудачник кричит о своих достижениях, Макс, – шелестит Габриэль, листая документы.
Макс моргает, осмысливая слова отца, и криво улыбается. Мне его как-то жаль. Самое смешное: он не передо мной хвалится, а перед отцом. Я смотрю, как он прячет ладони в карманы, и понимаю, что совсем его не знаю. Совершенно. И все-таки Макс на меня напал.
Порой я жалею, что во мне так много сострадания. Слишком остро чувствую чужую боль. Это делает меня уязвимой…
А еще иногда кажется, что в некоторых людях живут демоны. В какой-то момент они овладевают телом хозяина и заставляют его совершать безумные поступки вроде убийств и насилия. Но в демонов я все же не верю, а списать все на темные силы – удобное оправдание для людей, не желающих брать ответственность за свою тьму.
В автомобиле тишина.
Мы выезжаем на набережную и едем к мосту через реку, которая впадает в море. Дождь закончился. Тучи рассасываются, открывая звездный небосвод.
– Эмилия, а как ваша бабушка поживает, как ее здоровье? Макс говорил, что вы с ней живете, – мягко интересуется Габриэль.
Мелькает железная арка моста.
За оградой блестит река.
Я смущенно тру колено, подбираю слова, но как только открываю рот, раздается треск стекла.
Мы с Максом вскрикиваем.
Габриэль хватает за плечо Григория, которого косит в сторону от руля. Я не сразу понимаю, что правое окно, где сидит Габриэль, разбито, а он сам что-то бесконечно повторяет водителю, старается сдвинуть его с места…
Стрелка спидометра упорно наклоняется вправо.
– Макс, помоги! – орет Габриэль.
Я вижу кровь на клетчатом пиджаке Григория.
И тогда до меня доходит…
В него прилетела пуля.
От выстрела до моего осознания происходящего тикают жалкие секунды, я чувствую удар и грохот, меня встряхивает так, что лязгают зубы. Все расплывается. Я ударяюсь макушкой о потолок. Макс вцепляется в меня обеими руками. Пейзаж за окном кувыркается, скользит, и на мгновение я вижу приближение воды. Слышу голоса мужчин.
Снова удар.
Я окончательно теряю любые нити, связывающие меня с реальностью, ощущая боль в голове и холодную воду на коже. Перед провалом в угольную темноту до меня доходит лишь одно – машина пробила ограду и упала в реку…
Часть третья
Глава 35
Я не чувствую ног, не чувствую ладоней, лишь боль в затылке и острый холод, пронзающий тело миллионами шипов, а еще… чье-то тепло – жар того, кто несет меня и что-то говорит, хочет вырвать из забвения, не дать мне погибнуть…
Открываю глаза.
Нет сил даже ахнуть, зато сердце скручивается и яро бьется, когда я понимаю, что на руках меня держит Лео. Он с грохотом пинает дверь в спальню. И я осознаю: мы в доме у моря. Затем вспоминаю… выстрел… кровь… авария… река…
Господи!
Да я чуть не умерла!
А остальные?!
– Они живы? – хрипло выговариваю окоченевшими губами.
От дождя волосы Лео потемнели, почти черные. Капли стекают по лицу. С пальто мужчины льется вода. Я сама промокла насквозь! Зубы стучат. Кожа бледно-синяя.
Похоже, адвокат вытащил меня из реки и привез в ближайшее безопасное место.
– Какого дьявола ты делала в машине Краусов? – шипит Лео, опуская меня на кровать.
Я отползаю, пугаясь его темного горящего взгляда, но Шакал хватает меня за лодыжку и тянет обратно, вцепляется в жилетку, резко дергает ее в районе молнии – разрывает. Стягивает с меня юбку. Чулки. Ткань трещит и рвется. Лео раздевает меня до белья. Он невероятно зол. Чувство, будто после снятия вещей мужчина заживо сдерет с меня шкуру.
– Прекрати! – взвизгиваю и падаю на спину из-за боли в голове. – Хватит!
– Эми, ты вся промокла! Я вытащил тебя из ледяной воды! Одежду надо снять. И срочно под горячий душ, – рычит Лео, переворачивая меня на живот. – Твою мать, да я и одеждой этот наряд назвать не могу, почему ты выглядишь как проститутка?! Надела все самое короткое и открытое вместе? В следующий раз я подарю тебе паранджу!
Он расстегивает лифчик, отбрасывает его в сторону. С трудом, но я уползаю и поднимаюсь, закрываю грудь ладонями, поворачиваюсь, чтобы видеть Лео, и на ватных ногах делаю шаг назад. Голова кружится. Я шатаюсь.
И мне до смерти страшно!
Я не могу прийти в себя.
– Не подходи, – бормочу заикаясь. – Я х-хочу домой… п-пож-жалуйста…
– Эми…
Адвокат идет на меня. Его кулаки дрожат. Заметив ужас на моем лице, Лео делает глубокий вдох и заставляет себя успокоиться, скидывает мокрую одежду. Пальто. Пиджак. Рубашку. Брюки. В спальне темно. Однако в коридоре горит свет, проскальзывает в комнату и очерчивает рельефное мужское тело, слегка влажное от воды.
Я отворачиваюсь, закрываю глаза и тру гудящие виски, собираю детали аварии.
Выстрел…
Пуля попала в водителя…
А должна была?
– Ты пытался убить Габриэля? – шепчу, устремляя взгляд в окно. Дождь барабанит по стеклам. – Ты убил человека… ни в чем не повинного…
– Эми, идем. – Жесткая ладонь ложится на запястье, настойчиво разворачивает меня.
– У него семья! – Я вырываюсь, и Лео подхватывает меня за талию, берет на руки. – Ты убил хорошего человека! У него дети, которым он нужен! Ты меня вообще слышишь?! Мерзавец! Сволочь! Скотина!