Виктор задумчиво трет затылок. В комнате тишина. Воздух электризуется от напряжения между нами.
Я осознаю, что мужчины мою теорию еще не рассматривали.
Взяв у Стефана список, Шестирко отыскивает на записях женщин, которых они вычислили, а парень находит их анкеты из отдела кадров. Виктор фотографирует на телефон фрагменты видеозаписей, затем подносит айфон к уху и твердо говорит:
– Я скину список имен. Через десять минут все эти работницы должны быть в сто первом кабинете. Никого не выпускать.
– В смысле шестой нигде нет? – орет Виктор, и я вновь поражаюсь, как за секунду он способен превратиться в совсем другого человека. – Было приказано никого не выпускать!
Двое полицейских нервно переглядываются; третий оправдывается, уверяет, что никто не покидал здание.
– Ты либо прямо сейчас докажешь, что у людей есть способность распадаться на атомы и вылетать в форточку, либо будешь уволен, – рычит он в лицо старшему лейтенанту. – Обыскать каждую щель. Хоть за плинтусами ее ищите, мне плевать. Живее!
Виктор возвращается в комнату, где собрали работниц. Четырех из них он уже опросил.
Минуту я прихожу в себя. В ушах звенит из-за криков Шестирко. Еще и басом! Если Виктора не знать, то может показаться, что перед вами суровый тиран. Он даже плечи держит по-другому. И взгляд: строгий, тяжелый. Ладони либо за спиной, либо сжаты в кулаки. Возникает чувство, что он способен вырубить собеседника с одного удара. Хотя… наверное, так и есть, учитывая специфику деятельности.
Короче, это совсем не тот Виктор, которого я знаю! Опять маску нацепил. А где настоящий-то?
Из помещения выходит очередная девушка – с видом, словно побывала на девятом кругу ада. Она держит влажный платок. Уже собираюсь пойти к Виктору, как вдруг кто-то хватает меня за локоть.
– Здравствуй, – женский голос.
Не поворачивая головы, я понимаю, кто вцепился в меня. Запах эвкалипта сложно спутать с чем-то другим.
– Жанна? – ахаю я.
Непривычно видеть ее в белом халате, но рассмотреть ее все равно не успеваю.
Рыжая подруга Лео шепчет мне на ухо:
– Одно слово о том, что меня знаешь, и Лео больше не увидишь.
Я всматриваюсь в серые радужки. Лишь мгновение. Жанна толкает дверь и направляется к Виктору. Садится за стол перед ним. Безмолвно я захожу следом, опускаюсь на кушетку в другой стороне кабинета. Грызу ноготь.
Интересно. Почему Жанна боится, что я скажу о нашем знакомстве?
– Мне сообщили, что вас видели с пропавшей Дариной, – заявляет Виктор без прелюдий. – Она не отвечает на звонки. Никто не в курсе, куда она делась. Поэтому я хочу услышать, где она, иначе наш разговор продолжится не в больнице, госпожа Гитлин.
Жанна содрогается. Следом – всхлип, и еще один, и еще… Она плачет?
– Я не знаю, кто это, – скулит рыжая. – Она велела провести ее в палату и по пути разговаривать, чтобы не вызвать подозрений у других врачей. Самозванка безумно похожа на Дарину. Даже на расстоянии в метр никто бы не понял, что это… не она. – Гитлин растирает по лицу слезы. – Женщина выглядела точь-в-точь как Дарина. И у нее оружие! Она бы убила меня, понимаете?
Виктор вскидывает брови. Видимо, не верит в свою удачу. А я хочу биться головой о стену! Черт, я должна сказать Шестирко, что рыжая курица со Стеллой заодно!
– Куда потом ушла та женщина, не видели? – сухо интересуется Виктор.
– Не знаю, – канючит рыжая. – Мы шли с ней до второго этажа, по коридору, а потом она заперла меня в кабинете. Я так виновата!
Жанна закрывает лицо и ревет.
Вот же лгунья!
Виктор задает еще несколько вопросов, а я скриплю зубами: сдерживаюсь, чтобы не заорать во все горло. Когда Жанна уходит, я хватаю Шестирко за руку, тащу за собой.
– Есть разговор, – шиплю я. – Но не здесь. Это срочно! Мы можем выйти из больницы?
Без лишних комментариев Виктор спокойно спрашивает:
– Мой «Мерседес» подойдет?
Я киваю. Через десять минут мы садимся в автомобиль. Захлопнув дверь, я поворачиваюсь к мужчине корпусом, собираюсь с мыслями. Запугать меня какой-то девчонке – не позволю! Хватит.
– О чем ты хотела рассказать? – моргает Виктор, слегка недоумевая.
– Она пособница! – восклицаю неожиданно для самой себя. – Жанна! Она лжет!
– И все? – усмехается Виктор. – Я в курсе. Скрывать язык тела девочку не научили. Хоть она и пытается.
– Так задержите ее, – настаиваю я. – А вдруг ее наняли закончить грязную работу?
– Теория отличная, но это дело принципа для нашей маньячки. Она профессионал. Вернулась закончить то, в чем облажалась. Эта женщина не из тех, кто промахивается. Все убийства идеально продуманы. Думаю, это первая ее оплошность.
– Тогда допросите Жанну по-нормальному.
– А смысл? Она будет придерживаться своей сказки. К тому же ты ошибаешься. Она знает лишь то, что привела убийцу, но понятия не имеет, кто это такая. Более того… Жанна сама ее боится.
– Откуда ты знаешь?
– Просто вижу.
– Но не факт!
– В любом случае сейчас это невозможно. Нужны доказательства. В этом деле все запутано, Эми. Я даже не уверен, что это Стелла, пойми… нам хочется, чтобы некоторые вещи были проще, чем кажутся, но иногда они куда сложнее. – Виктор устало поправляет зеркало заднего вида. – Ты зацепилась за деталь и забыла об остальном. Так нельзя. Смотри на картину целиком. И не вырезай из нее Леонида, пожалуйста. Рано.
При упоминании адвоката у меня перехватывает дыхание. Я ничего не отвечаю. Виктор сжимает пальцы на руле, смотрит вдаль. В машине наступает тишина, оглушительная, как в открытом космосе.
Мне тяжело принять его слова. Я уже составила в голове красочный образ Стеллы – жестокого маньяка, кем она вполне может быть и в чем у меня почти не осталось сомнений. Это принесло мне облегчение. Кем бы ни был Лео – я люблю его. Возможно, нам не суждено быть вместе, но я все равно буду его любить.
И конечно, мне хочется любить того, кто этого заслуживает, но если нет… любовь – не то чувство, которое нам подвластно.
Я беру бутылку с минеральной водой, открываю и делаю глоток. Смачиваю сухое горло. Виктор расфокусированно смотрит вперед. Достав из кармана телефон, я вновь проверяю сообщения и пропущенные звонки.
Их нет.
Боль вихрем закручивается в груди. Бурлящая. Тяжелая. Я боюсь, что с Лео случилась беда, и не понимаю, как мне с ним связаться.
Виктор поворачивает голову. И выдыхает. Я готова поклясться, что ему невыносимо плохо. Наверное, он винит себя за неспособность добраться до правды.
– Почему это дело так важно для тебя? – спрашиваю, заглядывая в янтарные глаза.
– Я уже говорил.
Он снова отворачивается. Его левая рука лежит на руле. Подрагивает.
Я инстинктивно касаюсь локтя мужчины. Выглядит Шестирко так, словно его придавило многотонной ношей, и он не в состоянии с ней справиться.
– Ты ведь не из-за самого убийцы вцепился в эту историю, – задумчиво предполагаю я. – И в жизни не поверю, что ты жаждешь покарать кого-то за убийство старого друга. Зачем тебе все это? Да, ты совершил ужасный поступок в прошлом, но… ты изменился с тех пор. Ты не плохой человек. И твои мотивы в отношении семьи Лео определенно иные, нежели обычная месть.
Виктор заводит мотор «Мерседеса». Он открывает рот, чтобы ответить, однако по какой-то причине переводит тему разговора:
– Под резиденцией Гительсонов есть подвалы. Целый лабиринт. Я нашел один из выходов в лесу. Он ведет в гаражи. Но есть и другие подвальные помещения… с более интересным содержанием. Вроде секретной лаборатории под дачей.
– Я видела только проход в оранжерею, – бормочу, почесывая шею. – И в кабинете был какой-то люк, но он заперт, так что…
– В кабинете есть камеры? – морщится Виктор.
– Вроде нет, – пожимаю плечами. – Но в коридоре их полно.
– Как и на территории, – кивает Виктор. – Что ж, пришло время проверить, какие сюрпризы ждут под люком.
– Хочешь устроить обыск?
Шестирко невесело смеется.
– Устроить обыск Гительсонам так же сложно, как построить машину времени. Слишком влиятельная семья. Официального разрешения никто не даст. Мне галактических трудов стоило получить разрешение обыскать их дачу, поэтому я и залез туда сам. Сфотографировал лабораторию, а толку? Подвал вычистили. Дело замяли. Эта семейка защищена со всех сторон. Да и если я получу разрешение на обыск, Гительсоны об этом сразу узнают через своих крыс. Скроют улики. И меня опять выставят идиотом.
– Подожди… ты хочешь влезть в их дом? – ужасаюсь я. – Спятил? А если тебя убьют?
– Выбора нет, – глухо произносит он. – Я должен проверить.
– Повторяю… тебя убьют!
– Смерть меня не страшит, Эмилия. Мне нечего терять. У меня никого и ничего нет, кроме тонны нерешенных загадок, которые все равно сведут меня в могилу. Поэтому, если тебе есть чем помочь, выкладывай. – Он хмыкает. – Пока я еще жив.
– Но…
– Я пойду, не утруждайся.
– Ключи, – едва слышно выговариваю я. – Сегодня утром Лео торопился и оставил мне связку с десятками ключей. Возможно, какие-то из них от дверей в доме.
– Другое дело, – щелкает он пальцами.
– Как ты собираешься попасть в резиденцию?
– Через тоннель в лесу. Они используют его как черный ход.
– А камеры в коридорах?
– Не только у Гительсонов есть крысы в органах, у меня есть крысы в их доме, – усмехается Виктор.
– Я иду с тобой.
Шестирко смеется в голос.
– Люблю твою компанию, но нет.
– А у тебя есть выбор? – язвлю я.
– Знакомая фраза…
– Если ты пойдешь без меня, то я расскажу об этом твоей ненаглядной соседке Диане. Кажется, она говорила, что убьет тебя, если ты вновь сунешься куда-то сам и без разрешения.
– Маленькая шантажистка.
Ухмыльнувшись, Виктор жмет на газ.
Глава 40
– Мы на месте, – объявляет Виктор, глуша двигатель.
Я освобождаюсь от ремня безопасности, который никогда еще не пристегивала так быстро. Шестирко на дикой скорости гнал по трассе, направляясь прямиком в резиденцию.