Когда я ездила сюда с Лео, то не заостряла внимания, насколько далеко друг от друга расположены здания. Километры разрозненных домов. Словно в северной части пригорода каждому есть что скрывать. И эти люди решили создать зону отчуждения, где можно легко исчезнуть с глаз долой и творить свои загадочные дела.
Я вылезаю из автомобиля. Бреду за Виктором в рощу. Под ботинками хрустят заиндевелые ветки. В трехстах метрах отсюда виднеется резиденция, обрамленная исполинскими деревьями – во тьме они сливаются со стенами здания, придают ему поистине величественные габариты. Свет уличных фонарей отражается в окнах второго этажа.
– Нам сюда, – говорит Виктор, ковыряясь отмычкой в замке.
Железная решетка, заросшая колючими кустами, перекрывает проход в каменную будку (иначе ее не назвать). Сразу за решеткой – ступеньки вниз. Проход тесный. Втиснуться можно лишь в одиночку, и Виктор спускается первым.
– Не передумала? – настороженно спрашивает он, подавая руку.
– Вперед.
– Тогда держись за меня. А то грохнешься и переломаешь все кости.
Он сжимает мою ладонь. Ведет следом. Мы аккуратно спускаемся по ступенькам. Сквозняк забирается под воротник, и меня бросает в дрожь. Воздух холоднее, чем снаружи. Ощущаю запах сырой земли. Крыс. Нас будто в могилу опустили.
Проход расширяется. Виктор включает фонарик, шагает вперед, не отпуская моей руки.
– Как мы дойдем до кабинета? – тихо интересуюсь я. – А если нас увидят?
– В резиденции никого нет, кроме уборщиц и пары охранников. Один из них – мой человек. Он сотрет с камер записи. Так что до кабинета мы добраться сможем, а там уже придется надеяться на удачу.
– План надежнее египетских пирамид.
– Придумай лучше, раз такая умная.
Виктор медленно обводит лучом фонарика стены, пол, а в следующую секунду закрывает мое лицо своей грудью. Я успеваю заметить движение под потолком. Над нами пролетает кучка летучих мышей.
– Ты меня чуть не задушил в своем пальто. Я не боюсь мышей. Закрывать меня от них необязательно.
– А бешенства боишься?
Я фыркаю. Виктор снова тянет меня за руку. Спустя пять минут мы оказываемся у двери, а открыв ее – на подземной парковке, где на одном из четырех мест скучает красный джип.
Мы поднимаемся на первый этаж. В левое крыло резиденции. Щелчок двери позади кажется мне самым громким звуком, который я когда-либо слышала. Виктор издает смешок, видя мою реакцию. За что хочется его чем-нибудь треснуть. Главное – не скальпелем.
Дом тих.
Неподвижен.
Коридоры и прошлый раз показались мне жутковатыми, а теперь они еще и депрессивно-пустые. Из-за идеально симметричного расположения мебели возникает ощущение, что находишься в искусственной реальности. Я чувствую себя героем видеоигры. Какого-нибудь ужастика. Проникла в особняк с привидениями, где в любой момент мне вцепятся в горло.
Обходными путями мы пробираемся к кабинету. Виктор передвигается по резиденции так, словно знает ее наизусть, и, не удержавшись, я спрашиваю его об этом.
– У меня есть карта первого этажа, – бормочет он и резко подносит палец к моему рту, когда я собираюсь задать еще один вопрос.
Ладно, намек понят. Домушник из меня отвратительный.
Мы добираемся до цели.
Пока Виктор взламывает замок, я сторожу его, обнимая себя дрожащими руками. С каждой секундой сердце колотится быстрее. Пространство коридора сжимается, а тени на стенах расширяются и нависают над нами кровожадными монстрами.
Замок наконец-то подается.
– Где люк? – шепчет Виктор.
Я обхожу бильярдный стол, веду мужчину во вторую комнату.
– Вот, – сдвигаю медвежью шкуру на полу. – Он заперт.
Шестирко садится, перебирает ключи Лео, которые я отдала.
– Может, лучше отмычкой? – интересуюсь я.
– Слишком сложный механизм. Сначала ключами попробую. А ты сторожи.
Я возвращаюсь в гостевую комнату, опираюсь задом о бильярдный стол. Не свожу взгляда с двери. Мы заперли ее изнутри, и моя задача не так страшна – просто следить, чтобы никто не начал к нам ломиться.
Однако воздух в кабинете наполнен тягостным ожиданием. Угрозой. Запертая дверь скалится узорами, будто собирается откусить мне голову.
С-скр!
Трск…
Я замираю.
Резко разворачиваюсь.
Никого…
Но был какой-то скрип. Такой же я слышала у лестницы в подвалы, когда первый раз попала в резиденцию. Меня бросает в холодный пот. В комнате темно. Фонарик у Виктора. Свет включать нельзя: в окно будет видно, что здесь кто-то есть.
Я достаю из кармана телефон и подсвечиваю стены. Углы. Диван. Стол. Шкафы…
Выдыхаю. Я одна. В тишине.
Стоп…
Стоп, твою мать!
А почему я не слышу Виктора, который все это время позвякивал ключами?
Я делаю шаг в комнату и раскрываю рот, потому что вижу размякшее тело Шестирко у люка. Не успеваю сообразить, что происходит, как кто-то зажимает мне рот, а дальше – острая боль в бедре.
В мою ногу вонзили шприц.
Стены танцуют вальс. Я падаю на колени, чувствую прохладные доски, которых касаюсь щекой. Мир рассыпается…
Глава 41
В сознание я прихожу постепенно.
Зрение возвращается не сразу: пространство плывет мутными очертаниями. Тело ноет. Ощущение, будто меня растащили на куски, а потом собрали обратно. Я вдыхаю полной грудью прохладный воздух и, едва соображая, оглядываюсь по сторонам.
Никого.
Кроме Виктора.
Он рядом. Без сознания. Сидит на стуле связанный, как и я. На мой шепот не реагирует. Голова мужчины безжизненно наклонена вперед.
Здесь тихо. Темно. Кажется, что находишься в бескрайнем черном пространстве, и страх впивается под кожу сотнями клещей, выпивает остатки здравомыслия. Кто-то легко может пройти в трех метрах от нас и остаться невидимым.
На полу, в метре от нас, горит маленькая свечка. Поодаль есть и другие.
Так.
Надо сосредоточиться.
Что произошло?
Последнее, что я помню, – боль в ноге. Мне что-то вкололи. И вот я очнулась. Сколько времени прошло? И кто меня связал?
Господи!
Все это не может происходить на самом деле!
Шестирко вздрагивает и резко втягивает воздух сквозь зубы. Глаза широко распахиваются. Он пытается осознать, куда попал.
– Виктор! – восклицаю я. – Как ты?
Его лицо почти полностью скрывается во мраке, но я замечаю, как он с облегчением выдыхает, когда видит меня живой и невредимой.
– Солнце, – шепчет он, – прости, я не увидел ее… подкралась сзади, не понимаю, как… откуда она вылезла вообще?! – Виктор шипит от злости. – Зараза, такого не должно было случиться.
– Да плевать! – рычу я. – Как нам сбежать?
– Для начала выберемся из веревок.
– Гениально, – фыркаю я.
Стул скрипит, когда Виктор начинает крутиться и выворачиваться, чтобы ослабить веревку, но ничего хорошего из этого не выходит: он едва не падает.
– А если разломать сам стул? – предлагаю я.
– Он железный.
– Выглядит хлипким.
– Я могу придвинуться и попробовать развязать твои запястья, но узлы там добротные.
– Помню, что в заднем кармане остался раскладной нож.
– А ты опасная, – радуется он. – Меня эта сексистка, кажется, до трусов обчистила.
– Ты же мне его подарил.
Виктор рывками двигается ко мне. Стул мерзко скрежещет о плитку. Я боюсь, что на этот звук сбежится весь город, но Шестирко быстро добирается и пытается залезть в мой карман. Получается не очень. Его руки связаны сзади – за спинкой стула, – и он не видит, куда сует их. Я смиренно терплю, когда пару раз он хватает меня за зад и извиняется. В итоге ему удается выудить нож.
Спустя несколько минут Виктор ухитряется разрезать веревки на моих запястьях. Я с облегчением растираю руки. После разрезаю остальные веревки на себе и освобождаю товарища.
– Видишь, а ты спрашивала, зачем тебе нож, – улыбается Виктор, гордый собой.
Я вновь разминаю затекшие конечности. Шестирко находит, где включается свет, вспышка лампочек причиняет нам обоим очередную порцию боли. Бедные мои глаза!
Привыкнув, я разглядываю огромное помещение. Оно плохо освещено. Окон нет. Мы явно в подвале. Лампочки дают лишь приглушенный свет, и это все напоминает убежище вампиров. Правда, гробов и канделябров я не вижу. Зато есть стена, которую полностью занимают экраны. Они выключены. Так что сложно сказать, для чего они нужны. Все остальное место занимает разный хлам: львиная доля вещей расфасована по сундукам и шкафам, но часть просто свалена в кучу. Наверное, кто-то этот мусор перебирает.
– Какая прелесть, – говорит Виктор.
Он стоит в углу и разглядывает нечто похожее на ритуальный алтарь. Я иду к нему.
– Что это? – провожу пальцами по шершавой поверхности стены, на ней нарисованы черный круг и странные символы.
На алтаре лежит какой-то золотой предмет: он состоит из переплетенных линий, кругов и украшен драгоценными камнями. Между свеч рассыпаны монеты с гравировкой. Я рассматриваю одну. Черный феникс?
– Ну… – Виктор трет подбородок. – На стене знаки нашего убийцы. Те самые, которые все принимают за буквы, потому что он оставляет их до того криво, что сложно распознать. Это символы месяцев по славянскому летоисчислению. Говорю же, прелесть.
– Безумно интересно, конечно, но мы так и будем стоять? – Кладу монету обратно. – Надо выбираться.
– Я нашел свой телефон на полке. Он разбит. Но все же тут. Думаю, остальные вещи тоже. Надо найти ключи от машины и, возможно, мой пистолет, а еще нужны мои отмычки, потому что дверь, – он кивает на решетку в стене, – только одна. И она заперта.
– Да, почему бы не оставить пленникам пистолет, – саркастично бурчу я.
– Согласен, но остальные вещи могут быть здесь. С нами играют, Эми. Или ты считаешь, что нож у тебя просто не нашли? Ха! В нас не видят угрозы.
Виктор вручает мне фонарик и велит покопаться в вещах, раз уж мы добрались до подвала. А сам отправляется на поиски потерянных вещей. Сначала я удивляюсь, что он умудрился отыскать фонарик, а затем беру себя в руки и начинаю исследовать помещение.