Сплошной хлам.
У стен лежат сморщенные коричневые коробки. Я осторожно открываю одну из них – и обнаруживаю самого гигантского паука, которого когда-либо видела! Отшатываюсь. Спотыкаюсь о другую коробку и падаю на целую кучу из них. Издаю протяжный хриплый вой. Выползаю из хлама. Кашляю от пыли.
Пока прихожу в себя, замечаю фотографию внутри разодранной коробки. Вряд ли бы я обратила внимание, но… на ней Ева. Любопытно. Здесь целая коллекция ее фотографий. Снимкам много лет. Цвета со временем поблекли. На большинстве фотографий она совсем маленькая, но есть и взрослые.
– Смотри, что нашел!
Подпрыгиваю и хватаюсь за сердце.
– Я чуть не умерла! – бросаю в Виктора крышку от коробки.
– Прости. – Он протягивает стопку листов. – Это та девушка. Убитая в университете.
Округленными глазами я читаю текст под ее фотографией. Это что… досье?
– Не понимаю, – моргаю я.
– Она была связана со Стеллой, заметки на полях сделаны самой Гительсон. Я изучал ее почерк, – поясняет Виктор. – Но это точно не родственница. Не знаю, кем она приходилась Стелле, однако…
– Помощницей, – шепчу я.
И останавливаю взгляд на слове «сирота».
– А еще я нашел поддельные паспорта, – радуется Виктор, кидая их передо мной один за другим. – Девушки на любой вкус.
– Может… она убивает помощниц, когда они ей надоедают? – предполагаю я.
– Скорее, когда плохо себя ведут, – ухмыляется он. – Ладно, пошел искать дальше.
После некоторых раздумий, чтобы успокоиться, я продолжаю рыться в кипе фотографий. Между ними есть и разные бумаги, значки, игрушки, письма. Для меня полнейшую загадку представляет то, почему вещи Евы спрятаны в подвале. Стелле было больно смотреть на все, что связано с мертвой племянницей, и она замуровала память о ней под домом?
Это нелогично.
После смерти сына Стелла ничего не поменяла в его комнате, оставила все ровно так, как было до его смерти. Для нее вещи родных людей представляют священную ценность.
Я нахожу старую потрепанную тетрадку. В ней стишки. Судя по выцветшим чернилам, они записаны Евой в подростковые годы. Буквы скачут по строчкам. На полях кривые рисунки людей и животных. Кроме стихов, есть много не связанных между собой фраз, будто человек, который их написал, не мог сложить мысли во что-то цельное, но очень старался.
Задеваю взглядом паспорта девушек. Стелла собиралась сделать мне какое-то предложение. Неужели она хотела меня в помощницы? Десятки вопросов! Почему все они сироты… и почему умирают? Стелла сама от них избавляется?
Виктор что-то говорит между делом, но я абсолютно ничего не слышу – стараюсь уложить в голове все, что я знаю о семье Гительсонов. Разглядываю фотографии Евы. Из-за ее трагедии столько всего случилось… и до сих пор страдает так много людей… Ее зеленые глаза притягивают меня, как свет в конце тоннеля. Несколько минут внимательно изучаю ее снимок анфас, а потом замечаю одну странность. И застываю. Стараюсь понять, что это означает… вероятно, даты неправильные?
– Эмилия! – кричит Виктор.
Он рывком оказывается рядом и закрывает меня собой. Я выглядываю из-за его ноги. В дверях стоит девушка в черном приталенном комбинезоне. С пистолетом в руке. Она держит Виктора под прицелом.
– Рената?
Мы произносим ее имя одновременно и врезаемся друг в друга изумленными взглядами.
– Ты ее знаешь? – удивляется Виктор.
– Она помощница Стеллы, – киваю я. – А ты-то откуда ее знаешь?
Рената заливается смехом и хлопает в ладоши. Я не понимаю, что происходит. Чем дольше думаю, тем становится интереснее, ведь Шестирко смотрит на гостью как человек, который проснулся утром и осознал, что любовница его ограбила. Вынесла весь дом. Деньги, ценности. Он ее искал, искал… и вот нашел. Эта сцена так им подходит, что можно было бы снять отличную короткометражку: «Встреча аферистки и ее наивного парня». Меня завораживает это зрелище. А потом я вспоминаю, что у них обоих желтые глаза. Исключительно редкий оттенок.
Родственники?
– Вот оно как… – глубокомысленно бормочет Виктор, а затем делает шаг навстречу девушке.
– Стой на месте, детка, – заискивает она. – А то отстрелю что-нибудь очень-очень важное, да?
– Виктор, кто она тебе? – дергаю его за локоть.
– Мне? – Он издает истеричный смешок.
– У нее твои сатанинские глаза! – восклицаю я. – И ты ее знаешь. Таких совпадений не бывает!
– Мои глаза уникальны, – саркастично фыркает он. – У нее линзы.
– Оу, – девушка строит грустное лицо. – Ты знал? И не сказал? Я думала, что у нас нет секретов друг от друга.
Каждое ее слово звучит сладко, игриво и медленно, словно она по кусочку кормит нас отравленным шоколадом.
– Мне это казалось забавным, – с какой-то неловкостью произносит Виктор и обольстительно продолжает: – Не каждый день встречаешь девушек, которые вставляют себе линзы и копируют твою манеру поведения, чтобы понравиться. Любопытная манипуляция. Я был… как это говорится… ах да! Заинтригован.
– Да что происходит?! – злюсь я, вскакивая на ноги.
В комнате моргает свет. Рената зевает и откидывает назад свою золотую гриву. У меня возникает чувство, что эта девушка чего-то или кого-то ждет. Возможно, свою начальницу? Почему Стелла сама к нам не пришла?
– Это она, Эми, – выдыхает Виктор с таким видом, будто получил доказательство существования внеземной жизни.
– В смысле? – вскидываю брови. – О чем ты?
– Я уже говорил: Стелла лишь приложение к делу. Как и всегда.
Шестирко качает головой, облизывает губы и пристально буравит янтарными глазами златовласую девушку. Тогда до меня доходит.
– Нет… Она… она просто здесь живет, Рената не… нет, точно нет, как же…
Язык закручивается в десять узлов. Как и мои мозги.
– Никакая она не Рената, – ухмыляется Виктор. – Это ответ на то, откуда здесь столько поддельных документов. Она – идеальный фантом. Как поймать того, кого в принципе не существует? – Шестирко делает еще один шаг и мягко интересуется у девушки: – Как тебя зовут на самом деле?
– У меня нет имени, – холодно скалится она, как человек, которому давно нечего терять.
Гребаный террорист перед взрывом бомбы! Мурашки по коже! Я прокручиваю в памяти фотографии убитых, с трудом принимая, что девушка может быть настолько жестокой. Это что-то невероятное. Вне моего понимания.
– Зачем ты была со мной? – спрашивает Виктор.
– Ты что… спал с ней? – ужасаюсь я.
– Ничего, кроме надежд, – пожимает плечами Виктор. – Она мне не дала.
Шестирко шутит, но при этом неотрывно смотрит на пистолет. Рената не отвечает. У нее довольно скучающий вид.
Виктор продолжает:
– Она познакомилась со мной месяц назад. Как бы случайно. И ладно бы что-то вытянуть из меня пыталась. Так нет. Тогда зачем?
– Я тебя удивлю, Виктор, – хмыкает она, – но когда ты пьян, то, как и все мужчины, любишь рассказать о себе, а я точно знаю, какие истории хочу послушать. Например, о твоей работе. Ты всегда безотказен. К тому же… ты даже документы в квартире от меня не прятал.
Рената говорит уверенно, но меня не покидает ощущение, что в нее встроен автоответчик. И глаза… пустые. Виктор снова задает ей вопросы. А я наблюдаю за ним самим, за тем, как он тщательно подбирает слова. Кажется, Шестирко ее боится. Да и с учетом, что у нее пистолет… нам конец.
Черт возьми, больше всего пугает, что я невероятно ярко могу представить, как она перерезает кому-то горло! Видя этот ее взгляд…
– Увы, мне придется избавиться от вас. К сожалению. Поверьте, мне очень-очень жаль, – с полустоном-полувздохом заявляет она. – Вы оба мне нравитесь! Честно-честно! Особенно ты…
Рената подмигивает Виктору.
– Я польщен, – усмехается он. – Но я плохая добыча. По мне лить слезы не будут, а вот наша Эмилия… Леонид не простит ее убийства.
– Не переживай. Он не узнает. Об этой комнате знаю лишь я. И Стелла. Вы останетесь здесь. Прямо под фундаментом этого прекрасного дворца. – Она мечтательно вздыхает и с улыбкой шепчет: – Мы всегда будем вместе.
Где-то в коридоре раздается шум.
Рената отвлекается. Этого хватает, чтобы Виктор кинулся к ней и вцепился в ее руки. Пистолет падает. Однако за какие-то несколько секунд Рената умудряется ударить Шестирко – и повалить на пол. Он откатывается. Я успеваю подобрать пистолет и отдаю его Виктору. Рената достает второй пистолет из-за пояса.
Теперь они держат друг друга на прицеле.
– Ловко, – хвалит девушка.
– Я ожидал большего от той, которая так жестоко расправилась с огромным количеством людей, – усмехается Виктор.
– Оттягиваю момент. – Рената облизывает нижнюю губу. – Жалко тебя убивать. Ты неплохой… человек.
Я вдруг осознаю, что уже видела это выражение лица. Этот наклон головы. Изгиб глаз. Подбородок. Улыбку… даже в детстве у нее была эта ее слегка безумная улыбка. Хотя нос, губы, челюсть, цвет глаз и прядей… другие.
Комната начинает стремительно уменьшаться вокруг меня. Рената откидывает волосы, и сходство с фантомным человеком в моей памяти пропадает, но я точно не придумала это.
«Быть не может!» – хочется закричать мне.
Вспоминаю о поддельных паспортах и фотографиях в коробке, а потом – для полной уверенности – пользуюсь ситуацией и кидаюсь на пол, нахожу снимок Евы, который меня очень удивил. Фото, где она в седьмом классе. В уголке написан год. Но на фотографии анфас она выглядит намного старше, а значит…
Меня словно током ударяет.
– Посмотри, – вскрикиваю, поднимаясь на ноги.
Чуть сбоку от пистолета, который Виктор направляет прямиком на девушку, показываю фотографию Евы. Шестирко переводит взгляд на снимок. Обратно.
На Ренату.
На Еву…
В следующую секунду он опускает пистолет. Забирает у меня фотографию. Шокированная, я жалею, что решила показать снимок! Рената все так же держит нас под прицелом. Она не стреляет. Однако может это сделать в любой момент!
Виктор поднимает на нее округленные янтарные глаза: либо не в состоянии, либо не желая воспринимать то, что видит.