У меня самой мысли кружатся, как рой бешеных пчел.
Шестирко роняет пистолет. И сам падает на колени, будто ноги его больше не слушаются. Я пытаюсь привести его в чувство, но это бесполезно. И черт возьми! Мы оба под прицелом! Еще секунда – и убийца выстрелит!
Беспомощно я опускаюсь рядом с Виктором и заглядываю в его глаза.
А в них слезы…
Глава 42
Мы все ищем ответы. Так устроен человеческий мозг. Правда дает нам освобождение. Пусть она бывает совершенно разных оттенков, болезненно-жгучая или сладостно-приятная, мы надеемся, что узнаем ее – и жизнь изменится.
Иногда так и происходит: ответы позволяют нам отпустить прошлое, забыть обиды, вдохнуть немного счастья.
Я сижу перед Виктором на коленях, всматриваюсь в его слезящиеся янтарные глаза.
– Я знал, – бормочет он, не отпуская взглядом Еву, которая держит его на прицеле. – Знал.
В один миг мне становится ясно, почему Виктор одержимо занимался делом киллера, как много для него это значило, насколько тяжело ему было все эти годы. Целую жизнь он казнился – винил себя в смерти Евы. Но в глубине души надеялся, что она жива… Это стало его манией! Он хотел выяснить правду.
Сложно сказать, что навело его на мысли о сфальсифицированном самоубийстве, однако Виктор явно предполагал подобное.
Ева не стреляет. Она с интересом наблюдает за нами. Я стараюсь собраться с мыслями и что-то предпринять, пока не поздно. Во рту привкус крови. Я так нервничаю, что искусала губы.
Виктор не поможет. Ему плевать…
Убьют его или нет, какая разница? Он получил освобождение. И не будет противостоять, если эта девушка – главная загадка, вокруг которой вращалась его жизнь, – решит пробить ему голову. Она годами держала его на орбите, а теперь притяжение исчезло. Осталась пустота.
Нет…
Свобода.
И покой.
А что касается меня…
Если тот самый маньяк – Ева, то кто же тогда Лео? И зачем ему было лгать, что он убийца? Чтобы меня защитить?
Я переключаю взгляд на пистолет, который выронил Виктор.
Нет, я не сдохну!
Я обязана узнать правду!
И я узнаю ее!
Делаю рывок в сторону, подхватываю второй пистолет и направляю его на Еву, из-за чего девушка начинает хохотать.
– Стой на месте! – кричу я.
Исполнять мое требование она не собирается. Продолжая держать меня на прицеле, Ева приближается. Она чувствует мой страх. Слабость. Я вижу. Она знает, что я не выстрелю. Для нее это лишь игра. И она с удовольствием в ней участвует.
– Зачем ты это делаешь? – дрожащим голосом стону я, когда Ева оказывается в двух метрах от меня. – Что с тобой случилось?
Она улыбается и подбирается еще ближе, резко уходит влево и размахивается для удара, после которого меня пришлось бы относить сразу в морг. Я уворачиваюсь. Вцепляюсь в ее ноги. Заваливаю эту чокнутую на пол. Получаю кулаком в подбородок. Едва не лишаюсь зубов!
Ева подбирает оба пистолета и смотрит на меня с иронией. На губах – безумная улыбка. Девушка кружит вокруг меня, наступает на руку, когда пытаюсь подняться.
Я – развлечение для этого человека! Не более. Ева играет со мной, как кошка с подбитым воробьем, и совсем не обращает внимания на мои лихорадочные вопросы. Да, я наивно пробую ее разговорить! Но она словно не понимает языка! Кажется, будто ее вообще не существует! А я говорю с галлюцинацией… которая за секунду может перерезать мне горло или отрубить ногу, при этом смеясь и не прекращая своего танца смерти. Ее выражение лица до того пахнет сумасшествием, что я не вижу больше смысла с ней говорить.
Бесполезно.
Она не человек.
Возможно, она была им когда-то, но то, что сейчас издевается надо мной, давно существует вне этого мира. Оно утонуло где-то в глубинах своего разума и возвращается лишь по зову кукловода… которого долго ждать не приходится.
Стелла появляется в комнате, точно призрак.
Вся в белом. Снежный костюм. Молочные кожаные сапоги. Платиновые локоны собраны в хвост. Она настолько идеальна, а ее движения и манеры так отточены, что эта женщина выглядит миражом, как и ее подопечная. Таких людей просто не бывает!
Вместе со Стеллой в комнату заходит Адам.
Стоп.
Два Адама?
Словно отражения друг друга, Адамы стоят рядом со Стеллой. Две черные башни. Правда, у одного лицо выглядит добрее, чем у другого: они как дневная и ночная стороны луны.
– Адам и Алан, – без всякого выражения представляет мне их Стелла, а затем кивает Еве.
Девушка за секунду исчезает из комнаты. Мужчины окружают Виктора: он впал в некий транс и просто смотрит на происходящее отрешенным взглядом. Я хочу броситься к нему, но Стелла наводит на меня пистолет и мягко говорит:
– Успокойся, дорогая.
После она свистит телохранителям, и те начинают избивать Виктора.
– Нет! – визжу. – Не надо!
Я под прицелом. Боюсь дернуться. Однако не выдерживаю – и несусь к Шестирко, когда Алан очередной раз замахивается ногой.
Раздается выстрел.
Я закрываю уши, жмурюсь и падаю на пол. Похоже, Стелла выстрелила в стену. Когда открываю глаза, телохранители уже уходят. Виктор выплевывает кровь.
– Вы! Это все вы! – надрываюсь я. – Зачем?! Что вы сделали с Евой? Я не понимаю, какого черта происходит, боже!
Стелла медленно подступает и задает вопрос таким тоном, будто закинула мне на шею шелковую удавку и затягивает ее с каждым шагом все туже:
– Ты считаешь, что это я… свела с ума Еву?
– Не знаю! – всхлипываю, неотрывно глядя в равнодушные зеленые глаза. – Вы стерли ее как человека, ведь так? Почему? Все эти поддельные документы, смена внешности… убийства… ради чего? Ради денег?
Я ползу спиной к стене. Стелла пугает куда сильнее, чем Ева. Она вполне способна вынуть из пиджака кинжал и воткнуть мне в горло, если приблизится. Как там она говорила?
«Неожиданно вынутый нож поэтичнее ствола…»
– Мы похожи на тех, кто нуждается в деньгах? – ухмыляется она. – Все, что мы делаем, – во благо людей, Эмилия.
– Кто «мы»? – Я сглатываю комок слюны, чувствую, что уперлась затылком в стену. – Речь ведь не только о вашей семье, верно? Алтари. Знаки. Символика с черным фениксом… что это означает?
– Черный феникс – символ нашей семьи. Лео подарил его тебе для защиты. А что касается остального… – Она скрещивает руки за спиной и подходит к исчерченной знаками стене. – В мире есть грязь, от которой необходимо избавляться, а иногда и вовсе заколачивать в свинцовом гробу. Есть мы. Есть другие. Но у всех цель одна.
Каждое ее слово буквально впитывается в меня, просачивается и замораживает изнутри.
– Речь о какой-то секте?
Стелла хмыкает и перезаряжает пистолет.
– Знаешь, это прекрасно. Столько лет никто не мог заподозрить в убийствах девушку. Десять лет сейчас, десять лет до этого…
– До этого? – Я вдруг вспоминаю дело, где, по словам Виктора, фигурировала Стелла. – Кровавая Мэри… это были вы?
Стелла вновь хмыкает. И подходит ко мне, заинтересованно склоняя голову набок. Ее идеально чистый, белый костюм блестит в приглушенном свете. На меня снисходит мысль, что ее стремление к совершенству – это попытка скрыть уродство, живущее внутри.
– Ты мне нравишься. Смотришь в лицо смерти, но единственное, что тебя волнует… истина. Это похвально. Однако ты слишком наивна и слаба, чтобы принять эту самую истину, а значит… нам придется попрощаться. Мне очень жаль.
Стелла наводит на меня пистолет. Я понимаю, что это конец. Без шансов.
Мне не убежать.
Ужас закручивается вокруг сердца склизкими веревками. В малахитовые глаза Стеллы – до боли похожие на глаза Лео – смотреть невыносимо. И я опускаю голову, ожидая выстрела…
Он не звучит.
Сначала я жду, крепко зажмурившись, но потом решаю выяснить, почему еще жива. Стелла смотрит куда-то через плечо. В комнате повисает тишина. Я замечаю человека в дверях, он движется к нам и тоже наводит на Стеллу пистолет.
Моя душа едва не выпрыгивает из тела!
– Отпусти ее, – с металлом в голосе требует Лео.
Господи, я счастлива до инфаркта!
Это он! Действительно он! Здесь!
– Ты не выстрелишь, – говорит Стелла, закатывая глаза.
– Отпусти. Ее. Немедленно, – холодно цедит Лео. – Или никогда больше меня не увидишь, я тебе обещаю.
– Ты хочешь оставить их в живых? – с иронией спрашивает Стелла. – Считаешь, девчонка будет молчать? Та, что помогала следствию? При этом она думала, что тебя-то все и ищут. И спокойно собиралась засадить тебя за решетку. А что будет теперь? Когда она знает правду?
Я вижу, как извечный контроль эмоций Стеллы дает трещину, и этот раскол ползет по бетонной маске ее безразличия.
– Я ничего не скажу, – обещаю, поглядывая на окровавленное лицо Виктора: все это время он лишь молчит. – Ничего! Только отпустите нас, пожалуйста!
– Эми, все хорошо, – успокаивает меня Лео. – Тише.
– Ты совершаешь ошибку, – жестко произносит Стелла. – Огромную.
– А у тебя слишком много тайн, тетя. Что это за комната? Почему о ней даже Глеб не знает, хотя живет здесь миллион лет?
– Не все дела Затмения касаются вас, – вздыхает Стелла.
– Все, что творится в этом доме, касается меня, как и каждое твое убийство. Мы одна семья. Или ты стала забывать свои же слова?
– Ее убийства? – тихо бормочу я. – Не Евы?
И тут же жалею.
Черт!
Стелла так агрессивно дергается в мою сторону, что едва не пробивает мне голову дулом пистолета!
– Евы? – переспрашивает Лео и вмиг рявкает: – Убери пистолет, я сказал!
Он кидается к нам. Пытается отобрать у Стеллы оружие. Ему это не удается. Однако Лео встает между нами, закрывает меня собой. Пока эта семейка хочет разорвать друг друга в клочья, я вдруг понимаю еще одну вещь, которая поражает до глубины души. Лео думает… что все убийства совершала Стелла?
То есть он…
Проклятье!
Ева…
Безликая! Вычеркнутая! Мертвая! Даже для собственного брата?
Пока Стелла и Лео безмолвно выясняют отношения, я поднимаю фотографию Евы и вкладываю ее в свободную руку адвоката.