– Ева жива, – шепчу я, сжимая его пальцы на фотографии. – Она жива, Лео…
Оторопело моргнув, Шакал рассматривает снимок девушки – моей ровесницы, – которая внезапно ожила и никак не могла быть сфотографирована в моем возрасте, ведь умерла она, еще будучи подростком. Более того… в уголке снимка есть год. Я прикусываю губы в надежде, что Лео все поймет, что он тоже узнает сестру, осознает, какую игру ведет Стелла, и ощутит заложенную в моих словах правду.
Лео не успевает открыть рот, как в комнату прибегает Глеб. Судя по глазам, белобрысый действительно никогда не видел этой комнаты. Поморщившись, он панически заявляет:
– Вокруг резиденции куча машин! В том числе полицейских!
Виктор усмехается, чуть приподнимается на локте, и я тихо уточняю у него:
– Ты же говорил, что разрешения не дадут.
– Друзьям разрешения не нужно, – прыскает он смешком, вытирая с лица кровь.
– Скажи всем, чтобы не смели их пускать, – рявкает Стелла.
– Вряд ли они у вас спросят. Они думают, что вы меня убили, ведь я не позвонил. И перевернут весь дом, пока меня не найдут, – смеется Виктор сквозь кашель. – А еще вы паршиво подбираете персонал, – добавляет он, и я вспоминаю, что в резиденции есть его крысы, а значит, сюда вот-вот нагрянет недовольная толпа.
Лео молча разглядывает фотографию. Скорей всего, сходство Евы и Ренаты кажется ему игрой воображения, ведь внешность его сестры здорово изменили. Пусть и остались настоящие черты, но они не сразу заметны.
Я и сама до сих пор не верю.
Но она жива.
Без сомнений.
Это намного сложнее принять человеку, который больше десяти лет считал сестру мертвой, однако…
Лео верит мне. Я вижу. И теперь он должен сделать выбор.
Против семьи он не пойдет, оттого стоит, потерянно бегая взглядом по комнате.
– Надо что-то делать, – шипит Глеб. – В доме сейчас полно того, что им видеть нельзя! Особенно этот гребаный подвал! Какого хрена? Что это за место?
Лео задумчиво облизывает губы, а потом его взгляд задерживается на мне. Он дергает меня за руку, поднимает на ноги. Я не успеваю осознать, что одновременно Лео совершает выстрел.
В газовый баллон!
Струя газа вмиг превращается в пламя, когда задевает свечки, расставленные Евой.
– Ты спятил! – синхронно кричат Глеб и Стелла.
– Убирайтесь, – говорит Лео, поднимая Виктора. – И пока не сгорел весь дом, советую вызвать пожарных.
Я ныряю под вторую руку Виктора, помогаю Лео его тащить. Выбравшись из комнаты, мы все расходимся в разные стороны. Стелла убегает по лестнице наверх. За Глебом я проследить не успеваю. Лео, я и Виктор уходим через скрытую перегородку в стене. Я узнаю тоннель: через него мы с Шестирко забрались в дом.
– Прости меня, – шепчу я, стараясь поспевать за шагами Лео. – Я виновата! Я не должна была приходить, я…
Где-то позади раздается громкий хлопок: видимо, разлетелся пустой газовый баллон. Хорошо еще, что он там один!
Лео ничего мне не отвечает. Мы выбираемся в лес и кладем отключившегося Виктора под дерево. Лео смотрит на резиденцию. Из тоннеля вылетает Глеб с белым вороном.
– Стелла в порядке? – спрашивает Шакал.
– Да, она выбралась. Там никого, кроме Ренаты, не осталось, думаю.
– Что? – ужасается адвокат.
Я закрываю рот руками и вмиг осознаю, что Лео понял больше, чем я надеялась. Он понял все.
– Я пытался з-з-забрать ее, но она же чокнутая! – в истерике орет Глеб. – Сидела на бетоне, разглядывая бумажки! А когда я-я потащил ее силой, навела на меня пистолет и велела убираться! И все эт-т-то с улыбкой, твою мать! С улыбкой!
Глеб до того потрясен поведением Ренаты, что заикается. Зато Лео – и секунды не раздумывая! – бросается обратно под землю, велев Глебу держать меня.
– Под твою ответственность, – заявляет он другу и исчезает в темноте.
Я вскрикиваю.
Глеб исполняет приказ Лео: вцепляется в меня мертвой хваткой, валит на землю, хотя сам хочет броситься за другом.
– Он там умрет! – верещу я на весь лес.
И ползу, разрезая руки о голые старые ветки.
Глеб изо всех сил старается меня удержать.
– Дура! – гаркает он и впечатывает меня в грязь.
Я выворачиваюсь. Бью его коленом в челюсть. Пока он приходит в себя, ныряю вслед за адвокатом. Не могу ни о чем думать, кроме того, что Лео здесь погибнет! Лучше я погибну вместе с ним, чем останусь ждать его смерти!
Несусь во тьме, врезаясь в стены и спотыкаясь. Улавливаю едкий запах дыма. Вскоре я понимаю, что задыхаюсь. Воздух превратился в яд…
– Лео, – плачу я, повторяя его имя на издыхании, – Лео…
Мир сливается в сплошную тьму. Чувствую, что кто-то подхватывает меня, и с надеждой в глазах поднимаю голову… но это не Лео. Это Глеб в дыхательном аппарате. Видимо, он бросился за мной, взял меня на руки и теперь несет обратно.
Дым окончательно заполняет легкие…
Глава 43
Есть чувство страшнее боли.
Это пустота.
Когда из твоей жизни уходит человек, ради которого хотелось просыпаться по утрам, весь мир распадается на атомы – и остается только бесконечная ти-ши-на…
Ты засыпаешь летаргическим сном. Если повезет, родные сумеют наполнить легкие чистым воздухом и запустить мертвое сердце, но иногда душу разрывает так сильно, что куски ее нужно искать где-то в других галактиках, куда близким не добраться. А если и доберутся… края этой мозаики до того изуродованы, что склеить их может лишь тот, кто это с тобой сотворил.
– Готова?
Я киваю и подаю Венере руку. Мы идем через парк, вдыхая аромат желтых тюльпанов. Раньше я любила весну, ее сочные запахи и яркие цвета, птиц и животных, которые греются на городских улицах в лучах майского солнца, но теперь во мне не хватает какого-то фрагмента, отвечающего за светлые чувства.
Нет ничего.
Кроме ненависти.
– Заходим? – мягко интересуется Венера.
Я вновь киваю.
Подруге большего не надо. Она привыкла к моему состоянию и понимает, что молчание сродни плацебо. Так легче.
Мы заходим в здание, преодолеваем пост охраны и поднимаемся на двадцать пятый этаж. Венера отпирает дверь. В квартире расставлены свечи с ароматом орхидей, в спальне горит длинный очаг искусственного камина – около двух метров вдоль стены. На ковре стоит бутылка белого вина, лежат листки и ручка. Мы садимся напротив друг друга.
– Пиши, – говорит Венера, наливая вино. – Только честно. Все, что чувствовала к нему.
Я делаю глоток и начинаю писать о Лео. Но не так, как хочет Венера. Я разрываюсь не столько от потери, сколько от океана эмоций, которые не могу выплеснуть на этого мерзавца. Поэтому я пишу все, что жажду ему сказать!
Пишу, как я его ненавижу!
Океан ненависти к адвокату глубже Марианской впадины, и если бы я говорила все в лицо, то монолог бы закончился выстрелом ему в голову.
Лео исчез.
Ничего не объясняя, он просто взял – и бросил меня!
А я искала его…
Полгода!
Я пыталась с ним связаться, ходила к нему домой, расспрашивала работников суда, трепала Виктора, однако удалось выяснить лишь, что Лео уехал из города.
Его нет!
Как и его сестры…
По словам Шестирко, и Стелла улетела за границу, но она там часто бывает, это неудивительно.
Я так отчаялась, что пошла к единственному человеку, который мог хоть что-то знать, – к Глебу. И каково было мое удивление, когда он не стал прогонять. Более того! Глеб пригласил меня к себе в квартиру и налил кофе, а когда я чуть не расплакалась из-за аромата капучино, он молча заменил кофе на чай.
Так и сидели. Он игнорировал мои вопросы, вместо этого задавал свои: спрашивал про учебу, интересовался, не обижают ли меня. Затем принес ключи от квартиры Лео и сказал, что адвокат дарит ее мне, надо оформить документы. Представителем по сделке беловолосый будет сам. Ответа на вопрос, вернется Лео или нет, я не дождалась.
Кажется, Глеб и не знал.
Я не выдержала. Расплакалась. В голос рыдала! Прямо перед ним. Глеб положил свою ладонь на мою, утешающе погладил и самым нежным голосом произнес:
– Нужно жить дальше, Эмилия.
Я бросила ключи ему под ноги.
И ушла.
Чуть позже Глеб передал ключи через Венеру, пришлось оставить, но документы оформлять я не пошла. А сейчас… сижу в этой самой квартире. Я никогда не приходила сюда, однако Венера посчитала, что распрощаться с Лео я должна именно здесь.
– Все, – шепчу я, отдавая Венере листок, размякший от слез.
На секунду я забираю его обратно. Целую текст. И возвращаю. Подруга вздыхает, поджигает листок в пламени свечи. Моя боль, любовь и ненависть к Лео полыхают огнем, превращаются в пепел…
Это конец.
Я опускаю голову.
Венера гладит мое плечо. Долгое время мы сидим молча, отдаем дань памяти разбитой любви, в реальности которой я уже не уверена. Как и во взаимности. Наверное, этой любви просто не существовало. По крайней мере… для Лео.
– Тебе нужно хоть капельку расслабиться, – уговаривает Венера. – Я налила тебе ванну. И настаиваю, чтобы ты ее приняла. Ради меня. Пожалуйста.
Отрешенно кивая, я покорно иду за подругой в ванную комнату. Думаю, я бы и за парапет крыши шагнула. На все плевать. Но Венера очень старается вытащить меня из депрессии, и я это ценю. Не хочу ее обижать.
Вспоминаю, как переживала, что Глеб разобьет Венере сердце, а оказалось, что разбить сердце суждено лишь мне. Венера рассталась с Глебом. Сама. И без каких-либо скандалов. На радость Дремотному.
Мы заходим в комнату с панорамным окном на всю стену: прямо у него стоит большая овальная ванна. Венера и здесь расставила свечи, а в воду насыпала белые лепестки роз. Вот уж в ком не убить романтика, так это в ней.
– Спасибо, – стараюсь улыбнуться. – Выглядит красиво.
– Тогда я тебя оставляю. – Она целует меня в щеку и уходит. – Встретимся в общежитии.
Какое-то время я стою, рассматривая интерьер. Никогда не видела таких красивых ванных комнат. Даже на картинках! Хрустальная люстра, дорогая сантехника, много незнакомых растений в углах, а у окон легкая подсветка. Цвета плавно переходят из снежного в золотой. За огромными окнами – звездное небо. Это последний этаж. Квартира будто находится выше облаков. Рядом нет других многоэтажек.