— Что такое? — встрепенулся Йозеф. — Вы думаете, я отпущу пана Кошевого без присмотра в ваш вертеп?
— Вы хотели ехать с нами сюда, пане Шацкий, — цыкнул сквозь зубы Тима. — Но мы не договаривались, что вы будете слушать наши важные разговоры. Гуляйте тут. Боитесь — садитесь в коляску и поспите. Она довезет вас обратно.
— На Лычаковскую?
— Хоть до самых Кракидалев. — Потеряв к Йозефу интерес, Тима легонько хлопнул Клима по плечу: — Айда. Добро пожаловать «Под вошь».
Вот теперь Кошевой разглядел: перед ним не обычный домик, а небольшой ресторанчик. Свет из окон, забранных изнутри шторами, подмигивал явно не всем прохожим. Это место, куда не каждый зайдет свободно в такую пору, понял Клим. Что-то вроде батярской штаб-квартиры, не иначе.
Вывеска в глаза не бросалась. Но, проходя мимо нее, Кошевой все же успел прочитать название.
Действительно — "Под вошью".
Глава тринадцатаяТайная встреча «Под вошью»
Переступив порог, Клим погрузился в густую смесь запахов пива, шкварок, чего-то пережаренного, капусты и табачного дыма.
Ресторанчик внутри оказался не слишком большим, но и не совсем маленьким. Круглые столики стояли по обе стороны, образуя неправильный полукруг и оставляя свободным проход к стойки. Возле нее расселись на стульях почтенные, один к одному широкоспинные и широкогузные пани, напоминая птичек на проводах. Половина мест слева от входа была пуста, только за угловым столиком сидели две девицы, не иначе — местные проститутки, аборигенки. Появление новых посетителей мигом привлекло их внимание, головы повернулись синхронно. Клим так же задержал взгляд на курвах, совсем неуместно вспомнив враз, как давно ведет монашескую жизнь. Или показалось, или опытные девчонки на расстоянии почувствовали, что он давно постится, — потому что одна повернулась на стульчике, сделала едва заметный жест, подмигнула.
Хотя… в сизом дыму это могло и привидеться.
Ну их. Ветер в голове — пусть, навеял грешные мысли. А вот ветер в кошельке отрезвит. Поэтому Кошевой отвернулся, поглядел направо. Эту половину зала оккупировали небольшие компании, преимущественно мужские, обсуждая что-то за кружками пива. Лишь в дальнем углу, сдвинув несколько столиков, разместилась пестрая шумная батярская группа, разбавленная женским обществом. Когда Кошевой с Тимой зашли, они как раз разбирали свеже налитое пиво, хоть на столе замечались и водочные графины. Но только они двинулись через зал в противоположный угол, где за отдельным столиком уже сидел и ждал одинокий мужчина среднего возраста, загулявшая компания сдвинула кружки и дружно, пусть не слишком слаженно, разразилась песней:
Недовольно зыркнув в ту сторону, Тима качнул головой. До избранного им для встречи угла дошли под сопровождение дерзкого:
Але мі сі ніч не стало,
Бом я гультяй, яких мало!
К столику уже спешил перевальцем пузатый усач с зализанным пробором. Тиму тут знали, но тот, опередив кельнера, сказал, как выплюнул:
— Скажите тем сумасшедшим, пане Цезарь, чтобы не орали на весь Лычаков. Потому что держат себя, как жлобы. Иначе их очень вежливо попросят устроиться в другом, не таком приятном месте.
— Слушаюсь, пане Тимо, — кивнул усач, напомнив: — Вас уже ждут.
— Вижу, пане Цезарь. Предупредите шумных и принесите нам, как всегда.
Развернувшись на каблуках, пузатый покатился к батярской группе, взял того, кто сидел с краю, сзади за плечи, что-то прошептал. Когда тот попытался оглянуться, пан Цезарь отвесил легкий подзатыльник. После этого с чувством выполненного долга двинулся обратно к стойке. Почесав затылок, батяр наклонился к товарищам, явно пересказывая просьбу. Понравилось она не всем — двое голосов, один из них — девичий, будто нарочно затянули снова уже знакомое:
Але мі сі ніч не стало,
Бом я гультяй, яких мало!
Ответом на этот раз стал подзатыльник посильнее. Отвалил уже тот, кто сидел рядом с дерзким мерзавцем, на которого не действовали замечания. Тот снова рыпнулся, но с головы сбили картуз, перекинули через стол, еще раз и еще, не давая владельцу его поймать. Наконец натянули, уже козырьком назад, и теперь в том углу стало тихо.
— Проходите, пане Кошевой.
Это проговорил мужчина за столом. Рука указала на место в углу. Клим прошел и уселся. С правой стороны от него тут же разместился Тима, и адвокат оказался словно в тисках. На столе горела большая толстая свечка, поэтому Кошевой мог рассмотреть, кто сидит напротив. А заодно лучше разглядеть шепелявого.
Кроме голоса, Тима ничем другим не выделялся. Высокий, жилистый, но таких по улицам ходит много. Мужчина напротив тоже не был приметным, разве густыми бровями, длиннее, чем того требовали правила приличия, волосами и клиновидной бородкой. Пожав протянутую ему через стол руку, Кошевой ощутил силу пожатия, а значит — силу и вес того, кто выбрал для знакомства подобный экзотический способ.
— Меня называют Густав Силезский, — назвался человек. — Про вас я прочитал не в сегодняшней утренней газете. Навел справки, как только вы поймали моего недоумка-племянника, а ему дали квач[39] через бесов клингер[40]. — Увидев полное непонимание в глазах Клима, сказал иначе: — Арестовали, потому что нашли при нем часы.
— Кого?
— Новотный, Зенек, — повторил Силезский терпеливо. — Мой племянник. Сегодня днем мне разрешили посетить его в тюрьме. Пока его не перевели в Бригидки[41], а держат в коцяби, в следственной тюрьме, где бывший городской арсенал. Поэтому устроить нашу встречу мне удалось. Не надо вам знать, пане Кошевой, кто я и чем занимаюсь. Достаточно знать: на определенные круги во Львове имею большое влияние. При других обстоятельствах найти меня так, запросто, вы бы не смогли. Даже если бы очень хотели и от этого зависело, без преувеличения, ваша жизнь.
— Я должен гордиться от такой чести?
— Вы зря иронизируете.
— Никакой иронии. Наоборот, хочу разобраться в здешних обычаях. Вдруг мне действительно понадобится ваша помощь, господин Силезский.
— Если она вам когда-нибудь понадобится — не позавидую.
— О! Чего это так?
— Потому что люди, и не только подобные вам, ищут меня в случаях, когда дела хуже, чем просто плохие. Но вам уже повезло. Думаю, в случае чего решите свои трудности коротким путем.
— То есть?
— Ну, меня ни разу не подвозила домой в своем экипаже пани Магда. С ее покойным мужем мы несколько раз неформально говорили на разные важные темы. Хотя, признаюсь, покойный директор Богданович очень хотел видеть меня в Бригидках, и то надолго. Пани же Магда имеет значительное влияние там, где я его только осторожно ищу. У нее больше возможностей, пане Кошевой. Но и она не в состоянии вытащить моего племянника из коцяби.
— Я так понимаю, пане Силезский, вы хотите поговорить про батяра, который обокрал меня, а раньше — адвоката Евгения Сойку.
Рядом вырос Цезарь, разговор прервался. Кельнер поставил возле каждого маленький четырехгранный стеклянный бокальчик. Затем в центре стола, точно между мужчинами, вытянулась бутылка из зеленого стекла. Рядом встала большая тарелка с жареными колбасками, которые до сих пор шкварчали, и квашеной капустой.
— Угощайтесь, пане Кошевой. Вы вряд ли ужинали в четырех стенах, — пригласил Силезский.
— Угощайтесь, — пожелал кельнер и покинул общество.
— Колбаски тут самые лучшие, — кивнул Тима, подцепил одну вилкой, положил себе на тарелку и щедро намазал горчицей.
— Забыл? — подавив гнев, Густав картинно насупил брови.
Хлопнув себя по лбу, Тима подхватил зеленую бутылку. Водка в ней была белая. Наливая, причмокивал губами, пригласил выпить, а когда мужчины выпили, выдохнул:
— Ой, отличная же "бачеровка"!
— Ежи Тима, моя правая рука, — пусть запоздало, но все же отрекомендовал Густав коллегу. — Хотите — считайте секретарем.
— Как для секретаря, пан Тима очень ловко лазит в окна. — Клим глотнул пива. — И хорошо знает здешние потайные места.
— Он вырос на улице, — пояснил Силезский. — А с улицы забрал его я. Будь иначе, Тима один раз подрезали бы где-то в таком вот потайном месте, потому что был еще тот андрусь[42]. Не разбирал, чье. Видел — тырил. Ладно, не нравится секретарь — пусть будет человек, выполняющий особые поручения.
— Вывести меня через окно и тайно привезти сюда, «Под вошь», — особое поручение? Вы льстите мне, пане Силезский. — Кошевой откусил кусок колбаски просто с вилки, хотя рядом лежал нож, прожевал, проглотил, добавил: — Я расту в собственных глазах. Меньше недели во Львове, а уже стал для многих очень важной персоной.
Густав взял бокал, глянул сквозь него на огонек свечи. Подержав так, отпил, поставил, сложил руки перед собой на столе.
— Познакомились. Хватит судачить, пане Кошевой. Но поверьте, вам тут никто и ничего не угрожает. Больше того. Зенек, который, кроме того, что батяр и украл у вас деньги, ничем не провинился. Если вы поможете мне вытащить его из-за решетки, можете в дальнейшем смело рассчитывать на мою благосклонность.
— Соглашайтесь, пане Кошевой, — вставил Ежи Тима. — Это дорогого стоит.
Клим почувствовал во рту сигарный привкус.
Захотелось курить.
Почему-то не имел никакого сомнения: стоит попросить — и сигару раздобудут, причем наилучшего сорта, не дешевую.
Боковым зрением зацепил — одна из проституток медленно встала, одернула юбку и неспешно двинулась через весь зал прямо в их сторону. Ей что-то выкрикнул один из пузанов у стойки. Но девица бровью туда не повела, двигаясь к четко определенной цели. На ходу баловалась сигаретой, крутя ее между пальцами левой руки.