Еще и левша, мелькнуло у Клима.
Далее не торопясь с ответом, отпил еще пива. Приподнял вертикально вилку с надкушенной колбаской, подержал. Подчеркнуто аккуратно положил ее на тарелку, которую плавно отодвинул от себя, и, тоже примостив руки на столе, наклонился к Густаву.
— Я сейчас не в том положении, пане Силезский, чтобы отталкивать чью-нибудь протянутую руку.
Проститутка была уже рядом, и аж теперь на нее обратили внимание другие. Силезский нахмурился. Тима скривил уголок рта. Троицу обдало дешевыми духами. Их резкий запах не перебил капустно-табачную смесь, только добавил пикантности, как специя. Причем — положена не слишком умелой и разумной хозяйкой.
Не обращая внимания ни на кого, кроме Клима, проститутка подалась вперед, коснувшись большой, на его вкус, грудью его плеча. Пальцы девицы дальше играли неприкуренной сигаретой.
— Панунцю золотой, а дай сигаретку прикурить.
Кошевому пришлось смотреть на нее через плечо. Вблизи заметил старательно припудренную сетку морщин под глазами.
— И ты такой хорошенький. — Голос у нее был низким, грудным, но все равно не звучал грубо.
Тонкие, густо накрашенные, от этого — еще вульгарные губы уже стиснули край сигареты. Понимая — надо что-то говорить, Клим, вместо ответа, машинально начал искать в карманах несуществующую спичечную коробку.
— Да иди прочь, отцепись! — вмешался Тима.
Проститутка глянула на него, как на насекомое.
— Да ой, что ты фуня строгаешь?[43] И не будь такой цваный![44] Да ты еще не знаешь, что теряешь!
— Ничего, лишь курву! Прочь, я сказал!
Пожав плечами, проститутка выпрямилась. Вынула сигарету, правой рукой провела по Климовой голове, то ли лаская, то ероша волосы. Повернувшись к стойке, сказала нарочно громко, чтобы услышали все присутствующие:
— О-о, кого я вижу! Этот симпатичный пан-то мне даст прикурить. У пана такой хороший анцуґ![45] Вероятно, в магистрате работаете? Альбо на кулее?[46] А что это вы сами сидите? Я бы могла вас развлечь.
Как только она отошла, Клим не удержался, провел взглядом. Но быстро одернул себя, снова сосредоточился на разговоре, откашлялся:
— Ну, так я не в том положении, чтобы пренебрегать предлагаемой дружбой. Однако хочу уразуметь для себя одну важную вещь — чем сам человек, подобный мне, то есть случайный, без денег и без знакомств, за исключением Йозефа Шацкого, способен помочь такому, как вы?
Проститутка тем временем уже мостилась возле стойки. Правая рука ласкала стриженый загривок одного из пузанов.
— Повторю, раз не поняли, — сказал Силезский. — Зенек Новотный — батяр. В ближайшее время из него ничего путного не выйдет. Если, конечно, эта история, в которую он влип, не добавит разума. Когда добавит, я с радостью ему помогу. Его мамочка, она же моя родная сестра, уже успела выплакать с ним все глаза. Понимаете, она вдова, муж умер от чахотки, а сын вместо помощи — батярует. Конечно, что-то приносит в дом, иногда даже нанимается на работу. Когда дрова у кого-то попилит, да не часто. Тяжкий труд не для таких, как Зенек. В основном продает краденых птичек, щенков или котов.
— Еще он мошенник, — сказал Клим.
— Не без этого.
— А теперь — убийца.
Тима слишком сильно хлопнул полупустым уже бокалом по столу.
— Никого Зеньо не убивал!
— У него были часы убитого адвоката.
— Но это не значит, что пана Геника застрелил мой племянник! — Силезский чуть возвысил голос, но сразу понизил, дальше повел ровно, хоть едва сдерживал волнение: — Просто я знаю, как работает криминальная полиция. Комиссар Вихура имеет железную хватку, но вместе с тем не любит, когда дело надо распутывать долго. Вы дали ему в руки козырь — часы убитого.
— Пардон! — встрепенулся Клим. — Я никому не давал брегет! Вы сейчас говорите, что я подбросил доказательства тому батяру, чтобы…
— Да дослушайте до конца! — раздраженно прервал Густав. — Никто вас ни в чем не обвиняет! Произошло то стечение обстоятельств, которое, надеюсь, научит моего племянника раз и навсегда держаться подальше от квартирных краж, клепаровских воров и вообще — явного, ничем не прикрытого криминала.
— Зенек был в квартире пана адвоката, — сказал Тима. — Вместе с ним туда проник Любко Цыпа, известный вор. Когда эти двое недоумка залезли туда, увидели труп на полу.
У стойки уже двое пузанов обсели проститутку. Один с третьей попытки пытался поднести огня. Другой — наливал из графина в заботливо поднесенную рюмку.
Кошевой порывисто выпрямился.
— Что?
— Вашего Сойку уже кто-то убил, когда Зенек и Цепа пробрались в квартиру, — отрезал Силезский. — Мне это рассказал испуганный племянник сегодня, во время короткого свидания. Полиции ничего не говорит, потому что Цыпы испугался больше, чем комиссара Вихуру. Тот непременно узнает, кто выдал, и своего племянника при всех своих связях я спасти не успею. За подобные вещи наказывают строго. И, честно говоря, при других обстоятельствах я бы приветствовал расправу над предателем. Попался — молчи. Да, повторюсь, не теперь.
— Почему?
— Даже если я смогу убедить Зенека рассказать все полиции и Цыпу поймают, обоих, хоть как, будут раскручивать за убийство. Разве что вора сделают виновным, а моего племянника — лишь соучастником и свидетелем, который скрыл преступление. К тому же они обокрали покойного, это правда. Зенек рассказал, искать долго не пришлось. В спальне под кроватью нашли саквояж, набитый наличными. Откуда такое богатство у пана Геника, ни один не задумался. Наоборот, собирались найти что-то такое. Ведь репутацию ваш коллега имел не лучшую. Может быть, вы об этом наслышаны. — Кошевой кивнул. — Ну, адвокаты, которые успешно вытаскивают из передряги негодяев, всегда имеют деньги. Или другие драгоценности. И не все хранят в банке. Так Цыпа объяснял моему Зенеку. И тот радостно согласился на авантюру.
Вико сильно дернулось. Кошевой коснулся его щепотью, немножко подержал.
— Разве воры не знали, что Сойка, на которого они нацелились, дома?
— Были уверены- нет.
— Это как? — удивился Клим.
— А так! — Густав тоже выпрямился, развел руками и поглядел на Тима, словно призывая его в свидетели. — Цыпа — опытный вор. Решил сначала узнать, есть ли хозяин дома. Выдал из себя посетителя, но дворник не пустил. Настоящий цербер. Заявил: нет, чего ходить. Пан адвокат отсутствует, и вообще неизвестно, когда вернется. Окно не светилось. Вот наши герои и решили переждать какой-то часик. А тогда залезли сквозь приоткрытое окно. Дальше вы знаете.
Теперь Клим совсем не обращал внимания ни на ворчание пьяниц за столиками, ни на батярские несдержанные возгласы. Даже на зажигательный хохот проститутки, которая уже обрабатывала трех завсегдатаев, а ее подруга почему-то и дальше скучала за столиком.
Сказанное паном Силезским было похоже на правду.
Кошевой не собирался признавать это вслух.
Но Сойка действительно распорядился никого к себе не пускать. Еще и заплатил Бульбашу, чтобы тот гонял случайных посетителей. Выходит, воры купились на ложь… могли купиться.
— Зенек не сказал, когда они пролезли в квартиру точно?
— Как совсем стемнело. Примерно в это время. Если раньше или позже — не намного, думаю. Это имеет для вас значение?
Клим и тут решил промолчать.
— Итак, они нашли саквояж с деньгами? А Зенек, выходит, забрал еще и часы?
— Именно так. Соблазнился. Потому что Цыпа все равно не собирался делить добычу в ближайшее время. Решил подождать. Справедливо предполагал, что про такую сумму кто-то да и знает. Начнут искать. Решат — кто украл, тот и убил. Поэтому подстраховался Цыпа.
— Как?
— Зенек говорил — тот придумал изобразить картину, будто адвокат застрелился сам. Потом еще сделал так, чтобы окно закрылось изнутри. Любко мастер на такие фокусы.
Вико снова дернулось.
— Вы хотите сказать…
— Но только повторяю слова племянника, пане Кошевой.
Нарушена первоначальная картина на месте убийства. Сбита с толку полиция. И все это — благодаря двум воришкам. Но Клим отбросил последние сомнения: кто-кто, а этот батяр точно не виноват. И не сообщник убийцы.
— Чем могу помочь? — спросил, уже настроенный на деловой разговор.
— Вы знакомы с пани Магдой. Расскажите ей то, что услышали от меня.
— И Любко, — вставил шепелявый Тима.
— Верно. Вы, а не мой племянник, укажете полиции через посредство пани Богданович место, где прячется Цыпа. Пусть возятся с ним, это же была его идея. Честно говоря, мне не очень хочется отдавать Вихуре даже его. Поэтому возможен третий выход: Цыпа возвращает деньги, полностью, до крейцера. А сам делает ноги из Львова куда подальше. Пусть его ищут как убийцу, вора или свидетеля — мне все равно. Только все это в обмен на освобождение Зенека Новотного. — Уголок губ Густава скривился в улыбке. — Его так же можно посадить под домашний арест.
Проститутка вела от стойки к угловому столику и демонстративно обиженной подруге всех трех пузанов.
Один из пьяниц приклонил голову на стол. Другой дергал павшего товарища за плечо.
Компания бездельников в противоположном углу тем временем начинала сворачиваться. Именно продолжался громкий спор, кто же будет платить за все, и Клим опасался, как бы он не вылился в драку. Прибежит полиция — а он беглец.
— Вам долго еще требуется думать, пане Кошевой? — поторопил Силезский. — Чтобы лучше думалось: сколько денег стянул у вас тот батяр?
На этот раз не сдержал улыбки Клим.
— Что такое?
— Вспомнилось сейчас. Только теперь, правда. Смотрите — вчера ваш племянник вместе с товарищем пережил приключение с трупом в квартире, из которой вышел, имея золотые часы и половину денег, уложенных, как он сказал, в саквояж. А сегодня, будто ничего не произошло, похищает мошенническим способом сто корон у приезжего. Разве не мелочность?