категорически неприглядной стороны. Поэтому есть критическое количество людей, которые не просто желали ему смерти, но и могли лично воплотить собственные желания. И в этом, как не странно, не далее как полчаса назад лишний раз убедила меня пани Магда.
— Богданович? Наша шановна вдова? Она тут каким боком?
— Дала понять, во-первых, что я прав. На Сойку большой зуб вырос у многих уважаемых людей. А во-вторых, — веко дернулось, — сузила круг подозреваемых, сама того не осознавая. Раньше оно сузилось само. Только я понял это аж теперь.
— То есть?
— День похорон Евгения Сойки. Вспомните, Шацкий, народу пришло немного. Учитывая его не лучшую репутацию, большого скорбного скопления нечего было ждать. Но пришло трое, каждому из которых, а то и всем вместе, было крайне важно предостеречь меня от дальнейшего активного участия в расследовании обстоятельств убийства пана Геника. Вы видели всю компанию, Шацкий. Наверняка знаете каждого.
Йозеф наморщил лоб.
— Редактор Попеляк. Инженер Адам Вишневский. Советник городской рады пан Моравский. Еще пани Богданович…
— Никого из названных вами особ пани Магда даже близко не считает причастными к убийству. Хотя до того, как появился первый подозреваемый, невнимательный и неосторожный батяр Зенек, очень боялась, что кто-то из них, или, повторюсь, все вместе, смогут раньше или позже попасть в список подозреваемых. Каждый для нее по-своему дорогой. В определенные моменты мужчины перестают быть для таких, как она, лишь опекунами. Скажите теперь, Шацкий, вы точно готовы мне помочь?
Он еще не успел договорить, как Йозеф закивал:
— Готов! Готов, пане Кошевой! Это опасно для моей жизни?
— А если опасно?
Он и тут долго не думал.
— Все равно готов. Знаете, почему? Иногда это интереснее, чем заглядывать в чужие рты, ковыряться там и драть дырявые зубы.
Весомый аргумент, без возражений. Клим через стол протянул Шацкому руку ладонью вверх.
— Договорились. Тогда назначаем свидание.
Брошенные на бархат бильярдного стола банкноты рассыпались веером. Молодой игрок ушел, не возвращаясь. Про фрак забыл, подхватил только цилиндр. Кто-то из зрителей поспешил за ним, отдавая забытую часть одежды.
Заговорщики склонились через стол друг к другу, чуть не упираясь лбами.
Клим Кошевой выложил Йозефу Шацкому свой план.
Очень простой.
Риск был разве в том, что никто из названных лиц не клюнет, не придет на свидание, не раскроет себя.
Но он пришел.
Глава девятнадцатаяНочью с голыми руками
Высокий мужчина не умышленно надел на себя черное, чтобы слиться с душной июльской тьмой.
Он просто любил одеваться в неяркое и однотонное. Чувствовал себя уверенно только в таком. Правда, до недавнего времени имел довольно пестрый гардероб. Были в нем костюмы, пошитые из ткани разных цветов, от голубого до оттенка густо сдобренного молоком кофе. Но в свете трагических событий, которые в одночасье изменили не только его взгляды, но и отношение к жизни, высокий мужчина в порыве не свойственного ему раньше альтруизма отнес костюмы в ближайший приют для бедных. Впоследствии на Рынке имел счастье видеть нищих в некогда своей одежде, поняв, каким смешным, даже нелепым может сделать человека и целый мир эта нарочитая пестрота. Она же не всем подходит. И наглые старики, напоминая элегантные чучела, красноречиво подтверждали его вывод.
По крайней мере ему самому.
А в прошлый раз, когда высокий мужчина решился впервые, оказалось: темная одежда еще и маскирует. Не надо специально ломать голову, подбирая нужный для рискованного дела наряд. Оставайся собой, везде и всегда. Одевай то, в чем ходишь всегда. Лишнего внимания не привлечешь. И не надо тратить лишнего времени или, того хуже, носить необходимые вещи с собой. В тот вечер откланялся Магде раньше, сославшись на важные дела, и у нее хотя бы на секунду не зародилось подозрения. Предполагая, что криминальная полиция таки возьмется за дело серьезнее, чем рассчитывал, и круг подозреваемых станет таким широким, каким, положа руку на сердце, должен бы быть, высокий мужчина даже тут имел преимущество. Ведь Магда без задней мысли, не зародив даже капли подозрения в своем сердце, четко скажет — да, тот, кто интересует шановне панство, в названный вечер был у нее. Когда ушел? Извиняюсь, шановне панство, это не ваше дело.
Идя сейчас среди ночи по знакомому уже адресу, мужчина в темной одежде не договорился сам с собой про конечную цель. С чем он вернется? Предложит этому киевскому выскочке деньги? Нет, лучше протянуть руку помощи, устроить ближайшее будущее тут, во Львове. Магда должна оценить такой жест, тем более что так же считает себя косвенно виновной перед Кошевым. Однако он, похоже, из принципиальных романтиков. Если не договорится, придется идти на крайние меры. Тем более, теперь киевский адвокат-беглец, герой газетных публикаций, определенным образом причастен к разоблачению опасных бомбистов. Вот эти самые революционеры, вернее — их товарищи, и свели с ним счеты.
Именно такая трактовка событий устроит криминальную полицию.
Особенно если на этом вроде между прочим будет настаивать Магда. Высокий мужчина после недавней серьезной и такой желанной для обоих интимной беседы имел все основания считать, что становится одним из немногих, если быть совсем точным — тем единственным, с кем гордая и неприступная пани Богданович будет считаться и чье мнение уважать.
Если не получится убедить Кошевого и договориться по-хорошему, будет, как с Сойкою. Тогда выставил счет за прошлое. Сейчас же заботится про свое будущее.
С Магдой Богданович.
Вскоре она будет носить другую фамилию.
А Кошевой…
Про него забудут.
Не так скоро, но все же недолго будут помнить.
С такими мыслями высокий мужчина добрался до Рынка, там отпустил извозчика и далее до начала Лычаковской прогулялся пешком. В прошлый раз действовал так же. Вокруг бурлила ночная жизнь, следовательно, друг на друга тут не оглядывались. Добравшись до места, мужчина завернул к ближайшей подворотне, чтобы, как в тот раз, пройти дворами. Прекрасно ориентируясь в этих маленьких лабиринтах, он наконец вышел, куда требовалось. Отыскал взглядом нужное окно.
Уже не светилось.
Не слишком поздно, но вряд ли Кошевой имеет привычку бездельничать. Когда человеку нечем занять себя, он начинает или много и часто есть, или раньше укладывается спать. С надеждой на новый день, который должен стать лучше предыдущего. С Сойкою получилось сложнее, тот работал, в кабинете горел свет. Но пригодились закрытые двери спальни. Адвокат, погруженный в работу, не прислушивался к посторонним звукам. Очень удивился, увидев незваного темного гостя. Но не испугался — и именно это тогда разозлило больше всего. Смотрел на пришельца, как на что-то интересное, абсолютно новое, способное разбавить противную повседневность.
Переговоров с паном Геником не планировалось. Ударил сразу, понимая в глубине души: стоит позволить втянуть себя в разговор — и намерения постепенно притупятся, побледнеют, угаснут. Атаковал, чтобы не допустить такого поворота. Уже потом, когда выстрелил, сдали нервы — все же никогда до этого людей не убивал, пусть адвокат с Лычаковской и большая дрянь. Поэтому и оставил все, как есть, бросил оружие у мертвого тела. Выбравшись, обратно так же двинулся дворами. Вспомнил — надо же хоть немножко декорировать место убийства, хоть как-то сбить полицию со следа. Вспомнил, как не сразу решился вернуться. Когда же наконец вернулся — поверил в Бога и существование высших сил, как никогда раньше. Потому что увидел, как туда же, в окно, ловко карабкаются воровские фигуры.
До их мастерства ему далеко. Но все же определенные навыки есть.
Использовал их и теперь. Ничего не сковывало движения.
Короткий разбег.
Одним большим движением — нога на краю большой широкой доски, что так и притулилась к стене, вторая согнута, упирается, рывок — и вот уже подлетел, руки стиснули подоконник. Напряжение мускулов, приподнятое туловище, тело переброшено внутрь. Сейчас высокий не боялся разбудить спящего. Все равно собирался будить, чтобы начать серьезный разговор и дать умнику избежать собственной смерти. К тому же хотелось узнать, как именно Кошевой додумался, что его подтолкнуло. Вряд ли дальше кого убивать — но научиться осторожности в целом и учесть ошибки всегда полезно.
Ступив к краю кровати, где, накрытый одеялом по самую макушку, размеренно сопел обреченный, мужчина в темном все же не торопился начинать. Замер, переплетя пальцы, спрятанные под тонкими кожаными перчатками, одетыми по дороге, уже во дворах. Постояв немного так, расплел пальцы…
— Вы так, с голыми руками?
Голос послышался сзади, внезапно, заставив мужчину вздрогнуть. Видимо, от неожиданности он немного оцепенел, развернувшись не сразу и не понимая, с ним будут разговаривать или ударят тяжелым по голове.
— У вас револьвер в кармане или вы меня задушить голыми руками пришли?
Зажегся свет.
Это мужчине так показалось после ночной темноты.
На самом же деле засветился лишь ночник, перенесенный в угол и пристроенный на скамейку, поставленную возле дверей спальни специально для этого. Хватало, чтобы ночной гость видел Клима, который стоял там же, в углу, а Кошевой видел его.
Шелохнулась одеяло. Сдвинулась вниз.
Из-под него высунулась растрепанная голова Йозефа Шацкого. Был напуган и любопытен одновременно. Даже сел на кровати, хоть натянул одеяло, будто это могло в случае чего защитить.
— Дальше так и будете стоять? Хотите, чтобы я говорил с вашей спиной?
Мужчина неспешно развернулся, но все еще молчал.
— Слушайте, вы можете сейчас выйти, как зашли. Того, что вы вообще клюнули на мое намерение рассказать все пани Магде и пришли сюда, мне вполне достаточно. Можете не объяснять своей цели, — Клим пытался говорить спокойно, хоть сам понимал: получается не очень хорошо, возбуждение чувствовалось. — А можете попробовать меня убить. Нас тут вроде двое… Извините, Шацкий, я вас не считаю серьезным бойцом. Наш гость сильнее физически. Пожалуй, начну после нынешней ночи брать уроки борьбы и возобновлю боксирование. Но все равно не позволю убить себя. Значит, будет драка. Шум, крики. Вот когда будет выход пана Шацкого. Он способен поднять такой шум, что сбежится половина Лычаковской, по меньшей мере. Домовладелец вызовет полицию. Можете бежать, как зашли, через окно. Но мы с Шацким не будем объяснять полицейским, что подрались между собой.