т быть меньше, может быть больше…
— Я не мелочен, — прервал его Клим, хоть прозвучало это и не совсем вежливо. — К тому же спешу. В другой раз с удовольствием поговорим про финансовые дела. Правда, я в таких материях мало разбираюсь, но если надо для приятного знакомства…
— Для приятного знакомства болтайте себе с кобитами на Рынке[24], — меняла тоже решил отбросить лишние церемонии. — У нас деловая сделка. Поэтому двести тридцать корон. Есть.
Юзьо погрузил купюру в карман пиджака. Из другого, подхватив трость под руку, вытащил пухлое портмоне, плотно набитое купюрами разного достоинства. С одной стороны — стопка австрийских крон, с другой — отдельно положенные банкноты другого происхождения. Отсчитав Кошевому две сотенные банкноты, он сказал:
— Держите это. Сейчас поищу остальное.
Кошевой мотнул головой.
— Что-то не так?
— Все так, пане Юзьо. Мне все мелкими, будьте любезны.
Пожав плечами, меняла аккуратно положил более крупные деньги на место. Помусолил кончики пальцев, вытащил меньшие. Сказал, сколько это будет, и Клим старательно пересчитал, так же смочив пальцы слюной. Кивнул — все верно, положил деньги в кошелек, не сдержался — победно стукнул им по растопыренной ладоши.
Совсем рядом словно бичом щелкнуло:
— Вор! Вор! Ловите вора!
Кошевой вздрогнул.
Возглас раздался очень неожиданно. Похоже, его новые знакомые тоже ничего такого не ожидали.
Но уже в следующий момент между ним и Юзьо стремительной молнией пролетел беглец.
Рассмотреть его Клим не успел — на скорости его задели плечом. Закачался, вскрикнул, едва не потерял равновесие. Следующий толчок, уже в спину, оказался еще крепче. Теперь адвокат уже падал на колени, вытянул руки вперед, чтобы не запахать носом. Ладонь разжалась, кошелек вылетел, упал на брусчатку, отлетел на локоть, если не больше. Уже приземлившись на четвереньки, стараясь не обращать внимания на внезапно поднявшийся шум, Клим дернулся за кошельком, и вдруг на руку кто-то сильно наступил.
Кошевой вскрикнул не столько от боли, сколько от внезапности всего произошедшего. Не сдержался — выругался. В ответ тоже услышал брань, но не в свой адрес: проклинали беглеца, из-за которого все закрутилось. Мгновение — и Климу уже помогали подняться. Кто-то бережно отряхивал пиджак, другой сунул в руки выпущенный кошелек.
— Держите, держите, это ваш, пане!
Сжав потертую кожу, адвокат громко поблагодарил, сам не зная кого.
Положил кошелек в карман.
Выдохнул.
Будто маленькое приключение, обыденное, ничего не значащее. А все равно многовато для человека, который только что приехал в незнакомый город. Пока поправлял одежду и отряхнул немного испачканные колени брюк, вокруг все успокоилось так же быстро, как случилось. Нижние Валы возвращались к привычной жизни, и к Кошевому снова подступил Юзьо. Теперь уже не стукнул, забавляясь, выглядел озабоченным, поинтересовался, взяв за плечо:
— С паном все в порядке?
— Тю… Что это было?
— Батярские забавы, ей-богу, — меняла погрозил тростью в ту сторону, куда очевидно побежал вор, которого пытались поймать. — Такие не зарежут, это не настоящий криминал. И даже может быть неправдой ловцы вора.
— То есть?
— А вот так! — развел Юзьо руками. — Ребятам захотелось поднять бурду, людей взбаламутить. Не скажу, что это обычное дело. Порой полиция таки к кому-то из них да и приходит.
До Кошевого сразу дошло, чего ему не хватало.
— Действительно, полиция! — воскликнул он. — Никто не зовет полицию! Вора же ловят!
— О! — подхватил Юзьо. — Пан приезжий тоже заметил! Слушайте, были бы настоящие, не батярские ловцы, полиция бы уже поймала вора. Видите ли, площадь небольшая. Выходов из нее немного. Извне поймать беглеца просто, тем более, панов полицейских в этой части города не хватает.
Рядом раздался кашель — это напомнил о себе извозчик.
— Так мы едем дальше, пане?
— Долго еще?
— Да где, совсем рядом.
Прощаясь, Юзьо приложил два пальца к краю шляпы, отсалютовал.
Клим повторил его жест. Когда меняла не сдержался и снова подмигнул, не слишком удивился.
Далее обошлось уже без происшествий.
Захар остановил коня возле тротуарной бровки напротив массивных ворот, указал на номер дома, доложил:
— Прошу очень, приехали. Нижний Лычаков.
Нужный дом оказался трехэтажным, с аккуратным ухоженным фасадом. Чуть дальше возвышался на столбе фонарь, украшенный легкомысленным зеленым венчиком, что заметно разбавляя величественную атмосферу. Решив непременно прогуляться по улице сегодня, и особенно — под вечер, при фонарном свете, который наверняка сделает все вокруг загадочнее, Кошевой шагнул на тротуар.
— Сколько будет?
Не дождавшись ответа, полез за кошельком, вновь стукнул по раскрытой ладони, демонстративно поплевал на пальцы, открыл.
Денег не было.
Вообще.
Сперва Клим подумал — показалось, такого не должно произойти. Положил не туда, куда всегда, и сейчас купюры лежат в другом отделении, посмеиваясь. Дернул пальцами — пусто. Разве глубоко примостилась бумажка, сложенная в несколько раз. Клим знал, что это, но все равно вытащил. Записан львовский адрес. Тот самый, выученный им наизусть.
Растерянно поднял глаза, наткнулся на взгляд Захара Гнатишина.
— Ты же сам видел… Я клал сюда…
— Нет, — сказал извозчик. — Были, это правда. Сейчас нет.
— Куда… Видимо, выпали. Я раззява, положил не туда, — Кошевой засуетился. — Поехали, поехали. Их наверняка кто-то подобрал. Ты же там знаешь кто. Хотя бы тот Юзьо… пан Юзьо…
— Может пан Юзеф, — напомнил Захар.
— И пусть себе Юзеф — он же не заберет себе! Это ж знакомый твой!
— А ему ваши деньги и не нужны, — хмыкнул извозчик. — Это «черная биржа», на Вексклярской. А ведь пан Юзьо — не черная душа. Честный делец. Мимо его глаза ничего там не падает. Увидел бы — тут же подобрал и отдал.
— А где же…
— Забудьте.
— То есть как?
— А так. Совсем забудьте. Выглядит, что такие были воры. Среди батяров разные бывают.
Климу уже не надо было ничего объяснять. Четко воссоздал в памяти недавнюю передрягу. Вот он берет деньги у менялы, кладет в кошелек. Спрятать не успевает — за ним точно уже следят. Полезли сзади, умышленно пробежал юркий вор между ним и Юзьом, хотя мог обойти. Толчок, действия отработаны давно. Кошелек выпадает, точнее — его выбивают. Тут же на короткий миг наступают. Как только раззява оправляется, возвращают обратно. Декорация такая, будто его просто бережно подняли, чтобы действительно никто не покусился.
Имел Кошевой знакомых в криминальной полиции Киева, водил дружбу с газетчиками, адвокату без связей с прессой никак нельзя. Кое-чего наслушался. Поэтому ничем новым здешние ловкачи не удивили. Действуют в таких случаях обычно трое. Один, играя воришку, выбивал добычу. Второй прикрывает, пока третий очищает кошелек. Он же возвращает потерю владельцу. Причем ни одного разглядеть не удается никогда. Раз — и растворяются, расходятся кругами по воде.
Но от понимания схемы легче не становится.
— И что теперь? — спросил Клим.
— Тоже хотел бы знать, — в тон ему ответил извозчик.
Решение не замедлило. Оно же очевидно, ведь они…
— Мы приехали. Нам сюда, — сказал Кошевой.
— С этого мне какая польза? Бесплатно доехали. Я все понимаю, конечно, очень извиняюсь, но потратил на вас, пане, несколько часов. Мог бы заработать, вместо того сочувствую чужому горю. Предупреждаю — расписок не беру.
— Расписок?
— Долговых. Случается, погуляют паны очень хорошо, доставляешь их, пьяненьких, а они аж у ворот хватаются за сердце: денег нет. Выдирают листы из записных книжек, пишут такие вот векселя. Потом еще больше времени тратишь, чтобы долг вернуть.
— Господи, разве я прошу в долг? Мой товарищ наверняка дома! Получил письмо, отписал — будет ждать. Я поднимусь к нему, или еще лучше — пойдем вместе! Пан Сойка рассчитается, я ему все объясню.
На лице извозчика вдруг появилось новое выражение. Таким Клим его уже видел совсем недавно, когда Захар показывал ему денди-менялу пана Юзя.
— Вы сказали — пан Сойка? Или я не ошибся — тут, в этом доме, живет адвокат Евгений Сойка?
— Ты разве знаешь его?
— Лично не знакомы. Хоть нашим братом он не брезгует. Это же тот самый пан Геник! Он вытащил моего кумпля из передряги, помог отсудить у магистрата убытки!
— На Евгения Павловича это все очень похоже, — промолвил Клим.
На самом деле не знал, свойственно ли Сойке прокручивать именно такие дела. Ведь не видел его давно, с того времени, как тот уехал из Киева навсегда.
— Когда так, тем более вопрос снимается, — повел дальше Кошевой. — Доверяете пану Сойке?
— После того как он спас кумпля — ему единственному доверяю.
— Так айда!
Хлопнув возницу по плечу, Кошевой схватил саквояж и поспешил к воротам.
Навстречу, скорее почувствовав появление визитеров, чем увидев их со своего места, уже торопился дворник. Толстый, пышноусый, красная картофелина носа выглядела не частью лица, а так, словно какой-то озорник плохо пошутил, приделав ее как попало в середину лица, когда тот спал.
— Мы к пану Сойке! — воскликнул Клим, потом спохватился, поздоровался: — Доброго дня вам!
— Пан Сойка не предупреждал, — последовал важный ответ.
Дворник даже по-хозяйски упер кулаки в боки, будто собираясь прямо сейчас прогнать незваных гостей. И главное — держался, будто они действительно пытаются зайти на его частную территорию.
— То есть он дома? — переспросил Кошевой, взявшись за ворота.
— Это не имеет значения.
— Послушай, земляк, я из Киева. Давний товарищ пана Сойки! Он меня ждет!
Дворник пожал плечами. Не выглядело, что готов сменить гнев на милость.
— Пан Сойка — человек известный. Наш пан домовладелец его уважает. Значит, его слово также закон и для меня. А пан Геник мне не давал в отношении вас отдельных распоряжений.