— Патрон как патрон. Мы в третьем цеху понемногу делаем порох, но это производство нужно вынести за город, на случай неконтролируемой детонации. Или закупать у китайцев готовый.
— Уже спрашивал, согласование такой продажи потребует чуть ли не императора. Добуду вам отдельное здание.
— Короче, айда во второй цех.
В том, что он называл первым цехом, вовсю кипела работа, смысл которой от меня ускользал. Кто-то что-то носил, возил на тележках, поднимал и раскладывал, фасовал, разгружал.
Но главное, что они выдавали огромные объёмы патронов, блестящих и в масле. Так много, что мне пришлось спешно заказывать большие партии капсюлей и коробок для фасовки.
…
Второй цех был отделён от первого кирпичной перегородкой и даже имел свою вахту, то есть свободного прохода не было.
— Скажу сразу. Это незаконно.
— Удивили. У нас и закона-то нет. Что случилось? — я флегматично уточнил у Игоря.
— По международным законам запрещено вмешиваться в конструктив оружия без согласия изготовителя.
— Скажу Вам как юрист, что вообще нет такой штуки, как международные законы. Есть конвенции, которые мы ратифицировали или нет. Конкретно наш каганат ничего не ратифицировал, не до того было. Так что у нас нет законов в защиту интересов оружейников.
— Надо будет принять.
— Вы сначала объясните, о чём речь.
— Вы дали мне почти три тысячи Энфилдов, большая часть, так или иначе, были негодными.
— Не конкретно я, это Мотл скупил на рынке рухлядь. Вы что, смогли часть восстановить?
— Тысячу штук разобрали, почистили, собрали. В общем-то мы вооружаем и казачество, и партизан де Жерса.
— Подтверждаю, — одобрительно кивнул Чуй, — у нас хватает оружия и даже есть небольшой запас.
— А остальное на запчасти?
— Нет, — загадочно улыбнулся Игорь. — Вы мне дали финансирование, я тут кое-что изготавливаю, прессую, вытачиваю. Короче мы после такого количества взаимодействия с Энфилдами набили руку и смогли их модернизировать. Итак…
Он отпёр какой-то шкаф и вручил мне, а потом и Чую по винтовке, которая блистала толстым слоем лака на новеньком цевьё и прикладе.
— Увеличен магазин, старый предохранитель убран, поставлено новых два, один нажимного действия, второй запорный. Новый магазин на двадцать патронов против предыдущих пяти. Крепление под оптику, но главное, что я сделал автоматический выброс гильзы и самозаряжение от возвратной пружины.
Он показал, но я ничего не понял.
— То есть, теперь это автомат? — спросил Чуй.
— Нет, очередями он стрелять не будет, зато… У нас множество затворов пришли в негодность. Собственно, металл не самого высокого качества. А Вы, — он указал на меня, — дали мне двадцать тонн вольфрама.
— Было дело, может на что сгодится.
— Я делаю иной механизм затвора и самозаряжения. Стрелять очередями не будет, но оружие стало самозарядным. Кроме того, я сделал резиновые подклады на прикладе и ручке, есть варианты с пистолетной рукоятью.
— Это я просил. То есть Вы, Игорь, усовершенствовали английское ружьё.
— То, что было под рукой. Сделал надёжнее, хоть и тяжелее, но более живучим. А в бою он экономит драгоценные секунды. Теперь мне нужны новые образцы.
— Будут Вам… Мотл их постоянно скупает, степняки везут, скоро и сюда повезут. Особенно если узнают, что тут можно купить новые Энфилды.
— Но, — инженер моментально помрачнел, — об этом тут же узнают англичане и нам не миновать судебного преследования, исков. Оружейная индустрия такая, они никому ничего не прощают.
— Да и пошли они кобыле в трещину, дорогой мой! Если бы Вы подделывали тульское оружие, мы бы имели политические проблемы с империей, а так… С британцами мы и так воюем.
— Война закончится…
— Как закончится, так и поговорим. С ними. Вам я даю полный карт-бланш, делайте оружие, какое понравится. Вам ещё оборудование нужно? Финансирование?
— Да, — Игорь решительно поправил чёлку, — нужно.
— Всё дам. Вы только куйте нам оружие, кузнец, куйте.
— Уж я Вам накую.
Глава 9Туннели
— Вот они, мои богатыри, — с отцовской гордостью взмахнул пятернёй де Жерс.
— С поправочкой, — выставил вперёд палец Тайлер, который был непривычным образом трезв.
Я даже на всякий случай понюхал. Да, действительно, трезв. Тайлер во всем помогал де Жерсу и, как поговаривают, прибухивал с ним. Однако сегодня Тайлер трезв как стёклышко. А ещё именно Тайлер нашёл и вернул мне мобилет, который я уронил в порту во время разбойного нападения.
— Какой ещё поправочкой? — не понял я.
— Орлы, наученные настолько, — пояснил детектив и министр внутренних дел каганата на полставки, — насколько их можно было выучить за всего три недели.
Аргумент и мощный намёк, чтобы я чудес воинского искусства не ждал от людей, многие (но не все) из которых взяли в руки оружие только недавно.
Но ничего, часть — это наёмники, они и так воевать умеют. Или шальной народ, который решил по-лёгкому зашибить деньгу.
Совсем другой народ — местные. Суровые, молчаливые, отлично нашли общий язык между собой, каждый первый если не охотник, то знает с какой стороны браться за ружьё, умеет ориентироваться в лесу, пользоваться холодным оружием, словом, вовсе не дети малые.
Вместе со мной на осмотре боевой мощи каганата присутствовал Филипп, пока ещё без Бульдога, Фёдор Иванович как наша авиация и атаман Чуй.
На плацу, выстроенном внутри города, южной его части, тренировалось воинство де Жерса, а мы смотри на них так сказать, в динамике.
Де Жерс настаивал, что этот род войск следует называть франтирёры, эдакий французский вклад в алтайскую культуру.
Меня вопросы имён и лиц интересовали слабо.
— А сколько всего мы имеем? — спросил я генерала.
— Сто десять солдат-наемников, — постукивая тростью по плацу, доложил мне генерал. — Воины категории «М» — мерсинари, наёмники, и шестьдесят три готовых к бою воина категории «L» — локаль, то есть местные.
— Прямо все готовы к бою? — скептически надул щёки Дмитрий, чьи воины составляли конкуренцию партизанам, отчего он закономерно ревновал.
Де Жерс залихватски свистнул и махнул рукой так, чтобы два солдата отделились от общей массы и подбежали к нему.
Я отметил, что эти бойцы, в отличие от казаков, не отдавали честь и не выпячивали грудь. Чуй это тоже заметил и недовольно поморщился. С его точки зрения — это недоучки, а я понимал, что де Жерс готовит солдат для борьбы на передовой, в том числе с угрозой существования вражеских снайперов, например, английских.
— Вот, — гордо показал де Жерс бойцов, облачённых в полевую, грубую, но практичную (зелёного с бурым и серым цветов) форму, практически камуфляжного цвета, оба со значками «М», — вооружение — винтовки модернизированные.
— Игорь дал?
— Ну да. Патронташ на поясе и на груди, всего на сорок патронов. Поясная сумка, ремень, портупея, полевой нож, он же оружие для выживания. Штурмовая сабля крепится на груди, — он вынул широкий зверского вида клинок, короткий и острый, более подходящий для пиратов, который висел скорее на животе.
— Он будет мешать маршировать, — с видом знатока возразил Дмитрий Чуй.
— А они не маршируют. Не ходят строем, не атакуют под бой барабанов. Они франтирёры, нападают из кустов, затем дёру дают. Они не оловянные солдатики, а шершни.
Дмитрий от такого поворота слегка опешил и повернулся ко мне, ища поддержки.
— Мы пока что роли распределили так, — вздохнул я. — Казаки играют от обороны, защищают город. Вытеснением степняков и наёмников из долин будут заниматься франтирёры. Отсюда закономерный вывод, по крайней мере с моей точки зрения.
— Какой же? — оба офицера повернулись ко мне.
— Мне плевать на мнения, на красоту, на традиции и прочую чушь. Нужен результат. Если такая сабля будет результативной, то и хорошо. Нет, будем думать. Не умеют они строем ходить и не знают устав? Да и пёс с ним, мне надо, чтобы они умели ногайцев валить как последнего оленя.
— А как же вопиющее нарушение формы и неумение ходить? Как они вообще будут ходить? — насупился атаман.
— Как все ходят, только перебежками и по лесу, — огрызнулся де Жерс. — Кроме того, у нас тут пика, она имеет кольцо и верёвку для закрепления на плечах. На поясах однозарядные пистолеты, на тот же винтовочный патрон. К сожалению, так снабжены ещё не все. Плюс у них наплечная сумка со спальником, часть бойцов имеют топоры и сапёрные лопатки. На голове лёгкий штампованный шлем.
— Это бывшие английские?
— Да. Это Мотл подсуетился, убрали всё лишнее, шлемы лёгкие. Прямое попадание винтовочного патрона не выдержат, но от осколков, рикошета, от удара холодным оружием, в конце концов от стрел — поможет. Да и всё сделано так, чтобы у бойца всё время были свободны руки, он мог перемещаться и быть функционален.
— Посмотрим, как они себя покажут, — не унимался атаман.
— Дмитрий, так-то мы все в одной лодке, — вздохнул я. — Ладно, предлагаю всем проследовать в штаб.
Штабом являлся атаманский дворец, которому приделали ворота.
Пока шли, я аккуратно спросил атамана:
— Что там наш пленник?
— Ну, коновалы, то есть, кхе, наши медики руку ему пришили, подшили. Она у него осталась, но работать не будет, кость не состыкована. Короче она болтается как тряпка.
— Ты или я смог бы лучше, Дмитрий?
— Нет. Вообще пусть скажет спасибо, что его штыками не пришибли.
— А те трупы?
— Похоронили в долине, по-людски, только могилы безымянные, старик не сказал, как их звали, а документов не было.
— Ну, им же хуже. А Кабыр не возвращался?
— Нет, не слышно. Старика держим у себя, он ругается. Тоже не говорит, как его говорит.
— Никосий.
— Пусть будет Никосий. Короче, мы ему камеру оборудовали, ведёт он себя отвратительно, время от времени обещает устроить голодовку. И вообще казаки — не тюремщики!
— Спасибо, что помогаешь с таким вопросом, Дмитрий, но больше мне полагаться не на кого, так что ты уж подбери пару человек, которые станут временно, я подчеркиваю, что временно, следить за дедом.